Единственный мой театральный опыт лет так до сорока – это роль шута в школьной постановке на английском языке. Я была в десятом классе. Помню, жутко завидовала остальным девчонкам, которые играли кто принцессу, кто фрейлин, то есть у них были очень красивые платья, прически и все такое. Кто-то из родителей расстарался, и у нас были совершенно профессиональные костюмы. Ума не приложу, где такое можно было достать в советское время.
А мне пришлось надевать панталоны, разноцветную рубаху и колпак с бубенчиками. Как вы догадываетесь, костюм являл меня в не слишком, как бы помягче выразиться, выгодном свете. Зато ничто не мешало мне сконцентрироваться на роли! От восхищенных взглядов мальчиков я была надежно ограждена одеждой, по которой, я абсолютно убеждена, не только встречают, но периодически и провожают. И хорошо, если не навеки.
Роль я сыграла, причем, насколько мне помнится, не без успеха. И после этого мои контакты с театром были только с другой стороны зала – зрительской. Никогда мысли о сцене меня не мучили, и никаких творческих амбиций у меня не было.
После университета я переехала в Будапешт и жила спокойной жизнью – работа, дом, потом дети. Театр в обычном объеме.
И вот, в 2009 году появилась церковная школа – то есть воскресная школа, где я каждую субботу преподаю уже более 10 лет. Количество учеников постепенно росло, вскоре появилась младшая группа и как-то вдруг передо мной встал вопрос о Рождестве. В Будапеште есть новогодние и рождественские елки, но они проводятся в конце декабря, а к нашему православному Рождеству никто никогда ничего не организовывал. А ведь Рождество – это совершенно волшебный праздник, в нем столько сказочного, чудесного, и дети его так любят! Мне хотелось устроить им праздник. И я решила, что будет здорово, если старшие (которым было от 9 до 18 лет) подготовят небольшой спектакль для малышей. Вся эта авантюра очень напоминала метод постройки дома по принципу «нарисуем, будем жить». Я раньше никогда ничего не ставила, не писала никаких сценариев. Но, собственно, не боги же горшки обжигают, решила тетя Катя, и в свойственной ей манере сначала делать, а потом думать приступила к работе.
Я собиралась взять сценарий из интернета, обоснованно полагая, что уж в России или на Украине совершенно точно проводят елки и играют спектакли. Я взялась за дело и начала перелопачивать глубины всемирной сети в поисках того, что мне подошло бы. Я нашла уйму сценариев утренников в детских садах, но представить мой контингент артистов (в основном весьма военизированных парней разной степени взрослости и хулиганства) в ролях белочек и зайчиков я не могла категорически.
Кроме этого, были сценарии (много), из которых елéй можно было выжимать тоннами, а количество сахарной ваты зашкаливало. Там порхали ангелы, вещающие ангельскими голосами ангельские истины, а ангельские идеальные дети им внимали и отвечали не менее ангельскими голосами. По причине, указанной мной выше, я также не видела абсолютно никакой возможности «натянуть» эти роли на моих учеников.
Мне попалась пара действительно очень хороших сценариев, но среди них были стихотворные с большим количеством текста, который мои двуязычные ученики не смогли бы даже просто заучить, не говоря уж о том, чтобы сыграть, а также сюжеты, подразумевающие высокую степень актерского мастерства участников – это было не по силам уже мне, как режиссеру минус десятого уровня ниже плинтуса.
Но вот, после нескольких дней поисков (мое состояние с каждым днем все больше приближалось к паническому, потому что елку я уже всем обещала, а шансов найти что-нибудь удобовразумительное становилось все меньше) я встретила ЕГО: сценарий про то, как звери собираются встретить Христа, разговаривают об этом, потом появляются пастухи – и все это как-то очень по-человечески, нормальным языком, даже с некоторой интригой. В общем, мне все это было очень симпатично, вот только актеров у меня было больше, чем подразумевалось в сценарии, да и история была коротковата (а для тех, кто меня знает, не секрет, что я всю жизнь страдаю мегаломанией, и короткая сказочка – это не мой размер).
К тому моменту мне было ясно, что искать дальше смысла нет. И, засучив рукава, я принялась перекраивать сюжет под наши условия. В результате в пьесе разыгрывался нешуточный (но при этом очень смешной) конфликт между Львом и Шакалом, с одной стороны, и Быком, Ослом, и Овцой, с другой. Потом появлялись еще и пастухи, и звезды, и они все вместе во главе с Вифлеемской Звездой отправлялись поклоняться Христу. В процессе «легкого косметического ремонта» пьесы звери зажили какой-то своей жизнью, полностью отличающейся от той, что была увековечена неизвестным автором оригинальной постановки, они стали общаться, шутить, даже ругаться друг с другом – причем, я с этим ничего не могла поделать! В какой-то момент я поняла, что вообще не знаю, чем дело кончится, поскольку у каждого персонажа был свой характер, и он должен был реализоваться в соответствии с собственной логикой. Впрочем, в конце концов зверям удалось договориться, добрые объединились, злые были наказаны (но не окончательно, потом они раскаялись и попросили прощения), пастухи и звезды были приведены в соответствие с количеством артистов, ждущих роли, и пьеса, значительно раздувшаяся, была готова.
К этому моменту проект уже стал пугать меня своей масштабностью: у героев было много слов, их надо было как следует отыгрывать, чтобы было в основном смешно, иногда грустно, а потом еще трогательно. К тому же, встал вопрос костюмов. Самодельные костюмы я отвергла сразу (в детстве меня всегда тошнило от убого одетых людей, претендующих на сказочных персонажей). Аренда кусалась. Доставить костюмы из России или с Украины не представлялось возможным. И я открыла Ebay – там было очень много всего, причем купить костюм там стоило столько же, сколько его арендовать в Будапеште. Вскоре я стала счастливой обладательницей целого зоопарка ( а к настоящему времени я могу потягаться с самой большой прокатной студией Будпешта). Особенно потрясали Бык с огромной головой и копытами (на самом деле, Корова, но, к счастью, половые признаки у костюма не были ярко выражены) и Лев с лохматой гривой. Больше всего я мучилась с Шакалом, так как это герой не слишком типичный, но и его удалось найти. Правда, Быку и Шакалу пришлось непросто, так как в костюмах с головой было очень жарко (представьте себе теплые костюмы с лапами на руках и ногах, да еще головы теплее зимних шапок), щелки для глаз были маленькими, а отверстие для рта было не там, где физиологически находился рот актера. Поэтому Бык и Лев либо видели, либо говорили. Две эти функции не объединялись никак. После проб и ошибок мы решили, что говорить важнее, чем видеть, и артисты играли практически вслепую.
Для пастухов были приобретены абсолютно библейские костюмы, для звезд были сшиты одинаковые кисейные юбочки-пачки, а у Вифлеемской звезды было совершенно роскошное пышное платье, пошитое явными садистами – кололось оно так, что лично я бы не смогла пробыть в нем и пяти минут. Но – красота требует жертв, и наша Вифлеемская Звезда с честью выдержала получасовую пытку костюмом.
От репетиций абсолютно все артисты и режиссер получали массу удовольствия. Несчастная Овца получала массу реплик типа: «А ты, Овца, вообще молчи, ты же Овца!» и потом минимум год девочка, ее игравшая, ходила под этим прозвищем. Бык, естественно, был прозван Коровой, Осел был подвергнут остракизму, за что с регулярностью, достойной лучшего применения, пользуясь временной слепотой Быка и Льва, тайком связывал их хвосты.
Отдельная история была с Ангелом, который должен был возвестить Благую Весть. Играл его юноша 18 лет с косой саженью в плечах. Специально для него был приобретен белый плащ (ангелов такого размера даже на Ebay было не купить), из простыни была сшита хламида (чтобы из-под плаща не торчали джинсы), а за спину мы водрузили ему большие крылья из настоящих перьев. Уже не помню, откуда мы их такие взяли, они были размахом, как у орла. И вот в этом была проблема.
Дело в том, что вся постановка должна была пройти в нашей трапезной (комнате размером приблизительно в школьный класс), кулис не было, помещением для актеров должна была стать кухня, смежная с трапезной и отделяемая от трапезной дверным проемом с дверью-гармошкой. То есть ангел должен был появляться из этой двери. Крылья мы очень берегли, поэтому вплоть до генеральной репетиции Ангел был бескрылым. Играл он очень хорошо – он знал, что нравится девочкам, поэтому выпрямлял плечи, поднимал голову, помавал руками – в общем, при некоторой режиссерской работе все это выглядело не очень по-павлиньи, а с натяжкой сходило за ангельскую величественность.
Так вот, когда мы на генеральной репетиции надели крылья, и Ангел попытался гордо выплыть из кухни, выяснилось, что размах его крыльев превышал ширину дверного проема, и по пути Ангел, барственным жестом разводящий руки, попросту застрял крылами в дверях, причем сам этого не заметил, и был неприятно удивлен реакцией аудитории (родителей и других актеров), вповалку рыдающей и хрюкающей от этого поистине величественного зрелища. Пришлось нам отрабатывать его выход боком с вороватым приседом. Выглядело уже не так величественно, зато крылья проходили нормально.
В процессе подготовки выяснилось, что многие дети хотят выступить с сольными и групповыми номерами, так что постепенно невинная затея показать маааленький такой спектаклик малышам вылилась в сложное и продолжительное действо, для которого уже требовались декорации (с этим нам помогло небезызвестное, если не сказать очень знаменитое в Будапеште семейство Горбашовых во главе с художником Николаем Горбашовым – собственно, именно его дочь Даша играла Овцу, что потом долго ей аукалось). Кроме того, для сольных номеров и для песен в спектакле понадобилось музыкальное сопровождение, для чего пришлось приобретать целую звуковую систему с микрофонами, усилителями, колонками и так далее. А потом все это нужно было соединить с компьютером – слава Богу, с этим помогли папы ребят и мальчишки.
В то время для меня понятия «минус», «плюс», «звукоряд» не означали вообще ничего, и к роли лица, координирующего абсолютно ВСЁ я совершенно не была готова. Но, как говорится, взялась за гуж…. В общем, накануне выступления на генеральной репетиции была полная, извиняюсь за выражение, задница. Никто ничего не знал, ничего не работало, мамы, присутствовавшие на репетиции, ужасались и предлагали все это сократить или вообще отменить.
Тогда я еще не знала, что ТАК будет всегда. Не знаю, как у других, а у нас точно. Сколько бы ни репетировали, генералка проходит кошмарно, все забывают слова и последовательность сцен, все тупят, ругаются и стонут. Но когда приходит время выступать, все идет так, как будто так и было всегда. И лучше, чем можно было себе представить. Так что не прошло и десяти лет, а я уже практически не нервничаю. Несмотря на то, что мы давно переросли трапезную и сейчас выступаем в актовом зале русской школы на 250 мест.
Я мало чего помню из того концерта. Только помню, что пастухи ходили почему-то так, как будто накануне им сделали операции на ноги, и колени у них не сгибались. Вообще. В принципе, идти они могли нормально – но только вне сцены и без костюмов. Как только надевались одеяния – все, их клинило. Почему-то им казалось, что библейские пастухи ходили именно так. Впрочем, в руках у них были посохи, так что по крайней мере их наличие было оправдано.
Еще помню свой косяк, когда я объявила выход гимнасток, они вышли, встали в позицию (пятую или не знаю, какую) – и смотрят на меня. Я, сложив руки на животе, смотрю на них и собираюсь насладиться чудным зрелищем. И ничего не происходит. Гимнастки продолжают смотреть на меня. Так сказать, жандарм вопросительно смотрит на сыщика, сыщик – на жандарма. И тут кто-то из зала громким шепотом говорит: «МУЗЫКА!» И я вспоминаю, что когда-то перед началом концерта кто-то сунул мне в руки флешку и вроде бы даже сказал, что это музыка для гимнасток, а я куда-то бежала и с кем-то что-то выясняла, поэтому сунула эту флешку куда-то и благополучно о ней забыла. В общем, в результате я, делая реверансы и блея что-то извинительное, на глазах у всего честного народа флешку разыскала и несчастные гимнастки, у которых к тому времени, по-моему, все затекло, смогли наконец-то выступить…
Сейчас я смотрю на фотографии – какие же все были маленькие! Старшие ребята уже разъехались по разным странам, все учатся или уже закончили учиться в вузах, кто-то вышел замуж, многие заканчивает школу… А здесь – они все еще празднуют Рождество…
Театр дал мне огромное счастье творчества и сотворчества. Нет ничего лучше процесса сотворения какой-то иной реальности. Время течет по-другому, ты как будто выходишь в другое измерение. На твоих глазах из какого-то невнятного прочтения текста рождается РОЛЬ. И более того, на твоих глазах раскрываются таланты, и ребенок начинает понимать, что он – может, способен, у него получается! И вы будете удивляться – ну нет бесталанных детей! Просто не у всех талант раскрывается быстро и сразу. Но об этом я буду писать в других статьях, а то и так уж целый роман получился. А всего-то хотела коротко поделиться воспоминаниями…
