Автор рецензии - Филипп Хорват
Будет, наверное, смотреться дурновкусием, но я позволю высказаться, просто утвердить – эта книга войдёт (уже вошла) в канон русской литературы начала XXI века. Будут где-то там в безнадёжно далёком будущем на книжной полочке красоваться какие-то отдельные корешки Пелевина, кого-нибудь ещё и ещё, и будет выглядывать томик водолазкинского «Лавра».
Потому что это книга, которая пронизана универсумом даже не русского мира, а – русского духа. Со всей его болью, страданием, всегдашним примирением с несправедливостью при внутренним кипении от несправедливости, с созерцанием не вширь, а вовнутрь. Вовнутрь, в себя смотрит герой Водолазкина – Арсений, Устин, Амвросий, Лавр – на всём протяжении романа и ничего особенного не видит. Потому что нет ничего особенного в человеке, – «то, что человеку даётся по силе его, и есть наилучшее».
А даётся всем разное. Вот Лавру был вроде бы дан дар исцеления людей, но он использует его от случая к случаю, тогда, когда нужно или когда хочется, но может и не использовать. Возможно, это и есть для него наилучшее?
Внешняя форма, сюжетная, впрочем, далеко тут не основная. И большой роли не играющая – она лишь канва для общей житийной формы построения лоскутно-пёстрого мира, состоящего из вплетённых автором религиозных, бытийных, исторических мотивов, набранных от времён античности до времён СССР. Расплетать их, наверное, интересно какому-нибудь филологу или историку, глубоко погружённому в тему, умеющему увидеть отголосок цитаты из Библии или жития святого, а мне, как неспециалисту, но писателю, просто прикольно понимать, что такое многослойное тело вполне имеет право на существование. Это такой постмодернизм для узкого круга лиц, который в то же время хорошо заходит и не очень начитанному неспециалисту вроде меня.
Мне зашло потому, что в «Лавре» помимо прочего иллюстрируется хоть и несвежая, но близкая мне мысль – времени как такового нет. Время – это фикция, отмеряющая в человеческом воображении, маркирующая различные процессы. Процесс какого-нибудь действия, процесс перехода из точки А в точку Б (в «Лавре» это путешествие Арсения вместе с Амброджо в Иерусалим), процесс рождения, становления, старения и смерти (а это вся книга в целом). Процессов много, и всего они пронизывают нашу жизнь, пересекаясь, вплетаясь друг в друга, – и как-то глупо эту махину пробовать измерить, пробовать привести к единому знаменателю при помощи линейки времени.
Водолазкин в «Лавре», кажется, понимает это как никто другой. Поэтому-то и перемешивает времена через видения будущего у Амброджо, через дикое перемешивание в речи героев-персонажей несочетаемой друг с другом лексики из прошлого-будущего. Ну и, конечно, обнаруженная в средневековом лесу пластиковая бутылка – это явление того же порядка. Времени-то нет, какая разница – когда и в каком месте объявиться этой самой бутылке? Мне немного странно, кстати, что немало людей по серьёзке выкапывала этот якобы «ляп» из текста – такое впечатление, что они не поняли сути «Лавра». Скорее всего, действительно не поняли.
Конечно, для того чтобы испечь такой вот невообразимый пирог текста, нужно обладать редким писательским даром, а он у Евгения Германовича есть, есть, как бы ни хейтили его уже сегодня за слабый «Брисбен». Слабый он или нет не берусь утверждать, «Брисбен» я только начал читать, а начал я его читать после сознательно усвоенного «Лавра», и предварительно имею в голове: что бы человек не написал после, но одна эта книга искупает любые последующие неудачи и провалы.
Хотите читать больше интересных авторских заметок о литературе, книгах и кино, а также следить за процессом покорения писательского русского мира? Тогда подписывайтесь на мой канал в телеграме – the TXT. Там самый сок, котики и дрыген-ролл.