На западе второго бетонного кольца, где дорога пересекается с руслом Москва-реки, по правую сторону от моста возвышается обширный холм. Зоркий глаз углядит в его зарослях крохотный купол часовни и углы унылых могильных оград.
Прямо к кладбищу жмутся дома пасторального селения, у которого даже в названии подчеркнуто, насколько оно старое.
Холм приметен ещё и тем, что в нем словно чего-то не хватает. Словно должен он быть ещё выше, или округлее, но по каким-то тайным обстоятельствам этого не произошло. Такая диспропорция отчетливо бросается в глаза, и долго занимала автора, пока , наконец, не выяснилась истинная причина. Благодаря одному немецкому архиву, выставившему на аукцион фото из хроники маршевой германской части.
- Читайте еще!
В октябре 1941 года положение на западном московском направлении стало критическим. Немцы сшибли последние заслоны Можайской линии обороны и ринулись по сектору Минского шоссе и Волоколамки, прямо по направлению к Столице. Им навстречу выдвинулись 50ая дивизия генерала Лебеденко, сибирские стрелки полковника Полосухина, несколько сводных частей и наспех сколоченных танковых бригад. Произошла целая серия страшных локальных боёв.
Здесь воевали танковый ас Дмитрий Лавриненко и немецкий бомбардировщик-виртуоз Ганс-Ульрих Рудель. В этом районе погиб от шальной пулеметной очереди лихой генерал Лев Доватор и был сметен артиллерией РККА штаб 10ой панцердивизии Вермахта, во главе с легендарным оберстом Вольфгангом Фишером. Нацистов, ценой невероятного героизма и больших жертв остановили, но почти вся западная часть области очутилась под немецкой оккупацией.
Жителям Старой Рузы не повезло. Сначала от обстрелов сгорело большинство домов. А затем, вместе с передовыми частями Вермахта, где ещё сохранялись призраки воинской дисциплины, к ним на постой встали пехотинцы из "Легиона французских добровольцев против большевизма", под командованием полковника Лабонна.
Эти ребята оказались единственным не германским подразделением, принимавшим участие в осаде Москвы. Если немцы огнем и мечом наводили свои зверские порядки, то французы явно выступали вестниками грядущего хаоса.
Понеся тяжелейшие потери в деле у Нарских прудов, потомки Карла Великого и Наполеона в тылу продемонстрировали отличный навык мародёрства. Так, что смогли удивить даже опытных германских коллег. На передовой они изрядно обморозились и сильно потерпели от красноармейских пулеметов и фугасных огнеметов. Навязчивый фронтовой ужас легионеры отгоняли солдатским ромом и самогоном, и не пропускали ни единой деревенской курицы. Жителей из последних уцелевших изб попросту выгнали на мороз.
- Были среди солдат легиона и потомки белоэмигрантов, в том числе и из таких родов, что называть фамилии горько и неприятно.
Подвыпившие легионеры часто задирались к "бошам", но те и сами были не прочь намять "союзничкам" бока и имели подавляющее численное превосходство. Проиграв тактический бой за овины и курятники, наследники "Великой армии" вымещали злобу на беззащитных местных. Деревенские платили им той же монетой, устроив в округе настоящую партизанскую войну. Французов ненавидели, пожалуй, больше, чем немцев!
А потом настал час, когда немецкая оборона под Москвой затрещала и рухнула, к середине декабря 41го откатившись за Рузу и Можайск. Уходя, французы, вместе с немецкими сапёрами и зенитчиками, взорвали замечательную церковь Рождества Святой Богородицы в Старой Рузе, которую поставили в первой половине 19 века, в ознаменование победы над Наполеоном. На фоне храма эти храбрые вояки позировали для фото ещё накануне. Вот те самые снимки, выложенные одним из немецких воинских архивов. Вместе с историческими фото, в галерее современные изображения, примерно с тех же точек, откуда снимали немцы и французы.
Храм как раз и стоял на южном склоне того самого холма, что теперь у Московского большого кольца, или проще, "второй бетонки". Тротила тогда легионеры не пожалели. Взрывом срезало значительную часть пригорка и подняло на воздух старое кладбище, кресты которого разбросало на несколько сотен метров вокруг.
Так французы в очередной раз оставили недобрую память о себе в этих местах. Наши мертвые их не простили. Из полутора тысяч французских добровольцев, осаждавших с Вермахтом Москву, в живых после войны осталось чуть более двух сотен.
Если вам понравилось, ставьте палец вверх и подписывайтесь. Читайте новые материалы. Ждем вас снова, спасибо!
