Автор: Дмитрий Коробков
Третья из трёх историй про инспектора Мокрэ.
Яркое солнце стремительно поднималось над горизонтом.
Рассвет лишь начинает проявлять очертания в силуэты, а затем в дома и деревья небольшого приморского городка, как вдруг солнце, выскакивая над миром, превращает черно-белый набросок в цветную картину.
Инспектор полиции Мокрэ сидел на веранде перед закрытым кафе, любуясь этой безлюдной картинкой. Бессонница подняла его с постели глубокой ночью. Он побродил по родному городу и пришёл к этому кафе, напротив маленькой пекарни. Ему вдруг захотелось свежей выпечки. Кафе, конечно, откроется ещё не скоро, но вот пекарь начинает своё ремесло очень рано. Мокрэ не раз пользовался его услугами в виде внеплановых круассанов из слоёного теста.
— Доброе утро, инспектор! — приветливо улыбнулся пекарь, взмахнув рукой.
— Доброе, Паскаль, — отозвался Мокрэ, сняв с головы шляпу и положив её на столик перед собой, — оно станет ещё добрее, когда аромат твоей чудесной выпечки коснётся моих ноздрей.
— Уже совсем скоро, — ответил Паскаль, поднимая жалюзи входной двери своей пекарни.
Мокрэ сунул в рот зубочистку и, прикрыв глаза, откинул голову назад. Утреннее солнце проявило мелкую с проседью щетину небритого подбородка полицейского. Бриться он предпочитал строго после восьми утра. Тогда щетина не отрастала до самого вечера. А если побриться хотя бы в половине восьмого, то к обеду будет ощущаться значительная шероховатость поверхности лица. Из этого инспектор сделал однозначный вывод, что волосы наиболее интенсивно растут именно в утренние часы, именно до восьми часов утра.
Вкусный сладкий запах не заставил себя долго ждать. Тесто, замешанное накануне, быстро поднималось в раскалённой печи Паскаля. Послышался свисток закипевшего чайника. Пекарь всегда заливал в кофейник уже вскипячённую воду. Ему было некогда следить за тем, чтобы кофе не оказался на плите. Ещё через пару минут, перейдя через узкую улочку, Паскаль нёс инспектору чашечку ароматного кофе по-восточному и пару румяных «османских полумесяцев».
— О-о! Благодарю тебя, любезный Паскаль, — очнулся от своих мыслей Мокрэ, потягивая носом букет горячих запахов.
Он осторожно взял в руки круассан, с хрустом разломив его пополам. Несколько поджаренных крошек упали на стол, а из надломленного рогалика вверх устремились пары свежей выпечки. Форма этого мучного изделия пришла во Францию из Вены, но только французские повара догадались изготавливать его из слоёного теста с маслом.
— Инспектор, — раздался запыхавшийся голос Круасье, — я знал, что застану Вас здесь, когда не нашёл дома!
— Молодец! Вы настоящий сыщик, — с некоторым недовольством пробормотал инспектор, — не дадут выпить чашку кофе.
— Инспектор, — продолжал говорить его помощник, — дело чрезвычайной важности!
Мокрэ попеременно смотрел, то на половинки разломленного круассана, то на кофе. Внезапное появление подчинённого внесло явное замешательство в последовательность его намерений и действий.
— Дело… — хотел было продолжить прибежавший полицейский.
— Помолчите, Круасье, — наконец, раздражённо, рявкнул инспектор.
Помощник замолчал, а недовольный инспектор откусил слоёный рогалик. В наступившей тишине было слышно, как он пережёвывает хрустящую корочку. Однако если ещё минуту назад Мокрэ с нетерпением ждал этого мгновения, то теперь хруст булочки только усугублял раздражение инспектора. Сладостный момент интимной близости с рассветным завтраком нарушал стоящий рядом помощник, переминающийся с ноги на ногу. Быстро дожёвывая, запивая обжигающим язык кофе, инспектор встал из-за стола. Взял свою шляпу, не забыв прихватить с собой второй круассан.
— Пойдём, — буркнул он полицейскому, — по дороге расскажешь.
— Так вот, инспектор, дело чрезвычайной важности! Этой ночью на пляже была обнаружена женская одежда.
— Хм! Так это чрезвычайно важно — одежда на пляже?
— Это ещё не всё. Во-первых, это была вся одежда. Ну, Вы понимаете?
— Совершенно ничего не понимаю. Что значит «вся»?
— Это значит, что вся, включая нижнее бельё.
— Ну и что? Переоделась в купальник или пошла купаться нагишом.
— И не вернулась обратно!
Инспектор остановился, достал из кармана захваченный круассан.
— Не вернулась? — он пристально посмотрел на рогалик, понюхал, прикрывая глаза от удовольствия, — может акула съела?
— Какая акула?
— Белая. Ладно, продолжай, — сказал он Круасье, откусывая кусочек булочки.
— Да, не вернулась. Но это было, во-первых. А, во-вторых, одежда не просто лежала на песке.
— А что-же она делала? — усмехнулся Мокрэ, проглотив прожёванное.
— Из одежды было выложено слово!
— Слово?
— Слово, или даже послание.
— Кому? Какое?
— «ADIEU»!
— Сколько же у неё было с собой одежды?
— Не так много. Но недостающие элементы букв были прочерчены на песке неизвестным предметом.
— Вот как? Я подозреваю, что у тебя припасено и в-третьих?
— А как же. В-третьих, неподалёку от послания обнаружены явные следы борьбы!
— Какие?
— На плотном ночном песке я заметил следы особенно глубокие, часто с большим уклоном. Это могло произойти только, если сильно упираться в песок ногами, бороться или тащить. Я нашёл признаки всех трёх составляющих.
— Значит, по твоему, там упирались, боролись, а потом тащили?
— Последовательность действий мне установить не удалось. Молодая парочка, которая обнаружила на берегу одежду, позвонила в полицию. Я, как раз сегодня оказался дежурным и мгновенно отправился на пляж. Но ночью с фонариком было не очень просто во всём разобраться.
— Да-да, конечно.
— Но я оцепил место происшествия ленточкой. Там сейчас дежурит сержант Роже.
— А где парочка, которая звонила?
— Понятия не имею.
— Как так?
— Они нас не дождались. Сказали только по телефону, что одежда лежит метрах в двадцати левее от ажурной лестницы, напротив таксофона. Видимо из него и был сделан этот звонок.
Инспектор с помощником подошли к таксофону.
— Надо снять отпечатки пальцев, — приказал Мокрэ, — очень часто именно те, кто вызывает полицию, впоследствии оказываются причастными к преступлению.
— Понятно! Круасье на мгновенье остановился у стеклянной кабинки, осмотрев её сверху донизу.
Мокрэ твёрдым шагом перешёл проезжую часть. Миновал набережный променад. Спустился вниз по ажурной металлической лестнице. Здесь он особенно внимательно стал осматривать песчаную поверхность пляжа. Солнце ещё не высушило из него влагу, накопленную за ночь. Роже указал инспектору на участок, который Круасье отметил, как место предполагаемой схватки. Местами на вмятом песке были отчётливо видны отпечатки подошв обуви.
— Видите? — подоспел Круасье.
— Вижу-вижу, — не отрываясь от следов борьбы, ответил инспектор.
— Роже, — помощник инспектора обратился к сержанту, — срочно экспертов и фотографа сюда! Таксофон, отпечатки, фото следов, пока не осыпались, — всё, как положено.
— И рыбаки, — добавил инспектор, — нужно опросить рыбаков, не попался ли кто им в сети?
Он присел на корточки перед следами.
— А обувь-то совершенно разная, — задумчиво проговорил Мокрэ себе под нос.
— Что значит «совершенно разная»? — не понимая переспросил Круасье.
— Это значит, что они явно пришли сюда порознь или случайно встретились.
— Почему?
— Маленькие женские следы имеют рифлёные отпечатки спортивной обуви. Другие следы гладкие, оставлены мужскими туфлями с каблуком. Если бы они оба шли купаться, то мужчина вряд ли надел туфли, — Мокрэ достал коробку с зубочистками, — а если бы они вместе гуляли, скажем, после ужина, женщина не была бы в спортивных тапочках.
— Значит, преступник поджидал свою жертву. Потом внезапно напал на неё. Сорвал всю одежду и…
— И-и… И что же произошло? Я всё же не думаю, что туфли — подходящая обувь для преступления.
— Тогда не спланированное, — предположил Круасье, — спонтанное. Увидел на пляже женщину. Спрыгнул на неё сверху и…
— Всё может быть, — задумчиво произнёс Мокрэ, — посмотрим на вещи или, как ты говоришь, на послание, — он зажал в зубах одну из своих зубочисток.
Неспешно обойдя вокруг зону борьбы, инспектор подошёл к оставленным вещам.
— ADIEU, — прочитал он.
Лёгкие женские брюки и пиджак составляли две первые буквы. Трусики с кедами вырисовывали букву «Е». Тонкая маечка или что-то похожее на неё, завершала слово. Центральная буква «I» и перекладина буквы «А» были прочерчены на песке неизвестным предметом.
— Судя по одежде, дама не пожилая, — заключил инспектор.
— Я бы даже сказал, хорошенькая, — подтвердил помощник.
— Да? — Мокрэ вопросительно посмотрел на Круасье.
— Обтягивающие брюки… Я уже не говорю о нижнем белье.
— Да, ты прав. Давненько я такого не видел. Значит, пропавшая — молодая симпатичная женщина, девушка.
На пляже появились полицейские эксперты.
— Мне нужны чёткие фотографии всего, — уточнил для них задачу Мокрэ, — особенно отпечатков обуви на песке. И не забудьте про отпечатки пальцев на таксофоне!
Он подошёл к Круасье.
— Нужно обойти все магазины женской одежды и выяснить, кто, мог купить эти вещи.
— Мне дождаться фотографий или…
— Фотографий, естественно, вещи нужно будет отвезти в участок, как улику.
— Понял.
— И, кстати, вещи-то не были сорваны с жертвы. Все они целёхоньки. Но зачем было их раскладывать в виде слова и кому? Жертве? Преступнику?
— Не представляю себе, как голая девушка выкладывает «ADIEU».
— Но и преступник не станет этого делать, тратить время. Если он её убил, удушил, утопил…
— Изнасиловал, — добавил Круасье, — ведь вся одежда снята.
— Вот именно, что снята, а не сорвана. Это тоже большая загадка, — задумался инспектор, — а с рыбаками я, пожалуй, сам поговорю. Здесь мне делать больше нечего.
От рыбаков Мокрэ узнал, что этой ночью исчезла лодка Леона. Сам он тоже куда-то пропал. Однако туфли молодой рыбак никогда не носил. В море он надевал сапоги, а в городе предпочитал спортивную обувь. Также рыбаки заметили, что Леон запасает на лодке провизию. Но на вопросы об этом отшучивался, что его может унести штормом к неизвестным берегам. Хотя до рыбаков доносились слухи об этом «шторме». Было заметно, что Леон влюбился, но с кем именно он встречается, никто из рыбаков не знал.
*Adieu — Прощай.
Продолжение следует.
Дорогие друзья! Для автора очень важно ваше мнение о прочитанном – нажмите соответствующую кнопку.
Подписывайтесь на наш канал. Пишите отзывы и предложения о сотрудничестве. Ждём новых авторов!
