На крыльце хлопнула дверь. Через несколько секунд на пороге появились мама с Верой, а за ними и Таня с бабушкой.
– С легким паром!
– Спасибо...
– Да, спасибо, спал, что ли? Глаза заспанные.
– Ну да.
– Ну, теперь, значит, точно к вечеру не уснешь.
– Голова-то не болит?
– Нет-нет. Все хорошо. Только тут...
– Что?
– Да сны какие-то дурные мучают. Мне приснилось, что меня кто-то душит, пока я сплю. Натурально так!
– Ну, еще не легче!
– Так, мы как раз собирались. Нужно остатки травы сжечь.
– А тетя Нина еще не приходила?
– Как? Я думал, она к вам пошла...
– Куда к нам?
– В баню.
– В какую баню?
– Ну, в какую баню?! Много у нас бань, что ли?
– Ничего не поняла.
– Ну, я видел в окошко, когда Таня вон вышла, ты возвращалась еще...
– Ну!
– Ну вот, видел в окошко, как она за тобой в огород поперлась, в баню, видимо, не по саду же ей у нас гулять самой по себе.
– Не было никого.
– Да вон она, из дома вышла, видать, в окошко увидала, что мы с бани шли и выползла, – уверенно сказала Таня.
– Да была она там, точно говорю.
– Может, это она там и бродила? Шуршала под дверьми?
– А что, у вас кто-то шуршал под дверью в бане?
– Да черт его знает, а ты точно не ошибся? Может, кто другой был?
– Да нет, точно! Что я, походки ее не знаю что ли?
– Ну, сейчас у нее самой и спросим.
Тетя Вера, вспомнив про надрывающегося пса, побежала его успокаивать, чтобы пропустить бабу Нину в дом. Послышались тихие причитания старушки, вздохи, ахания и успокавающие слова, адресованные Тиме. Когда они вместе зашли в избу, тетя Таня сходу попыталась начать разговор с вопроса, но старушка ее опередила:
– С легким паром, доченьки!
– Спасибо, и тебя, теть Нин.
– Теть Нин, а ты к нам заглядывала в баню, пока мы мылись?
– Я? Да зачем же?
– Да вот Ромка говорит, что ты проходила на огород, думал, в баню к нам идешь. Обознался, что ли?
– Я уж не знаю, мне что до вашей бани? У меня и своя есть!
– А кто хоть бродил-то тогда?
Я почувствовал себя неловко, как если бы меня поймали на вранье. Но ведь я не врал! Да и... Если что-то там обычно является, как раньше, то оно непонятное... Да и не будет белым днем, хотя уже вечер, но все равно! Как-то это странно, у меня начало складываться впечатление, что все же баба Нина нас обманывает, а сама зачем-то ошивалась на огороде возле бани. Но с другой стороны, что за глупость?! Не яблоки же она воровала!
– А ну, а ну, где там травка у вас?
– Да вот, еще как раз осталось, да побольше, чтобы тут еще подымить.
– Так, давай блюдечко сначала и зеркальце.
– Зеркальце-то зачем?
– Сейчас, сейчас! Пущай посмотрит.
Тетя Вера принесла настольное зеркало. Баба Нина попросила принести зажженную свечу, затем она от свечи подпалила пучок трав, потушила его и положила рядышком, на блюдце тлеть. Бабушку она усадила за стол прямо перед зеркалом и попросила смотреть.
– Ну?
– Что ну?
– Видишь что?
– Себя вижу.
– Нет, а еще-то видишь что?
– Верку вижу.
– Ну, а еще?
– Риту вижу, Таню вижу, маму вижу, Ромку вижу...
– Кого? Какую маму?
– Дак свою же, вон она, с тятенькой стоит.
Все сразу же отпрянули от зеркала, возле которого сидела бабушка. Баба Нина украдкой заглянула туда, но было понятно, что она там ничего не увидела. Вера перекрестилась. Раньше я никогда не видел, чтобы кто-то из моей родни крестился. Только изредка у стареньких бабушек замечал такое. Баба Нина встала со стула, взяла блюдечко с пучком трав и сначала подошла к порогу. Она махала пучком тлеющих трав и что-то бубнила про себя. Затем она подошла поочередно к каждому из окошек, все так же размахивая пучком трав в руке, словно отгоняя комаров. Когда она закончила, она вновь подошла к бабушке, поводила пучком трав у нее над затылком и спросила:
– Откуда они, откуда лезут?
– А-а-а?..
– Откуда они говорят-то? Говорят ведь тебе?
– Кто?
– Ну, другие-то?
– А, дак вон, с печи.
Баба Нина подошла к печи и начала все ту же процедуру. Когда она, обойдя почти всю печь, подошла к топке, то неожиданно вскрикнула и отскочила назад, ударившись о рукомойник. Тетки подбежали к ней и помогли встать на ноги.
– Ты чего, теть Нин?
– Да ты чего же, убиться так недолго!
– Ничего, ничего... Запугали, черти...
– Кто запугал?
– Никто, никто, все хорошо.
Баба Нина продолжила что-то бубнить возле печи, водя перед ней тлеющим пучком. За окном уже было темно. Вскоре мы все сядем за стол и узнаем, произойдет ли что-то или все же нет. А может, нам опять придется не спать ночью? Так или иначе, думать об этом не хотелось. В голове словно была вата, даже то, что меня недавно кто-то душил во сне, почти забылось. Безразличие. Пусть бы и так, лишь бы не бояться в темноте идти до туалета.
Вскоре баба Нина ушла домой, а мы сели за стол ужинать. Тетя Вера накрывала на стол, мама с бабушкой и тетей Таней вспоминали истории из детства и громко смеялись. Казалось, все опять как встарь, но... Я уже видел это раньше... Это переменчивое бабушкино настроение, когда она вроде бы тут, со всеми, смеется и болтает, а потом неожиданно уходит в себя, словно погружается в забытье. Ничего толком не понимает и отвечать может только односложными предложениями.
Бабушка рассказывала, как она оставила тетю Таню приглядывать за мамой, а сама уехала с маленькой еще тетей Верой в город к врачу, а вернувшись, обнаружила дочек, измазанных в грязи и прыгающих на уже почти проломленной кровати на веранде. Мама утверждала, что не помнит этого, а тетя Таня со смехом вспоминала, как она пыталась сначала угомонить младшую сестру, а затем, смирившись, решила присоединиться к ней. Бабушка пыталась их наказать, но ничего так и не смогла придумать, кроме лозины как для маленькой, так и для уже почти взрослой дочки. За окном уже было темно. На дворе залаял Тима, и в окно постучали.
– Теть Нин, заходи, открыто же.
– Я к вам в гости, впусти домой.
– Заходи-заходи, мы как раз ужинаем, с нами садись!
– Не войти, темно-то как, дверь аж не открыть.
– Сейчас, подожди, я схожу открою.
Тетя Таня вышла в коридор, спустилась по крыльцу, рявкнула на пса и вернулась уже с бабой Ниной. Тетя пригласила ее сесть рядом с собой, но та почему-то по села другую сторону стола, напротив всех нас. Мы не придали этому значения, и ужин продолжился с еще большим весельем. Через некоторое время снова раздался стук в окошко.
– Ну, и тетя Зоя что-то поздно так решила к нам зайти.
– Впусти, Танюша, я к вам.
– Заходи, конечно.
– Ой, старая стала совсем, старая, никак мне, совсем уже...
– Да погоди, там темень такая – глаз выколи, я сейчас выйду да помогу.
Когда тетя Таня вернулась с бабой Зоей, нашей соседкой, та тоже присела напротив нас, рядышком с бабой Ниной. В глазах мелькало, мне казалось, что меня тянет в сон. Еще через несколько минут бабушка пожаловалась на дурное самочувствие и решила открыть окна.
– Ты чего, мама?
– Душно, душно мне. Покоя не дают.
– Ты чего, тебе опять плохо, что ли?
– Дурнота какая, дурно, пусть окна откроем. Так и полегчает. Пусть.
– Да ты чего, холодно же на улице.
– Легче, легче так будет. Сил нет терпеть.
Обе старушки, баба Нина и баба Зоя, ее поддержали и поспешили открыть окна. Тут одна из них заметила, что под окнами стоят еще какие-то гости.
– Ты посмотри, ой, как гостей много-то, целый пир будет теперь у вас.
– Кто там еще?
– Да гости, вот, Витька, да и Генка тут.
Я посмотрел на стоящую у окошка бабу Нину и заметил, что у нее какой-то странный, поблекший, почти белый правый глаз. При упоминании Генки я сразу же встал из-за стола, подозревая что-то неладное, и уставился на нашу соседку.
– Какой еще Генка?
– А-а-а... Догадался!
Никто не успел ничего толком понять, как вдруг дверь в избу открылась нараспашку. Из коридора доносился истошный лай. Через порог шагнула старушка. Тетя Вера взвизгнула, мама и тетя Таня вскочили из-за стола и вжались в стенку. Я, будто окаменев под тяжестью собственного тела, продолжал стоять напротив гостей, от которых меня отделял только стол. Старушка подошла к столу и села напротив меня. Все с той же стороны, с которой садились и остальные гости.
– Бабушка, ты чего?
– Что?
– Да как же так, мы же тебя много лет назад похоронили!
– Ну, что еще за глупости, тут я, в гости вот зашла.
– Да как так-то?
Дальше все было как в тумане, я не мог на на чем сконцентрироваться, помню только какие-то отдельные отрывки. Следом за моей прабабушкой зашло еще немало людей. Я не мог узнать почти ничьих лиц, но мне откуда-то было известно, что все они – усопшие. Что-то подсказывало мне, что они не такие, у всех была какая-то особая черта, словно незримая граница отделяла их от живых. Все гости вновь уселись по одну сторону стола. Стол теперь почему-то стал длиннее обычного, за ним по одну только сторону могли уместиться человек восемь. Они сидели за столом и ужинали. Стол оказался полон посуды и ломился от разных блюд. Бабушка подошла к ним и захотела присесть рядом, на их сторону. Тетя Таня и мама начали ее оттаскивать за рукав, но та сопротивлялась:
– Да ты чего, мама, зачем ты к ним?
– Пусти, мне к ним надо, сколько еще тут терпеть.
– Да ты чего, они же мертвые!
– Пусти, мне туда, к ним надо, они хотят.
– Пустите ее, доченьки, нечего ей с вами.
– Да-да, пущай к нам садится, чего ей тут.
Голова закружилась, ноги из каменных превратились в ватные. Не отводя от происходящего взгляд, я попятился от стола спиной к родным. Из окон глядела темнота, словно врезаясь в электрический свет внутри избы. Я подковылял ближе к одному из окон и увидел, как кто-то в белом пробежал совсем рядом, посмеиваясь, будто бы играя в прятки. Изба вся затряслась, оконные дверцы захлопали сами по себе. Дверь снова открылась, грохнув со страшной силой, и внутрь из коридора подул ветер. Он был такой силы, что все скатерти и занавески в доме затрепыхались с громкими хлопками. Стол вдруг опустел, свет стал тускнеть. В открытое окно кто-то стучался, во все окна сразу. Я видел, как они дергаются, закрываются и открываются сами по себе, но при отчетливо слышал, что кто-то в них стучится.
Я проснулся. Прошло какое-то время, прежде чем я понял, что все увиденное было всего лишь страшным сном. Мне потребовалось немало усилий, чтобы вспомнить, что я лежу в постели, сейчас ночь, а ужин давно закончился. И что ничего из увиденного мною на самом деле не происходило. Между тем, в окно кто-то стучал. По-настоящему, здесь и сейчас, причем очень сильно. Этот звук, по всей видимости, и разбудил меня. Оглядевшись вокруг, я понял, что мама стоит у одного из окон, а остальные, включая бабушку, вопрошающе застыли у печи.
– Ну?
– Да нет никого, темно, хоть глаз выколи.
– А кто хоть долбится в окно-то?
– Может, кто шутит или пугает?
– Ну, ничего себе шуточки.
Пес молчал. Все вздрогнули, когда со стороны кухни опять раздался настойчивый стук в окошко. Тетя Таня прокрадывалась к окошку на кухне, тетя Вера, вжавшись спиной в печку, выкрикнула дрожащим голосом:
– Кто там?
Мама прошептала так, чтобы никто кроме нас ее не услышал:
– Тань, может, свет включить?
– Не вздумай! Так мы вообще ничего не увидим, а нас с улицы как на ладони видно будет.
– Да кто же это там такой-то?
– А кто его знает, кого еще черти ночью принесли...
