Когда я окончила первый класс, мама отправила нас с братом в пионерский лагерь, который располагался в районе посёлка Алексеевск Киренского района, на берегу реки Лена. Каждый пионерский отряд размещался в отдельной палатке, которая представляла собою длинный деревянный дощатый сарай с некрашеным полом. Внутри стояли раскладушки в два ряда. Палатки были побелены известью и снаружи, и изнутри. Умываться и чистить зубы мы ходили на улицу, там на зелёной траве под открытым небом стоял ряд умывальников. Зубной пасты тогда ещё не было, зато был белый зубной порошок в круглой картонной коробочке. Намочив зубную щётку, надо было обмакнуть её в порошок и приступить к чистке зубов. Помню подъём, зарядку, утреннюю линейку (построение) с поднятием флага лагеря, коллективные походы в баню и в кино, купание в реке, вкусные пирожки и кисель из брикетов в столовой (дома мама варила кисель только из ягод или варенья), пионерский костёр. В нашем девчоночьем отряде я была самая младшая. Мой брат Андрей был в одном из мальчишечьих отрядов.
Однажды наша пионервожатая сказала:
- Скоро в лагере будет смотр художественной самодеятельности. От нашего отряда надо приготовить номер. Это может быть песня или сценка, или стихотворение. Наш отряд должен показать своё лицо, мы должны быть не хуже других.
Я сказала:
- Я знаю песню, я спою.
Вожатая попросила:
- Спой, я послушаю.
Я спела.
- Мы тебя берём, будем репетировать.
Когда я вдруг осознала, что петь-то мне придётся перед всем лагерем, мне стало страшно. Я ходила сама не своя: как же я выйду на сцену одна, перед таким количеством пионеров? Отказываться было уже поздно, я ведь обещала вожатой, что спою, более того, вызвалась сама. И вот наступил день самодеятельного концерта. Всё было в этот день не в радость: и зарядку я сделала кое-как, и завтрак показался невкусным. Вожатая, заметив, что я ни жива - ни мертва от страха, сказала:
- Лена, ты поёшь хорошо, у тебя всё получится, - и погладила по спине. Но от её утешения мне легче не стало.
И вот уже весь лагерь собрался на смотр. Участников пригласили на импровизированную сцену, зрители расположились на зелёной лужайке: кто - сидя, кто - стоя, кто - лёжа на траве. Больше всего я стеснялась своего брата Андрея: если я не смогу спеть хорошо, ему будет за меня стыдно, и дома он расскажет маме и папе, и мне перед ними будет неудобно. Наконец, объявили мой номер, песню «Кадерусель богато жил». Я вышла на отведённое для меня место и запела:
Кадерусель богато жил, Кадерусель богато жил,
Домик без крыши он купил, домик без крыши он купил,
Галки охотно в нём ютятся, летом и ласточки гнездятся,
Да, да, да, это так, Кадерусель большой чудак!
Это было пение «под дулом пистолета». Ноги у меня были ватные, в горле пересохло, голос, будто не мой. Зачем я только вызвалась петь? Кто меня за язык дёрнул? И песня какая-то... не наша.
Он два кафтана раздобыл, он два кафтана раздобыл,
Да из бумаги третий сшил, да из бумаги третий сшил.
В дождь и мороз, ступая важно,
Носит кафтан он свой бумажный.
Да, да, да, это так, Кадерусель большой чудак!
Зрители сидели тихо, внимательно слушая. Несмотря на страх, сковавший меня, я отдавала себе отчёт, что мой негромкий голос хорошо слышен в тишине. Я знала, где сидит Андрюшкин отряд, но старалась туда не смотреть: вдруг на его лице я прочту, что ему за меня неудобно?
Он волосами не оброс, он волосами не оброс,
Есть только прядь из трёх волос, есть только прядь из трёх волос,
Он заплетает косу туго, если идёт гулять с подругой,
Да, да, да, это так, Кадерусель большой чудак!
Допев песню до конца, я услышала аплодисменты. Наконец-то всё позади! Гора с плеч! Никогда больше не буду петь одна!
Когда мы приехали из пионерского лагеря домой, Андрюшка сказал:
- А наша Ленка пела. Одна. Для всего лагеря!
Он сказал это с такой гордостью, что я подумала: значит, всё было не зря. Потом я часто участвовала в разных смотрах, школьных концертах, капустниках, но, с тех пор, ни разу не вызвалась петь соло. Чаще мы пели с подружками трио, квартетом, а то и ансамблем. Когда чувствуешь рядом чьё-то плечо, то петь не страшно.
