«Поместье было обойдено и осмотрено в последний раз. Подбирая, чуть костлявыми пальцами подол дорожного платья. /Вчера прошёл дождь. Он возвратился ночью. И даже сейчас, небо лишь едва посветлело. Её любимое родное польское небо! Земля не успела просохнуть и ботинки вязли в грязи. Маленький каблук погружался в почву, чавкая выдёргивался. С налипшей глиной переставлялся дальше. /Она шла неторопливо по парку усадьбы. Потом, завернула в плодовый сад, затем к оранжереям. В десяти шагах позади плёлся управляющий. И получал крайние распоряжения.
«А уроджай соберёте. И гроши в банк. Я получу… Pojutrze. Когда поездж понесёт меня в Петерберг. Я буду плакать. Но одна, пан Станислав… А teraz, Вы слушайте меня. И не торопитесь говорить. «Powodzenia!» Я есщо ждесь! Мой uprzejmy!..» — несколько сварливо выговаривала она мужчине. Он кивал головой, складывал озябшие кисти «ладушками». Пани увидала, рассмеялась. «Моя dziewczynka делала так же. МалЕнькой. Называла «ладУшки». Её мать научила. Игра такая… Ах, Кароль! Гдже были твои глаза? Соседка Ганнушка сохнет слезами по тебе. Dotychczas ждёт, panna».
Уже рядом, они продолжили путь. К конюшне, длинным амбарам, пристройкам для работников. Солнце всё-таки выглянуло, озолотило окрестность и согрело восходящие потоки. Начавшая рано желтеть листва заиграла с малышом-ветерком в прятки. Трещала и перебирала стороны, высыхая мгновенно. И превращаясь в ещё более охристую и жёсткую. Дама остановилась, вдохнула свежего осеннего воздуха, ласково тронула буковую кору. Перчатка выпачкалась, но она и не заметила.
В груди уже начинала закипать пряная тоска.
Позже. В вагоне. Она станет смотреть в окно. Печалиться, ещё не «отставив позаджи» Центральный Варшавский вокзал. Представлять — каково ей будет в далёком холодном городе. Желание бросить всё и вернуться одолеет. И даже заставит встать с сидений. Она подхватит саквояж и порывисто заспешит на выход. Пока паровоз не тронул. Но вспомнит любимую внучку — урождённую русскую княгинюшку. Сына, едва не осиротившего матушку, деток. И титулованную супругу. На их род войн хватит!.. Возьмёт себя в руки. Утрёт слезы в уголках глаз. И чинно — сухонькая фигурка, взгляд поверху, разворот плеч, безукоризненный костюм — усядется на своё место. Будто бы, ничего и не случилось.
«Jak długo trzeba czekać do Петербурж?» — вяло поинтересовался пан Станислав.
«Всю мою остатню джизнь…» — ответила хозяйка…»