Ритм теперешней жизни и ритм картины режиссера Карена Геворкяна существенно отличаются. Жаль! Не картину — жизнь, в которой не хватает времени остановиться, оглянуться, приглядеться к простым и привычным вещам. Всмотреться в них. Попытаться понять.
Многие помнят одноименную повесть Чингиза Айтматова, по мотивам которой снят фильм. Работа Карена Геворкяна кажется мне самоценной, дополняющей и обогащающей прекрасную философскую прозу писателя. Постановщик не стал слепо следовать сюжету, он рискнул расширить повествование за счет бессюжетной первой серии — длительного и почти отстраненного наблюдения за жизнью древнего северного народа нивхов. Впрочем, этнографическая простота чаще всего обманчива: рождение, любовь, жизнь и смерть - все приобретает особый смысл, поскольку сознаешь, что именно так было в течение многих столетий и тысячелетий, так и останется после нас.
Философия постоянства, единения природы и человека, идеальной гармонии с миром (он суров, но он дает пищу, воду, и потому надо быть ему благодарным) — это так несовременно и так прекрасно! Разумеется, было бы странно, если бы мы подобно мужчинам-нивхам разговаривали бы с ветром, просили прощения у срубленного дерева, но вот замечать природу, любить ее и уж конечно не поганить — этому нам бы не грех у древнего народа поучиться.
Вторая часть фильма — собственно история о том, как мальчик Кириск отправился вместе с тремя мужчинами в лодке из срубленного дерева на рыбный промысел, как приплыли они сперва на остров, охотились на нерпу, как попали потом в шторм и туман, заблудились и как мужчины отдали свои жизни ребенку. Отдали без громких слов и патетических монологов.
Понятие гармонии тут почти осязаемо, во всяком случае зримо. Оно и в том, как эти люди воспринимают и принимают смерть, и в предельно простых, но оптимально мудрых этических нормах, которыми они руководствуются. И еще в красоте северного мира с его то скудными, то аляповато-сочными красками, причудливыми животными, гигантским небосводом. Все это с любовью и вдохновением не зафиксировано, а осмыслено камерой оператора. Эх, этот фильм смотреть бы в хорошем кинозале, не торопясь, вглядываясь в спокойно меняющие друг друга кадры-картины, кадры-портреты, кадры-пейзажи. Но мы „жить торопимся и чувствовать спешим”, а посему ни у тех, кто решает, что показывать в кинотеатрах, а что нет, ни у подавляющего большинства зрителей скорее всего времени и терпения на „Пегого пса...” не хватит. По телевизору снова транслируют Верховный Совет. Сессии заменили собой и искусство, и жизнь. У нас стало безыскусно и безжизненно...
