Поздно вечером мы возвращались из клуба домой. Клуб уже собирались закрывать, и большинство трезвого и приличного народа разбрелось по домам. Тетя Вера попыталась договориться с одной из своих подруг насчет завтрашней поездки до Огурцово. И та направила ее к дяде Толе Дыму, мол, он все равно ездит в ту сторону рыбачить, может, подкинет. Как ни боялась тетя Вера к нему обращаться, ей все же пришлось украдкой спросить, не может ли он завтра довезти нас на мотоцикле до Кривого. Дядя Толя, немного помычав, ответил согласием, но попросил об этом больше никому не распространяться. Теперь мы брели в осенней темноте до дома, мечтая поскорее улечься под одеяло.
– Как думаешь, во сколько мы завтра с Таней приедем обратно?
– Ну, уж не знаю, сколько там в гостях просидите.
– До темноты-то успеем?
– Конечно уж, какой там, к обеду, наверное, или в аккурат после него.
– Мда, завтра рано вставать.
– Дак все встанем, спровадить вас в дорогу же нужно да собрать помочь.
– А чего собирать? Не в поход ведь идем.
– Смотри, свет в доме горит, на кухне!
– Да, действительно...
– Да не свет, похоже, как от свечи или от керосинки.
– Точно!
– Опять, что ли, бабушка чудит?
– Пойдемте скорее, посмотрим, как бы чего она не натворила.
Мы поскорее подошли к дому, открыли тихонечко калитку и подошли к крыльцу. В окошке дома мелькнула чья-то тень. С улицы, в полной темноте, хорошо было видно происходящее в доме. Стены, шкаф, слабый источник света и чей-то силуэт, проходивший в спальню.
– Эй, есть кто? – Притворившись, чужим голосом сказала мама.
В ответ ей никто не ответил. Но к другому окошку, которое было ближе к уличной стороне, кто-то подошел. В той части дома не было освещения, и разглядеть человека было почти невозможно. Но судя по странным повадкам, это была не тетя Таня. Поднявшись по ступеням крыльца и войдя в коридор, мы увидели, что дверь в избу была открыта. Из избы падал слабый луч света. Когда же мы прошли внутрь, то сразу же обнаружили загадочный источник света. Им, действительно, оказались свечи, которые стояли на обеденном столе. Весь стол был вновь заставлен посудой. и фотокарточками умерших родственников: дедов, бабушек, прадедов, братьев и сестер, не вернувшихся с войны. Всюду были их портреты, прислоненные к стаканам, кружкам и тарелкам. В кромешной темноте при свете свечей это выглядело по-настоящему жутко. Я почувствовал, что от этой загробной картины у меня поползли мурашки по коже.
– Таня, мама, есть кто?
– Ты чего кричишь, разбудишь всех.
– Мама, ты чего? Зачем ты опять посуду всю повытаскивала?
– Я?
– Ну, а кто же?!
– Ничего я не вытаскивала, это вы тут не пойми что устроили.
– Да мы только вернулись. А Таня где?
За спиной у бабушки появилась тетя Таня. Только сейчас я обратил внимание, что обе они были в ночных сорочках. Тетя Таня удивленно посмотрела сначала на нас, а потом на обеденный стол.
– Что случилось-то?
– Ты погляди сама.
– Это что?
– Дак матушка у нас опять, видать, чудит.
– Да ничего я не чудю, и не говори так громко, разбудишь всех.
– А кого будить-то? Все и так уже на ногах.
– Слушай, да не могла это она сделать, мы с ней вместе, вдвоем, на кровати спали, она у стенки, я на краю.
– Да как же вместе, когда мы еще по дороге шли и уже увидели свет от свечек и как мама за окошком бродит!
– Да быть не может. Она как стала с кровати слезать, так я и проснулась, следом за ней встала, а тут вы. А до этого спали мы и не просыпались.
– Да тебе говорят, мы видели, стояла тут, у кухни, бродила, потом в спальню поползла и у окошка стояла.
– Да ну, не может быть, спали мы!
– А кто ж тогда, по-твоему, весь стол посудой заставил?..
– Вон, погляди... И хлеб на блюдечках да на тарелочках покрошенный да надкусанный лежит.
– Мама, когда хоть ты успела-то? Мы же спали, ты вставала, что ли?
– Да ничего я не вставала!
– А кто же ? Не я же это, по-твоему, тут стол накрыла да хлеб разложила, как ты любишь.
– А не ты, да не я...
– А кто?
Бабушка устало посмотрела на нас, словно не решаясь что-то сказать, и села за стол на один из стульев. Она уставилась в окошко, затем на фотокарточки и стала потирать и накручивать на пальцы лямки от ночнушки, словно от нервного напряжения. Хотя лицо ее при этом было абсолютно спокойным и ничего не выражающим.
– Разбудили всех. Тише. Вех теперь подняли на ноги. Что и делать теперь?
– Что делать, убирать, понятное дело.
– Что и делается, напугала до смерти.
– Так ночью встанешь и от разрыва сердца умрешь, как ты что-нибудь начудишь.
Тетя Таня подошла к столу и чуть было не упала, с грохотом опрокинув соседний стул и уцепившись за стол. Тетя Вера вскрикнула, мы ошеломленно уставились на нее, не понимая, в чем дело. А вот тетя Таня, видимо, сразу же смекнула, что произошло. Громко выругавшись, она отодвинула стол, и мы все увиддели открытый погреб, который был наполовину закрыт неубранным ковром.
– Ну, еще не легче! А если бы я ногу сломала? Или провалилась бы и шею обломила себе?
– Мама, ты зачем хоть подпол-то открыла?
– Ничего... Низачем... Не делала я... Не открывала...
Бабушка все больше погружалась в себя, губы ее зашевелились, а взгляд стал пустым, непонимающим. Мы так и продолжали стоять и смотреть то на играющие тени от свечей, то на расставленную на столе посуду с фотографиями покойников, то на открытый подпол, чернеющий в этой темноте, словно проход в другой мир.
Пока остальные разбирали завалы посуды и наводили порядок, я сел рядом с бабушкой и тихонечко дотронулся до ее плеча.
– Баба, я знаю, что это не ты, знаю. Скажи, а почему они так делают?
– Покоя не дают. Не дают совсем!
– А что они хотят?
– Не знаю, не знаю, все пляшут, все свои хороводы, пир им надо, все плясать и пировать.
– Пировать хотят?
– Глазки беленькие и одежки, и все побрякушки висят, – бабушка показала в область груди и лба.
– Побрякушки?
– Ну, все что-то висит, звякает, золотое али нет, не знаю, но баское все такое, звякает.
– А зачем?
– А кто его знает, может, хотят так, чтобы красиво было, как у людей, все как у людей.
– Бабушка, а почему они как люди?
– А у них все как у людей, и ручки, и ножки, и лицо, и семьи есть, и терем там…
– А что у них не как у людей, что их отличает?
– А они не такие, не такие, внучек!
– А какие?
– Они ж из этих, которые там, мне про них еще бабка рассказывал, когда я еще меньше тебя была.
– Что?.. А… А что именно тебе бабка рассказывала?
– Да что рассказывала, что живут они там, испокон веков живут, еще нас тут не было, а их уже не стало. Но к ним не ходить лучше, лучше не ходи никогда!
– Почему же?
– Они в дыру тебя затащить могут.
– Что? В дыру?
– Вот так она мне говорила, да. И ведь могут же! Они все по дырам прячутся.
Тетя Таня укладывала бабушку спать. Той снова было не по себе. Она как-то странно двигала пальцами, словно пытаясь что-то схватить в воздухе, и бубнила. На вопросы она не отвечала, но просьбы лечь, сесть или постоять на месте выполняла безукоризненно. Когда тетя Таня ее все-таки уложила, а мама и тетя Вера убрали посуду со стола и расставили фотокарточки по местам в портретные рамки, я пошел выключать свет на кухне. В двух шагах от проема на кухню я остановился, потому что снова услышал какое-то шуршание. Страха я уже почему-то не испытывал, но мне стало неприятно. Я подкрался поближе и замер, прислушиваясь. Через пару секунд вновь раздалось шуршание, словно кто-то ковырялся в мешке с мукой под стулом. Я заглянул на кухню. На полу, прямо в центре, сидел Васька и таращился в окно, ведущее в веранду. Я сразу же успокоился, поняв, что именно было источником шума. Зайдя на кухню, я погладил кота, нажал на выключатель и пошел в темноте в сторону лежанки. Через несколько секунд на кухне опять раздалось шуршание и шорох. Достаточно громкий, такой, что все услышали.
– Что там такое-то опять?
– Да Васька там.
– Васька?
– Да, я только что свет выключал – он там по мешку с мукой ползал.
– Прохиндей.
Я уже начал было проваливаться в сон. Завтра нужно было рано вставать, день обещал быть насыщенным. Постепенно мои полусонные размышления начали окончательно превращаться в сонные видения. Мне снилось, что мы пришли в ту деревню, а там плясали какие-то люди... Девушки... Они водили хороводы, это я помню точно. Они танцевали то по часовой стрелке, то против, что-то приговаривя и заливисто смеясь.
Через мгновение резкий шум опять вернул меня в реальность. С кухни вновь раздавался шум. Мама и тетя Таня тоже проснулись и зашевелились, хотя были значительно дальше от кухни. Мама с Верой лежали у окна в большой комнате, а бабушка с Таней на старой кровати в маленькой комнатушке. Бабушка и Вера мирно посапывали.
– Да что там такое-то?
– Опять, что ли, Васька?
– Я щас метлу возьму, и кому-то по горбу попадет! А ну брысь оттудова! Еще мешок развороти мне, окаянный! – Сказала Таня достаточно громко, уже не боясь разбудить спящую рядом с ней бабушку
Но никто так и не встал, буквально через несколько секунд я уже вновь видел, как на каком-то поле возле старых деревенских домов танцевали девушки. Они кружились, и даже воздух вокруг них словно превращался в вихрь. Потом мне снились озера – огромные. И острова посреди них. А потом я видел, как возле дома прямо по кругу зачем-то рыли окоп. Дом был без окон, с одним-единственным входом. В него вносили покойника на носилках, укрытых еловым лаптем.
Вновь шум. Такой громкий и отчетливый, как если бы мешок пытались утащить. Упавшая на пол железная миска окончательно всех разбудила.
– Да что ты будешь делать!
– Да что он, совсем, что ли, ошалел?
– Щас вот дождется, что я с кровати-то встану...
В тот же миг из комнаты, где был обеденный стол, раздался сильный грохот. Только по содрогающимся половицам все наконец догадались, что звук исходит от дверцы в подпол. Кто-то ее словно приподнял и уронил.
Кровь застыла у меня в жилах, а сердце чуть ли не остановилось. Сон исчез, как если бы его и не было. Во всем доме воцарился страх. Не слышно было даже дыхания. Я слышал, как сопит бабушка, но знал, что кроме нее никто больше не спит: ни тетя Таня, ни тетя Вера, ни мама.
Раздался громкий крик. Кричала тетя Вера. Я в тот же миг зачем-то вскочил с лежанки, и стоя в одних трусах, вглядывался в темноту. Мама и Тетя Вера уже сидели, а не лежали на постелях. Тетя Вера жалобно заскулила, а мама начала ее успокаивать:
– Тише-тише, все хорошо, ты видишь, это Васька. Таня?
– Что хоть у вас там происходит?
– Да кот прямо на Веру прыгнул, напугал нас до чертей.
– А кто хоть там в прихожей-то?
– Рома, ты спишь?
– Нет... Я тут стою, рядом.
– Там кто-то есть... Кто-то есть, я чувствую...
Тетя Вера взяла на руки кота и изо всех сил прижала его к себе, словно мягкую игрушку. Кто-то есть. Да что опять творится? Судя по звуку, это явно был люк в подпол.
Голос Тани казался наименее испуганным:
– Там что, крышка от подполья, что ли, съехала?
– Да как она сама-то съехать может?
– Не знаю...
Из прихожей вновь раздался громкий звук, на этот раз похожий на то, что люк от подпола кто-то тащил или сдвигал в сторону. Вслед за этим послышалось чье-то томное дыхание, такое тяжелое, словно... Словно какого-то старика заставили пробежаться, и теперь он с трудом восстанавливал дыхание. Я не выдержал и закричал дрожащим голосом что было мочи:
– А ну, выходи! Кто там, блядь! Сейчас палкой огрею!
Но прозвучало это неубедительно. Тем более, что сам я в этот момент сидел на корточках на полу и выглядывал из-за лежанки, пытаясь хоть что-то разглядеть в прихожей. Тетя Таня встала с кровати и включила тусклый свет в спальной комнатке. А вот остальные выключатели находились у двери в прихожей, куда можно было пройти, лишь минуя стол и вход в подвал под ним. Тетя Таня двинулась в сторону прихожей, я вытащил из-за лежанки старую и неудобную, но тяжелую кованую кочергу и пошел вместе с ней. Перед нами скученно валялись половики и ковры. Крышка от подпала была действительно снята и отодвинута в сторону.
– Батюшки, еще не чище! Да что же это такое.
– А ну, выходи! Кто там есть, а?!
Тетя Таня немного постояла возле подвала, а потом спокойно подошла к двери и нажала на все выключатели. Свет в доме зажегся. Тетя Вера и мама тоже вышли в прихожую, испуганно глядя на дыру в полу.
– Да что же это происходит-то?
– Надо проверить, там, кажется, кто-то есть!
– Даже не вздумай туда и смотреть, не вздумай!
– А что? Прикажешь лечь спать с мыслью, что мы в доме не одни?
– Я вот что думаю, надо кого-нибудь позвать, чтоб мы не одни были.
– Точно, позвать! Пускай посмотрят, кто там.
Мы по-прежнему стояли возле обеденного стола, смотрели на открытый подпол и молчали. Кого-то позвать… Засмеют! Но с другой стороны, уж лучше пускай завтра при свете дня засмеют, чем сейчас в темноте ночи что-нибудь еще произойдет. Значит, кому-то нужно будет пойти за помощью. Я спросил у тети Тани:
– А к кому идти-то?
– Даже не знаю, посреди ночи будить...
– Ну, а что делать? Не сидеть же тут вместе неизвестно с кем?!
– Может, до Коли дойти, до соседа?
– До Орлова, что ли?
– Ну, а до кого еще?
– Не знаю, наверное, можно и до него.
– Это ведь через коридор идти, а там бог его знает, темень еще страшнее.
Мы посмотрели на дверь, ведущую в коридор. В воздухе все так же витал страх. Немного подумав, я предложил:
– Окно! Давайте окно откроем – я мигом выскочу и добегу.
– Не вздумай, там же высоко, напорешься еще в темноте на изгородь.
– Да я уже сто раз так делал! Ничего не напорюсь!
– Когда это?
– Долго рассказывать. Ну что? Давайте?
В это же мгновение раздался грохот железного ведра в коридоре. Мы все вздрогнули и притихли. Таня на всякий случай быстренько закрыла дверь в избу на маленький стальной крючок. Во мне откуда-то вдруг появилась храбрость. Не дожидаясь разрешения родни, которую я привык слушаться, я пополз к окошку. Мама и тетки пошли за мной, стараясь шагать бесшумно. Я отвязал кушак, которым ручка окна была привязана к гвоздю в раме, и распахнул окошко.
– Осторожнее, осторожнее, давай хоть пособим тебе чем-нибудь!
– Да вот еще, что за глупости, что мне – с окна не слезть, что ли?
– Ой, высоко как прыгнул, не ушибся?!
– Да все в порядке, ждите, я мигом!
Я перемахнул через забор и побежал по дороге в сторону соседей, все еще сжимая в руке кочергу. Вскоре я уже был у окна соседнего дома и начал в него стучать, пытаясь разбудить соседа.
– Деда Коль, Деда Коль! Слышите? Баба Зоя! Баба Зоя! Кто-нибудь!
– А?.. Кто там?
– Это я! Рома, сосед ваш, помогите!
– Что? Что случилось-то?
Испуганное лицо соседки показалось в окошке. И тут я понял, что сказать мне нечего:
– Там… Это...
– Что?
– Ну, там у нас бродит кто-то, в общем! Пробрался в коридор и в подпол залез!
– Воры, что ли? Батюшки, с войны воров в деревни не было, что делается-то!
– Не знаю, может, и воры, пойдемте быстрее, всей гурьбой, а то я своих там в одиночестве оставил!
– Коля, слышь, вставай, тебе говорят, воры залезли!
– Где воры?
– Да не у нас, к соседям, у Шурушки, в подполе у них сидят.
– Ой, ружья-то нету, ой, беда! Встаю-встаю, надо Васятку позвать и Дыма разбудить! У них-то по ружью есть!
– Это, баба Зоя, я побегу, а? Вы придете с подмогой? А то мне боязно за своих!
– Сейчас-сейчас!
Я убежал обратно к дому, возле изгороди я остановился и постарался пройти незамеченным в темноте прямо к крыльцу. Не знаю, зачем я это сделал, кажется, я и сам начал верить в то, что к нам в дом залезли воры, а значит, оставлять своих там в одиночестве без единого мужчины было небезопасно. Не то чтобы я рассчитывал справиться с ворами, но все же мне хотелось посмотреть, что там с ними... Я подкрался к крыльцу, но дверь оказалась закрытой изнутри. Так, как их обычно и закрывают на ночь. Воры закрыли за собой дверь? Или же просто они забрались с другой стороны? Со стороны двора? Я решил попробовать доползти и до двора. Невероятная темень. Вдали под черным небом виднелись зубцы леса, который в этот момент казался особенно пугающим, как и все вокруг. По пути я подобрал в качестве оружия старую и ржавую кованую дверную петлю, а кочергу оставил. Такая штука была потяжелее кочерги и имела форму, отдаленно напоминающую меч. С ней я почувствовал себя увереннее. Пока я подкрадывался ко входу во двор, пошло немало времени. В итоге я обнаружил, что и дверь во двор была закрыта изнутри. Ничего не понимая, я бегом вернулся к окошку. В нем было видно тетю Веру, и я окликнул ее.
– Ой, господи, напугал до смерти!
– Это я, у вас все хорошо?
– Тут бродит кто-то, Таня пошла посмотреть...
– Возьмите лом, а то потом искать будете.
– Давай, а это у тебя что еще?
– Да петля дверная старая.
– Ромка, кто это? Кто это сзади?..
Я обернулся в ужасе, но тут же с облегчением признал в трех приближающихся в силуэтах обещанную подмогу.
– Где они, Ромка? Только тс-с-с, не спугни их.
– Один в подполе точно! И еще кто-то в коридоре, говорят, шастает!
– А ну!
Когда подмога зашла в калитку, залаял пес. Странно, почему он не лаял до этого? Постарел и не услышал? Дым подбежал к двери на крыльце, вскинул какую-то палку из-за спины и выставил ее вперед. Через секунду я понял, что это ружье. Позади него стояли наспех одетые деда Коля с бабой Зоей. Дым аккуратно потянул на себя дверь, та, скрипнув, уперлась в закрытый изнутри шпингалет. Дым продолжал с силой тянуть на себя дверь. В то же мгновение, я даже не понял, как это произошло, дверь с треском открылась нараспашку. И все трое скользнули на крыльцо. В свете, падавшем из окна, я успел разглядеть топор, блеснувший в руке деда Коли. Тут же раздался громкий стук в тяжелую бревенчатую дверь, преграждавшую проход с крыльца в коридор дома и всегда заертую на засов. Я услышал испуганный голос Тани, которая, видимо, была в коридоре:
– Кто там? А ну, кто там, я говорю!
– Танюша, открывай скорей, это соседи твои с подмогой пришли.
– Открывай, Таня, скорее, пока ничего не случилось, скорее!
Я побежал за соседями через крыльцо. В коридоре, в свете зажженных свечей в руках тети Тани, соседи осматривали дом. Дядя Толя Дым, возвращаясь с дальнего края коридора с ружьем в руке, зашел в избу с остальными. Пес все еще неустанно лаял.
– Хм-м-м... Ну, что тут у вас? Где они?
– Да, дядя Толя, мы же даже не видели никого, проснулись среди ночи от грохота сильного, прямо тут у нас!
– И грохот, главное, такой, как крышку кто с подпола ворочает!
– И дышит, дышит так тяжело!
– Да, мы уж испугались до смерти и свет включили, глядим, а в полу и вправду крышку свернули, да так, что все половики скрутили второпях!
– Да, мы-то стоим, страшно, а кто-то еще в коридоре ведро обронил да шастать продолжал. Ну, Ромка пока за помощью побежал, я недолго думая крышку-то и закрыла, а то тут еще мама переживать стала да страху нагонять.
– Мы все спрашиваем, кто да кто, а никто не отвечает, тишина.
– Хм-м-м... Сейчас узнаем. А ну, Коля, подсоби, открой крышку с той стороны-то.
Дым встал перед крышкой со вскинутым ружьем, готовый выстрелить в любую секунду, а деда Коля, отложив в сторону топор, рывком поднял на себя крышку.
– Хм-м-м, свет есть?
– Вон, свечи разве что...
– Хм-м-м, нет, стой, не подходи, ты вот что, в кружку свечку поставь и привяжи бечевкой, а я спущу.
Тетя Таня подала Дыму кружку, в которой была зажженная свеча, и тот, удерживая ружье одной рукой и глядя через мушку в подвал, начал спускать кружку со свечой. Деда Коля взял у него из рук кончик веревки и стал спускать ее до самого дна, пока кружка твердо не встала на последнюю ступеньку лестницы, ведущей в подвал. Сдвинув в сторону обеденный стол, который частично закрывал спуск в подвал, Дым внимательно, не отрываясь от мушки, осмотрел спуск со всех сторон и только потом начал потихонечку спускаться со стороны стены, у которой стоял стол. Через некоторое время он спокойно поднялся оттуда.
– Хм-м-м... Никого нет.
– Может, кто еще на чердаке спрятался?
– Или на дворе?
– Хм-м-м, я вот что думаю, Татьяна, как они к вам в избу попали, если у вас дверь-то заперта была?
– Я ведь не знаю, дядь Толь, и дверь ведь не хлопала, а крышка от подпола поднята.
– Хм-м-м, ну, положим, через двор... Давай осмотрим... Хм-м-м... Давай.
Еще около часа наши спасители осматривали весь дом под лай Тимы, которого Таня безуспешно пыталась заставить замолчать. Вера и мама в подробностях рассказывали бабе Зое о произошедшем. Под конец в окошко постучались и дядя Вася с дядей Лешей, которым кто-то сказал, что у нас что-то случилось, и они тоже решили заглянуть с ружьем. Вскоре все закончилось, и оставалось лишь ломать голову над тем, что же это все-таки было.
– А может, приснилось – да и напугались?
– Да ты что, мы всей толпой стояли напуганные!
– А подпол кто открыл тогда? А ведро кто обронил в коридоре?
– Совпадение, может? Кот, там, или какой зверь прокрался в коридор – да и задел ведро, он же и скрипел там половицами.
– А дверь в подпол тоже зверь открыл?
– Ну вообще, да, странновато все это.
– У них… Хмм… Двери изнутри закрыты были, понимаешь?
– Да-да, Толь, понимаю.
– Да и пес лаять начал, когда мы прибежали, а до этого молчал.
– Не чуял.
– Странно с люком, конечно, но похоже сам знаешь на что.
– Да-да.
Еще битый час мы толковали о случившемся, а затем решили, что все же стоит ложиться спать. К тому же, и сам дядя Толя Дым обещался завтра с раннего утра отвезти нас с тетей Таней до Кривого. Договорившись с ним на более позднее время, чтобы отоспаться, мы все разошлись по домам. Бабушка заметно нервничала, но все же отвечала на все вопросы и в целом вела себя обычно, хоть никак и не желала ложиться в кровать и засыпать.
