Глава 3.
Провожать себя Елена Павловна не разрешила – пройдя под руку с сыном до Фонтанки, она села в облепленный мальчишками белый «Линкольн» и отбыла со Станиславом Игоревичем в сторону «Астории». Сашенька ушла домой, и Бахметов остался один. Он походил минут десять по квартире, включил сотовый телефон и лёг на диван – из головы никак не шла история с Катей. Было ясно, что картёжный долг Кириллу был устроен Шамилем лишь для выхода на коллекцию его отца. Бахметов почти застонал, представив положение Кати. «Урчит, как горбатый кит перед случкой» – вдруг зашелестели слова Любы. Бедная девушка – кажется, так назвала её Катя. «Конечно бедная. И матери не сказали о том, что произошло», – пролетела следующая мысль, за которой поплыл облик подростка в поношенном пиджаке со смеющимся лицом тридцатипятилетнего мужчины открывающего-закрывающего дверь в магазин под звуки бетховенской «Элизы». Бахметов вздрогнул, вспомнив, как Люба входила в подъезд Полины. Тряхнув головой, он секунду что-то соображал и, обувшись, выбежал из квартиры.
Он и сам не понимал, что же повело его к Полине. Бахметов поймал себя на случайной мысли, что со вчерашнего дня все его поступки шли из него хоть и через его волю, но как бы и помимо её; сознание же работало лишь в степени требований обстоятельств приспособления к быстроменяющейся жизни. Странно, но он не очень-то и удивился этому открытию. Не желая проходить мимо дома Маши, Бахметов вышел через двор на Лермонтовский и свернул с него ещё до синагоги, избежав, таким образом, и возможной встречи с Катей.
Нервы его щемило до коликов в груди и висках. Подойдя к дому Полины, Бахметов осмотрелся – перед фасадом прямо на тротуаре сидел толстый стриженый мальчишка лет тринадцати и выстругивал ножом наконечник кривой палке. Мальчишка громко бормотал что-то себе под нос, не отрывая круглых безумных глаз от палки, и вдруг захохотал. Бахметов едва ли не отшатнулся на стену дома, но мальчик не обращал на него никакого внимания. Бахметов обежал его и поднялся по лестнице на третий этаж, мучительно вспоминая номер квартиры, который сообщила ему сама Полина. Остановившись перед обитой тёртым коричневым дермантином дверью, Бахметов нажал на кнопку звонка. Дверь открылась сразу.
– Я давно ждала тебя, – посмотрев на переминавшегося от смущения Бахметова, улыбнулась Полина и, взяв его за руку, ввела в квартиру. – И даже соскучилась, ведь, как ни крути, а ты мой единственный брат. Хочешь кофе?
Бахметов кивнул. Полина усадила его в кресло в гостиной и исчезла. Комната со скромной мебелью была завалена грудой листов партитур. Бахметов вздохнул, оглядывая ждущие ремонта стены и треснувшее стекло в маленькой форточке.
– Оставила всё, как было при маме, – пояснила вошедшая в гостиную Полина. – Здесь никто больше не жил, и всё останется, наверное, вечным музеем.
Опять исчезнув на минуту, Полина вернулась уже с подносом, на котором помещались с полдюжины чашек и невозможно крошечных молочниц и сахарниц.
– Отец рассказывал о тебе – я тогда жила у него, и всё, что было с ним связано, высвечивалось какой-то фиолетовой мистической загадкой. Вот и ты казался мне стеклянным волшебным мальчиком, уехавшим в альпийские леса искать в подземелье драгоценный клад. Так и знала, что ты засмеёшься. А потом, когда и сама стала бывать в Германии, была мысль найти тебя, но… Как хорошо, что ты пришёл.
– А я представлял тебя другой.
– Другой? – переспросила Полина и усмехнулась. – А я всякая.
В её голосе Бахметов вдруг почувствовал недавно услышанную где-то интонацию. Он не поверил своим глазам – Полина смотрела на него насмешливо и дерзко. Чем была вызвана досадная перемена в её настроении, Бахметов объяснить себе не смог.
– Любушка вот решила зубки показать, – продолжала она, – да, видно, не к месту. Звоню ей сегодня поутру, а трубку берёт уже хозяйка квартиры – нашли, говорят её с ядом в стакане. Навела она вчера шороху у Вольских?
– Но туда ведь она пошла от тебя? – напрямую рубанул вдруг Бахметов и покраснел.
– Тебе что-то об этом известно? – с удивлением вскинула глаза Полина.
– Нет-нет, ничего, – торопливо пожал плечами Бахметов, – правда, ничего.
– Ты, братец, хитрей, чем кажешься, – засмеялась Полина. – Но это и лучше. Меня, договоримся сразу, в это дело не впутывай. Да, Любушка посидела часок в этом же кресле, где сейчас сидишь ты, выпила для настроения и полетела на подвиги. Амбиций было на восьмерых, – Бахметов слегка поёжился, но остался сидеть в кресле. – Знакомы-то мы с ней были шапочно. Зашла вчера потрепаться в своей обычной снобистской манере, – хотя какой она сноб, если толком никогда ничему не училась, – оставила какую-то папку на несколько дней и отправилась «щипать перья магнатам». Ну, и пощипала..
– Оставила папку?!
– Ну да, попросила подержать у себя и никому не показывать, а что с ней делать сейчас, ума не приложу. Ещё мать заказывала не связываться с чужими вещами – от них только головная боль!
– Отдай её мне! – почти закричал Бахметов, не особенно понимая, что дёрнуло его упорствовать в получении согласия сестры.
– Зачем она тебе? – вдруг весело рассмеялась Полина.
– Поверь, там могут быть более чем опасные документы, которые серьёзно осложнят твою жизнь, – поражаясь степени убедительности своих слов, неожиданно проговорил Бахметов, и опять покраснел. Знал бы он в ту минуту, сколько неприятностей ему самому принесёт ему эта папка!
Полина с полминуты колебалась, пристально вглядываясь в лицо брата. В прихожей раздался звонок, Полина быстро вытащила их ящичка секретера небольшую чёрную папку, завернула её в плотный полиэтиленовый пакет и подала Бахметову. Приложив указательный палец к губам, она побежала открывать дверь. Уже через несколько секунд она вводила в комнату нового гостя.
Продолжение - здесь.
