Меня всегда смущал термин «реализм», к какому бы виду искусства он не применялся. Даже самые буквальные попытки изобразить жизнь, как в натурализме Золя, все равно создают художественную реальность, не имеющую никакого отношения к жизни. Настоящий реализм, если можно это причислить к искусству, — анамнезы и протоколы с места преступления.
У Магритта есть одна концептуально важная картина. На ней изображена курительная трубка, а под ней подпись «Ceci n′est pas une pipe» — «Это не трубка». И тут он абсолютно прав, поскольку мы видим не трубку, а образ трубки, картину. Несмотря на реалистичность исполнения вы не можете взять и закурить нарисованную трубку (если только вы не нарисованный человечек).
Искусство, даже бездарное и претенциозное, так или иначе обладает неким семантическим потенциалом. Оно отсылает нас к проблеме, формально не являясь таковой. Как было сказано в Амели: «Когда палец указывает на небо — только дурак смотрит на палец». Здесь та же схема.
Тогда что мы называем реализмом? Со школьной скамьи нам вбили в мозг, что реализм, это типа как Тургенев и Пришвин. Однако они представляют исключительно лингвистический реализм, мало что имеющий общего с самой реальностью. Что значит лингвистический реализм? Ну, это такой текст, который не стыдно дать школьникам для выпускного диктанта. В нем соблюдены все формальные правила русского языка. Это норма в самом широком смысле. Вот предложение, в нем есть подлежащее и сказуемое, всякие прилагательные и причастные обороты. Слова означают ровно то, что должны означать, никаких неологизмов и подвохов.
А теперь представьте, что для диктанта выбран текст, скажем, Хармса. Да, например, «Сдыгр аппр». Тут-то и полетят все школьные оценочки к чертям, поскольку это дичайшее отступление от лингвистического реализма. То же самое у Хлебникова, у Ерофеева, у Синявского. По-видимому, в каждой языковой культуре есть свой столп литературной нормы и коварный разрушитель. Не могу ручаться, но мне кажется, что для Англии это Теккерей против Кэролла. Во Франции сходу вспоминается Моруа против Малларме.
При этом мы не можем сказать, что произведения Хармса или Кэролла нереалистичны. Ровно как и не можем сказать, что реалистичны Тургенев и Диккенс. Это вообще не та категория, которой мы должны пользоваться. Со времен аналитической философии и Витгенштейна у нас нет никакого морального права искать точки соприкосновения текста и действительности. Вы не можете порезать меня виртуальным ножом. Разве что я невротичка и допускаю влияние символов на мою соматику.
Каждый новый жанр объявляет себя реалистичным, а предшественника поднимает на смех. Дело в том, что литература, хорошая такая, классическая литература, занимается изучением социума и людей. И всевозможных отношений между ними. Издевательские «анекдоты» Хармса про русских писателей — это вовсе не тупой абсурд, а пародия на официальное советское литературоведение, опирающееся на формалистский и биографический методы. В этом отношении, Хармс — реалист. Кэролл обыгрывал математические и физические парадоксы.
Каждый жанр честно пытается донести до нас что-то новое о нас самих. Меняются только методы. Устаревает одна школа, теряет критичную связь с действительностью, как ее сметает следующая. Развитие идет по синусоиде. Многие говорят, что упор делается то на форму, то на содержание, однако это глупое противопоставление. Я бы сказала, что речь о дихотомии порядка и хаоса, объективизма и субъективизма.
Очевидно, что сумбурный постмодерн должно сменить упорядоченное направление. Которое будет вытаскивать культуру из языковых игр, интертекстуальности и безответственности. Нельзя отрицать прогресс постмодернистов в изучении процессов бессознательного, наслоения культурных пластов и феноменов медийного поля и виртуальности. Но это все бурение скважин в бессознательном, в том числе и коллективном бессознательном. И воспользовались этими наработками маркетологи, да политтехнологи.
Теперь фокус переносится на смысловую нагрузку нашего существования, на экзистенциальную часть. Мы десять раз поняли «как?», но в этой суете забыли «зачем?». Это и будет новый реализм, реализм — как ответы на актуальные вопросы.
Но потом сменят и нас, когда мы станем выжившими из ума догматиками и консерваторами. Это нормально. Этому нужно радоваться, поскольку так идет вперед человечество.
Левой. Правой. Левой. Правой.
