.
Можно ли смешивать Романтизм и Экзистенциализм, романтические и экзистенциальные установки? В наше время, время после Ницше и Хайдеггера, рассматривать Романтизм, в отрыве от измерения экзистенциального – невозможно, хотя, с другой стороны, (как мне кажется_, смешения одного явления с другим, ни к чему хорошему не приведут. Этой проблеме, (проблеме не только культурной, но и религиозно-философской, даже, говоря без всяких преувеличений), и посвящена моя небольшая статья, речь в которой пойдет о самых общих чертах, или, самых общих нюансах, выявляющих различие между вышеозначенными явлениями. Как эту разницу можно вывести, на каких примерах эту разницу можно обозначить? Для начала я бы предложил рассмотреть две родственные фигуры в философии – Льва Шестова, и Мартина Бубера. Это родственные авторы, прежде всего, потому, что оба философа представляют религиозную, или, лучше сказать, библейскую философию, философию построенную на этике Ветхого Завета, и Иудаизма, (хотя и не только Иудаизма), на этике отношения как к библейскому Ближнему, так и философскому Другому, (или, философскому Дальнему, говоря, например, об обращенности Бубера к Хайдеггеру ), наконец, на этике отношения я - к ты. Тем не менее, (как мне кажется), разница меж Львом Шестовым и Мартином Бубером, огромна.
В чем эта разница выражается? На мой взгляд, эта разница состоит, прежде всего в том, что Бубер - религиозный экзистенциалист, а Лев Шестов, не столько религиозный экзистенциалист, сколько, библейский романтик. Ранг (то есть, род) его субъективизма - скорее романтический, чем чисто экзистенциальный, не смотря на то, что Шестова относят к экзистенциалистам. Даже, родственный Шестову, Кьеркегор, в большей степени, экзистенциалист ,(хотя и Кьеркегор - Романтик.) Как на примере двух философов, можно обозначить разницу между Романтизмом и Экзистенциализмом? Ставка Романтизма - всегда ставка на Любовь. Ставка же Экзистенциализма (даже экзистенциализма религиозного) ставка другая, ибо, экзистенциализм, (по Хайдеггеру и Ясперсу), связан с фундаментальным вопросом о бытии, и с сопутствующими ему "экзистенциалиями" (одиночеством, свободой, отчуждением. )Я в экзистенциализме несводимо к другому (этот мотив есть у Хайдеггера, и встречается у Сартра. )
Ад это Другие, как, однажды, заметил Сартр .
Разумеется, не смотря на родственную тематику, ничего подобного нет в Романтизме, который обращен к Богу, и к Другому, совершенно иначе, чем религиозный экзистенциализм. Романтизм есть вопрос о я, ответ на который открывается в любви. Наконец, Экзистенциализм это поиски себя, только себя. Это такие поиски себя, которые связаны с поиском подлинности . В Романтизме же важнее совсем иной вопрос, не столько вопрос определения себя в качестве своего я, (или, "здесь-бытия"), сколько мотив растворения я, (в Боге, в Другом, в народной стихии. )Что такое Экзистенциализм? Через какие категории, в нем определяется человек?
Это философское течение , определяющее человека через его экзистенциалы.
В Экзистенциализме, такие понятия, как одиночество, отчуждение, и тревога , рассматриваются как экзистенциалы отрицательные, а надежда, любовь, и вера - как экзистенциалы положительные. Почему, эти понятия являются экзистенциалами? Экзистенциалами эти понятия являются потому, что являются не психологическими понятиями , а онтологическими категориями. На самом деле, в этом и состояла новизна Экзистенциализма, который онтологизировал эти понятия, (правда, лишив эти понятия и психологичности.)
И этим, в самую первую очередь, Экзистенциализм и отличается от Романтизма.
Ничего подобного не происходит в Романтизме, который рассматривает такие понятия как Любовь, Одиночество, или Свободу, прежде всего, как состояния, (а не как, экзистенциалы), состояния психологические в том числе, то есть как измерение души человека, в котором эти состояния не столько онтологизируются, сколько индивидуализируются. Без измерения психологизма (как и измерения души), эти понятия, просто, теряют свою значимость - в любом Романтизме, как 19, так и 20 века.
Как ставит свои вопросы философский экзистенциализм?
Онтологизируя одиночество, свободу, или тревогу, Экзистенциализм остро ставит вопрос о сущности бытия, которое определяется через человека, (и его конечность), порой рассматривая эти понятия как свойства самого бытия . Романтизм же - рассматривает эти категории только, как свойства души, а не как свойства бытия.
Существенным является и другое различие - это отношение к одиночеству.
У экзистенциалистов одиночество чаще является негативным, хотя и необходимым условием подлинности я. В Романтизме же, одиночество скорее является положительным феноменом, (по крайней мере одиночество чистое.) Чистая, (романтическая) субъективность и есть чистое одиночество. Если Экзистенциализм ищет "самость", Романтизм ищет индивидуальность.
Еще раз возвращаясь к вопросу, чем Бубер отличается от Шестова?
Почему, Бубер библейский экзистенциалист , а Лев Шестов библейский романтик? Например, потому, что , образно говоря, Бубер, не просто воздыхал о Другом, (или о Ты, или о Боге), высылая ему свои переживания . Бубер на обращенности я к Другому выстраивал онтологическую структуру я, определяющегося в подобном отношении к Другому.
Ничего подобного нет у Льва Шестова.
Лев Шестов никогда не исходил ни из какой структуры я (в обращенности к Другому), илини из какой модели отношений. Правда, иногда, у Шестова действовали другие универсальные схемы. Тем не менее, про Льва Шестова, можно сказать, что в противоположность Буберу (который исходил из диалога) Лев Шестов писатель монологичный.
Как еще, можно обозначить разницу - между двумя философами?
Про Мартина Бубера можно сказать, что для него не только сознание, но прежде всего Бытие диалогично – (в той мере, в которой, Бытие через человека направлено к Богу, или даже, к Другому.) Если для Мартина Бубера, (как впрочем, и позднее для Левинаса, как продолжателя традиции Бубера), Другой открывается в диалоге, (раскрываясь в диалогичности бытия, или говоря языком хайдеггеровским, со-бытия), для Шестова, Другой раскрывается в его монологе.
Лев Шестов и Мартин Бубер, очень разные философы.
Бубер философ диалога, а Лев Шестов, скорее философ Встречи, (часто встречи, как размышления о другом.) Диалог Лев Шестов понимал, как свой монолог рождающийся в переживании монологов его Другого, будь то монолог героя из произведения Достоевского, или монолог философа Плотина. Или, как ответ на чужой монолог. Иными словами, Лев Шестов религиозный библейский субъективист, писатель и философ романтической интуиции.
А Мартин Бубер экзистенциалист, хотя как и Лев Шестов, Мартин Бубер - писатель и философ как живого религиозного чувства, так и религиозно-критической рефлексии по отношению к философии. Что этих двух философов и роднит.
Хотя, и родня, их, рознит.
Наконец, эту разницу можно обозначить на примере отношения к одиночеству. Для Мартина Бубера важнее преодоление одиночества, а для Льва Шестова - романтическое возращение к одиночеству (как человеческому так и авторскому.)
И наконец, коснусь самой существенной разницы.
Экзистенциализм исходит из конечности человека. Ничего подобного нет в Романтизме, который интуитивно исходит не из конечности человека, а из бессмертия души, обретаемого в любви, в творчестве, во взгляде на природу, или в религиозном одиночестве, учитывая что многие Романтики оканчивали свой путь глубокой религиозностью.
Можно коснуться и других примеров.
Если говорить о поэзии, или о 19 веке глупо , например, Лермонтова рассматривать как экзистенциалиста. Экзистенциалист - это Бродский (если привести не только первый подходящий, но и точный пример), хотя это 20й век. А Лермонтов это только Романтик, Романтик 19 века, хотя и предопределивший некоторыми (и даже многими) своими чертами, Серебряный Век. На самом деле, первый экзистенциалист 19 века в поэзии - это, Баратынский.
Конечно, Экзистенциализм вышел из Романтизма.
Романтизм многое почерпнул из него. Например, философия Кьеркегора это некоторый переходный момент от Романтизма к Экзистенциализму. Разумеется, Романтизм включал в себя экзистенциальное. Можно привести, в качестве наиболее яркого примера, Романтика Марину Цветаеву, в которой так много экзистенциального.
Однако, Цветаева прежде всего Романтик, даже во всех своих поздних поэмах.
Экзистенциалистами были другие авторы, такие как Элиот, Оден, или уже, названный Бродский, любивший Цветаеву. А например, Роберт Фрост (в котором не меньше философского, и даже экзистенциального), Романтик. Потому, что у Фроста везде ставка на Любовь.
И разумеется, Рильке - романтик.
То есть речь совсем не шла в статье о том, что в Романтизме нет Экзистенциального, как раз в Романтизме его много , даже, в избытке. Другое дело, что в Романтизме больше экзистенциального, чем в Экзистенциализме - романтического.
Даже не смотря на тонкость , или неочевидность этой разницы.
И Лев Шестов был приведен в качестве примера Романтика, в котором много экзистенциального, а не в качестве примера экзистенциалиста, в котором много (или, больше), романтического. В этом очерке, я всего лишь попытался объяснить, почему.
Правда, сделал я это только на очевидных примерах .
