Две российские столицы Москва и Санкт-Петербург — города из числа крупнейших в мире. А между ними такая дичь и глухомань, что однажды в старину, только лишь дорога открылась, паровозную прислугу остановившегося товарного поезда съели волки — у паровозов ведь будок машиниста тогда еще не было, и укрыться паровозникам оказалось негде: швыряли в хищников горящими головнями, пока огонь в топке не потух…
А полтора века спустя близкий приятель и двойной тезка автора (А.Б. Вульфова), машинист депо Москва-Октябрьская Алексей Борисович Апрельский, следуя ночью со скоростным экспрессом № 31 Хельсинки — Москва, сбил живого медведя возле станции Тосно, в 65 километрах от Невского проспекта, и произошло это в самом начале третьего тысячелетия…
Тверь — какие-то 150 верст от Москвы, а уже совсем другие голоса, традиции, нравы, говор, культура, совершенно иной социум, нанизанный на нить дороги.
Ещё 150 верст дальше — и Бологое ("это где-то между Ленинградом и Москвой").
Это вообще другая жизнь, воздух другой — уже даже не губернский, а уездный. Глухой, мохнатый лес, начинающийся за Волочком, и первые пятна болот знаменуют вступление в этот заповедный край. Выйдешь из электровоза в Бологое (раньше там менялись бригады) — резко, свежо, пронизывающе после Москвы пахнет сырым воздухом с озера.
Ночью там всегда немного зябко, словно наэлектризовано. Сойдите с пешеходного моста в город — и словно в другую страну попадете: Деревянные домики! Уклад, если не вдаваться в современные частности, до сих пор как в старину. Сладко пахнет дымом печек, свежими дровами…
Вода в кране совсем иного вкуса и состава — какая-то дикая она, что ли. Если не уехал ночью с поездом, утром или днем встаешь с кровати, отодвинешь штору — за окном дома отдыха локомотивных бригад, за привычным фикусом или геранями на подоконнике видится покой, иной мир; между пятиэтажек, как отрешенный глаз, проглядывает бледное серебро большого озера, темнеют дальние леса…
Ряд острых и словно танцующих крыш старых избенок тянется под столетними деревьями. Когда-то здесь делали знаменитые на всю Россию гармошки…
В нечётной московской горловине станции Бологое на юго-запад отходит отрешённая и глухая неэлетрифицированная линия, уходящая на Великие Луки через уездные города Осташков и Торопец. Та самая заповедная Бологое-Полоцкая дорога. Здесь очень контрастно и внезапно обрывается "железный лес" контактной подвески и уже успевший до боли надоесть взгляду бесконечно тянущейся вдоль полосы отвода сетчатый зелёный забор. Здесь этого ничего нет, от того и взгляду человеческому вольготнее. Высокий борщевик по сторонам от дороги, заполонивший буквально всё, встал плотной стеной - символ современной заброшенной российской глубинки. Растение хам!
Быстро пронесётся совсем короткий перегон, машинист увидит впереди сигнальные знаки начало и конец торможения, разгонит состав и опробует как и положено эффективность автотормозов. Собьёт на 10 км/ч скорость, только отпустит тормоза, а впереди перед тепловозом уже замаячат два жёлтых огня входного станции Бологое-2 (Полоцкое).
А какие тут дивные и волнующие душу названия на этом участке пути: Сонина роща и Волчий хутор. Старинный вокзал, от которого и начинается эта удивительная дорога, путь через настоящую чистую лесную глушь с грибами да ягодами, вперемешку с непроходимыми болотами, таинственными речками и ручьями с тёмной водою и березовым ломом бобровых запруд.
И будет дальше бежать себе поезд, периодически обдавая пространство леса вокруг копотью солярной гари от тепловоза, мимо маленьких пустынных станций с ласкающими слух причудливыми названиями Куженкино, Шлина, Баталино, Фирово, Горовастица, Чёрный Дор. Безлюдные песчаные платформы остановочных пунктов посреди перегона в глухомани. Редкий пассажир не в сезон здесь стоит на платформе, ожидая пригородный поезд. А так кругом тишина и безмолвие.
Но вернемся обратно на главный ход между Москвой и Петербургом. Дальше за Бологое плывут величавые линии Валдайских гор, сверкают холодной сталью ледниковые озера, которыми богат здешний удивительный край; тянется сплошной бегущий строй чистого, преимущественно хвойного леса, матово-зеленая живительная лента с акварельными мазками березовых стволов — заповедные края, новгородская глушь.
Окуловка, Угловка, Малая Вишера… Отверженность, бедность, хроническая неустроенность жизни, которые порой буквально кричат о себе, как когда-то, должно быть, кричали Радищеву при его путешествии из Петербурга в Москву… Ветхие деревни в отдалении…
Лаковые вагоны экспрессов стремительно несут мимо них свой благополучный блеск… На высоких местах линии поглядишь вдаль, за леса — конца и края им нет, безграничное первобытное пространство. Словно не страна и не век — планета иная. Прогремит поезд по мостам над Волховом, Метой, Веребьем — высоко, как самолет, проплывет над распахнутыми говорящими пейзажами.
Только после Тосно начинает чувствоваться приближение Питера, усиливается присутствие цивилизации; чаще попадаются поселки, дороги, дымят трубы, надвигается громадными цехами Ижорский завод. Наконец на унылой равнине, как на пологой скатерти, — Питер, первые микрорайоны. Вот и вернулись в мировую цивилизацию, к державным шпилям, граниту проспектов. Опять камень, асфальт и суета — после леса, озерных туманов и чистого ветра, которым, как казалось какие-то 20 минут назад, до самого Московского вокзала (в старину говорили — «Московской станции») конца и края не будет…
В этой дороге от первого до последнего её столбика будто воплотилась целиком вся Россия, страна контрастов, от блеска закатанных в асфальт мостовых и ярких неоновых рекламных вывесок, бесконечной городской суеты огромного мегаполиса и потока автомобилей до безлюдной глухомани с заброшенными деревеньками и поселками, на которые без слёз сегодня и не взглянешь, доживающих свой век между двумя бесконечно богатеющими столицами.
Авторы совместной публикации Алексей Вульфов и Алексей Алексеев
Ставьте лайк, если вам понравилось и подписывайтесь на канал "Заповедная магистраль", чтобы не пропускать новые публикации. Спасибо за просмотр!
P.S. личная страничка для обратной связи автора канала, пишите мне буду рад в Instagram и ВК
