Гостьей программы "Он и Она" на канале "ТВ Центр" стала актриса, дочь режиссёра Сергея Бондарчука и актрисы Инны Макаровой, заслуженная артистка РСФСР Наталья Бондарчук. В откровенном интервью Кире Прошутинской она рассказала о самом ярком романе в жизни, о любви к Андрею Тарковскому. Их чувства вспыхнули на съемках фильма «Солярис» и Наталья, оставив мужа, бросилась в омут с головой.
Разрушила вашу семью новая влюблённость или настоящая любовь? Потому что всё ведь в сравнении познаётся.
- Ну, это чувство, которое в данном случае сильнее меня. Я всё время чувствовала, что он меня рассматривает, как картину.
Вы говорите об Андрее Арсеньевиче Тарковском.
- Он на меня смотрит и говорит... Ну он проверял. Ведь понимаете, в чём дело, для него ведь я не только была Натальей Бондарчук. Для него я была Хари, это очень важно. Подхожу, не подхожу, как. Он всё время приходил ко мне, когда мне делали грим. Ну, предположим, мне укладочку сделали, как сегодня. Так, потом он брал меня за волосы, вот так, как будто ветер уложил. Естественности хотел. Через полчаса подходит и говорит: "А что она у вас такая непричёсанная?"
Сколько вам было лет, когда вы узнали, что Тарковский ищет актрису на роль Хари для "Соляриса"?
- Я была на третьем курсе. Тарковский меня пригласил на пробы с Банионисом. Он меня поздравил, говорит: "Молодец, Наталья, как ты хорошо играешь, но я тебя не утверждаю". У меня так слёзы - хоп. Я спросила: "Почему, можно узнать?" -"Можно. Ты слишком молода для Донатаса". И чтобы я не пропадала, его открытие, он меня подарил Ларисе Ефимовне Шепитько, чему я безумно благодарна. Прошёл год, мы с ней отсняли уже фильм "Ты и я". Я там играю самоубийцу.
А это похоже? Это было какой-то предтечей ваших будущих отношений с Тарковским?
- Не знаю. Это что-то было, наверное, какая-то судьбоносная вещь. И потом я говорю: "Лариса Ефимовна, покажите фрагментик Тарковскому". А они же дружили. Вот она, прелестная. И вот она показала. Он говорит: "А кто это у тебя Надю играет?" Она говорит: "Как кто? Твой подарок, Бондарчук". Он говорит: "А, отдавай подарок обратно".
Это была какая-то парализующая, что ли, сила любви?
- Да. Ну, мы были единым целым абсолютно платонически. Признание его в любви ко мне произошло у Ларисы Шепитько и у Элема Климова в доме. И вот тут я уже не смогла вернуться к мужу. Меня Лариса отозвала, говорит: "Наташа, это всё несерьёзно. У тебя прекрасный муж". А это было уже не просто серьёзно, это уже было вот то самое, слишком серьёзное. С обеих сторон.
Но я понимала, что он вернётся в свою семью, а я вернусь к своему мужу, а я не могла. Есть женщины, которые могут, ну, как бы спрятать эту любовь, а я не могу. Ну не могу я. Поэтому был такой странный выход. Я хотела уйти и жить где-нибудь там, на улице.
Подождите, человек объяснился вам в любви. Если вы понимаете, что вроде бы...
- Но он-то не свободен и я не свободна.
И вы решили, что лучший выход - это уйти из жизни?
- Чтобы освободить его от себя.
Но вы это пытались сделать в доме у Ларисы Шепитько и Элема? Они были рядом?
- Да. Я в ванной это сделала.
Но вы же знали, что они рядом. Когда человек хочет уйти из жизни, он не при свидетелях это делает.
- А я не при свидетелях хотела уйти. Я уже оделась полностью, уже почти вышла, они по капелькам крови заметили, что со мной происходит.
Это была какая-то экзальтация? Или это была депрессия, потому что вы понимали, что никогда?..
- Да, это всё вместе. Это и называется пограничное состояние. И ещё одна вещь наступила, такая страшная. Вот он отходит от меня двадцать метров, и я кричу: "Андрей!" Мне нужно было, чтобы он был рядом. Это некое безумие, да.
То есть у вас ещё нет отношений близких?
- Ничего, только признание. Ничего нет, а я уже кончаю с собой. Доктор, который меня полечил, он меня зашивать стал, и спрашивает: "Вам анестезию можно сделать?" Я говорю: "Не надо, я не чувствую боли". То есть такова душевная боль, что ты не чувствуешь физической боли. И дальше мне завязали, как курицу, курёнка, Андрей проводил меня до мамы.
А он как себя чувствовал при этом?
- Да жутко совершенно. Но надо отдать ему справедливость, он потом меня вообще не отпускал от себя. Я была с ним в монтажной, потом мы в перезаписи были вместе. Потом, после этого только мы поехали на Каннский фестиваль, и только тогда была кратковременная близость, которую он так ждал и к которой я уже была готова. Но мы были очень светлыми в этот момент. Болели за фильм ужасно, ужасно. Есть ещё одна фотография. Он, по-моему, более юный стал, чем я, в этот момент.
Это были действительно самые счастливые дни в вашей жизни?
- Да. Он всё время признавался всем, Гамбарову Сергею, своему другу, сказал: "Это моя женщина". По-французски, чтобы я не услышала. Ну что, я не пойму, как по-французски "моя женщина", что ли? И мы жили как бы одним днём.
Вы вернулись, вышли из самолёта.
- Вот тогда я впервые увидела Андрюшу.
С сыном?
- На руках у Лары. Кстати, Лариса поняла наши отношения. Я была не первая и не последняя.
Вы понимали, что он никогда не предложит вам быть вместе навсегда?
- Да я бы и сама этого не сделала, увидев Андрея. Что, меня папа не оставлял? Для меня это было очень серьёзно.
Вот это было табу, не женщина, а ребёнок?
- Табу - не женщина, а ребёнок. И вот эта безвыходность меня заставила покреститься, меня стало отпускать, отпускать.
В этом тоже, наверное, есть какой-то знак судьбы, что после Тарковского в вашей жизни появился Николай Бурляев. Любимец Тарковского, который сыграл в его первом фильме. "Иваново детство". Он духовный сын Тарковского, вы, как он вас называл, его ангел-возлюбленная. Такая пара симпатичная получилась. Андрей в каком-то смысле благословил вас на этот брак?
-Ни в коем случае. Мы же без Андрея очутились на одной площадке с Колей. А Коля признался своему другу Васе Ливанову, когда увидел меня в "Солярисе", вдруг он ему сказал: "Эта женщина будет со мной".
Мистика всё время.
Не знаю, мистика это или нет, но он так заявил ему. Он потом это много раз повторял. С Колей мы только и говорили о Тарковском. Мы только о нём и говорили.
То есть вы оба были очень зависимы от своего мастера, так я понимаю? А не это вас соединяло с Бурляевым?
-Может быть. Может быть, потому что я в нём часть Андрея видела. А он во мне видел тоже часть Андрея.
Фото на обложке статьи: © GlobalLookPress
