ПБ: Здравствуйте, меня зовут Пани Богемская.
ВГ: Очень приятно! А я – Василий Геронимус. Чем могу быть полезен?
ПБ: Хотелось бы услышать от вас всего несколько слов.
ВГ: Что ж, слова, словесность – то немногое, на что я остаюсь годен.
ПБ: Зато они – слова – порой стоят многого. «Я знаю силу слов», – когда-то писал Маяковский.
Ну что ж, приступим.
Скажите пожалуйста, как возник театр в музее-заповеднике Пушкина (Захарово-Вязёмы)? Что вас привело на сцену?
ВГ: Вопроса по существу два, и поочерёдно отвечая на них, мне бы меньше всего хотелось бы употреблять слово «я», далеко не я один определяю ход вещей и делаю погоду.
Один персонаж замечательного писателя Фридриха Горенштейна, журналист, говорил: «Ах, если б вы знали, как мало мы значим сами по себе, мы только символы текущего момента!».
ПБ: Что ж, возможно, персонаж Горенштейна преувеличивает значимость «момента» и приуменьшает роль личности, но в этом что-то есть…
Так каковы же по-вашему движущие причины рождения театра в Вязёмах?
ВГ: Этот год – юбилейный. Пушкину – 220 лет. И Александр Михайлович Рязанов, директор музея, человек творчески самоотверженный, предложил нам всем подумать, как бы мы могли бы почтить Пушкина. Так зародился замысел музейного театра, в котором мы могли бы, фигурально выражаясь, преподнести венок Пушкину. Впрочем, этот венок видится мне и буквально…
Когда мы решали, что можно предложить зрителям, прозвучал и мой нерешительный голос. Я заявил, что не надо тиражировать Пушкина и просто читать со сцены его тексты, которые всем хорошо известны, которые несчётное количество раз исполняли и порой не хуже нас. Стоит ли, например, «лаять на слона», состязаться с великими и признанными актёрами, которые до нас исполняли Пушкина?..
Я предложил поставить пьесу о Пушкине для того, чтобы не просто заниматься голым цитатничеством, простым воспроизведением пусть и великих текстов, а для того, чтобы показать, как нынешняя эпоха смотрит на Пушкина, в каких гранях он востребован сегодня. За что мы его любим и чем он нам близок, а чем, быть может, и далёк.
Признаться, я не рассчитывал в чём-то убедить коллег, и не думал, что ко мне прислушаются.
ПБ: Почему?
ВГ: Я полагал, что моё решение сочтут экстравагантным и сложным для исполнения, ожидал, что меня просто не поймут и пойдут «проверенным» и очевидным путём цитирования Пушкина… Я почему-то ожидал, что ситуация будет развиваться по стандарту… Но, как выяснилось, я недооценил своих коллег…
ПБ: Что ж, почти детективная интрига (в хорошем смысле). И как она развивалась? Позвольте полюбопытствовать.
ВГ: Ну, знаете, когда я заговорил о пьесе, посвящённой Пушкину, меня же, разумеется, первого и спросили, что я могу предложить. И как первое что пришло в голову, я назвал знаменитую пьесу Михаила Булгакова «Александр Пушкин (Последние дни)».
ПБ: Да, это потрясающая вещь! Феерическая… При жизни Булгакова её запрещали к постановке.
ВГ: По неизвестным мне причинам она в этом году у нас не пошла. События развивались зигзагообразно. Сотрудница музея, Нина Хранина, которая самоотверженно взяла на себя роль режиссёра и одновременно взвалила на себя колоссальную административно-бытовую работу, сама написала пьесу о Пушкине. Что ж, человек она, бесспорно, талантливый. В частности её авторству принадлежит роман «Наследие предков».
ПБ: Может быть, вы скажете два слова об этом произведении?
ВГ: Это любовно-авантюрный роман, в самом деле, увлекательно написанный и, говоря несколько упрощённо, содержащий мораль в развязке (которая весьма неожиданна).
ПБ: Что ж, я заинтригована…
ВГ: Роман опубликован.
ПБ: Скажите, и как вам пьеса Храниной?
ВГ: Как всякое литературное произведение, она имеет безусловно сильные стороны, имеет, возможно, и какие-то спорные стороны, но вопрос даже не в этих оценочных частностях, а в авторском целеполагании, грубо говоря, в том, для чего пьеса написана.
Пушкин Храниной соответствует Моцарту Пушкина, о котором желчный Сальери сказал: «Как некий херувим, он несколько занёс нам песен райских, чтоб возбудив бескрылое желанье в нас, чадах праха, вскоре улететь». Хранина воссоздала такого Пушкина, который всеми востребован, всеми любим, но мало кем до конца понят; он вне и выше исторических обстоятельств, как существо порхающее, он вечно ускользает.
ПБ: Недаром он о себе писал в шуточной балладе: «Пушкин бесом ускользнул…» («Что ты, девица, грустна…»).
ВГ: Да, да. Нине Храниной удалось передать это свойство Пушкина появляться и улетать. …Попутно в пьесу Храниной включены некоторые отрывки из произведений Пушкина, они присутствуют там творчески органично.
ПБ: А как вы себя чувствовали в роли Годунова?
ВГ: Эта роль закреплена за мной в театрализованных свадьбах, которые проводит музей.
ПБ: Можно с этого места чуть поподробней?..
ВГ: Молодые получают возможность включиться в круг истории. Из глубины веков им являются эпохальные лица – например, Борис Годунов, который часть своей жизни провёл в Больших Вязёмах.
ПБ: То есть вы уже сжились с ролью?
ВГ: В общем да. И всё же кое-что в моём Годунове остаётся сценическим секретом…
ПБ: Хорошо, Василий Александрович, не буду выпытывать у Вас театральные секреты. Скажите, а на рубеже XIX-XX века в Больших Вязёмах тоже был театр?
ВГ: Да, и его существованию мы обязаны актёру Павлу Орленеву. На сибирских гастролях он сколотил немало денег. И все их решил пустить на благородное дело, на создание театра для крестьян в этих краях…
ПБ: Интересно, что его на это подвигло?
ВГ: Как говорила Ольга Седакова, известный гуманитарий, слово «интеллигенция» связано со словом «народ» (какими бы одиозными значениями это слово ни обрастало в советскую эпоху).
ПБ: Вы имеете в виду недавно вышедшую книгу интервью Седаковой «Вещество человечности»?
ВГ. Да. Вы угадали.
Так вот свойство творческой интеллигенции по Седаковой заключается в том, чтобы и послужить народу и просветить его. Полагаю, то, что происходило в Больших Вязёмах на рубеже минувших веков, успешно продолжено и сегодня. Судьба вязёмских подмостков не исчерпана… Видна театральная эстафета.
ПБ: И как вам видится дальнейшая судьба вязёмского театра? Его перспективы?..
ВГ: Эти перспективы видятся мне сквозь туманное стекло. Слишком много рутинных препятствий, чтобы утверждать что-либо о театре с настроением бодрого оптимизма. Полагаю, такой оптимизм сегодня был бы даже в чём-то наивен.
ПБ: Что ж, понадеемся, что театр в Больших Вязёмах всё же продолжиться. Спасибо.
