Интервью с Бордом Торстенсеном (Bård Torstensen – Clawfinger) для журнала “PLAY”, май 2003 года.
В России имя группы Clawfinger означает даже для начинающего поклонника рок-музыки больше, чем просто шведскую группу, самым удачным образом в пределах европейской рок-сцены сочетающую тяжеленные хэви-гитары, рэп и электронные ритмические структуры в единое целое. Нет, для нас Clawfinger – настоящий символ модной тяжелой музыки, не больше и не меньше! Не будем задавать себе вопрос, отчего бы получилось именно так, а не иначе – а лучше зададим все вопросы гитаристу и одному из основателей Clawfinger, норвежцу Борду Торстенсену (Bård Torstensen). Благо для этого есть повод – новейший альбом Clawfinger “Zeros & Heroes”, который, как и предыдущие творения группы, станет поводом для ожесточенных дискуссий как среди поклонников группы, так и среди меломанов. Послушать-то там есть что… А пока альбом не добрался до каждого ценителя эксперимента в хэви-формате, нам остается внимать ответам одного из экспериментаторов, то есть Борда.
PLAY: Новый альбом Clawfinger отличается очень свежим и нетипичным для группы звучанием. Так что же для Clawfinger легче – быть новаторами или оставаться верными свой собственной исполнительской традиции?
Борд Торстенсен: Для меня, как музыканта, самый верный ответ на этот вопрос будет следующим: главное быть честным по отношению к самому себе как человеку, избравшему определенный музыкальный стиль, играющему в успешной рок-группе и имеющему обязательства перед своими коллегами, менеджментом и фирмой грамзаписи. Удивительно, но быть таким человеком – это и самое простое, и самое сложное в нашем бизнесе. Традиция для Clawfinger, как и любой другой состоявшейся рок-группы, очень важна – кем бы мы были, если бы не развивали идеи, заложенные еще десять лет назад в нашем первом сингле "Nigger"? Но, с другой стороны, мы совершенно не стоим на месте, поскольку для нас самих процесс совершенствования материала чрезвычайно важен. Он точно так же важен и для наших фэнов. Словом, для нас не представляет трудности вносить в свой уже традиционный и узнаваемый материал различные новые элементы. Но при этом всякий, кто услышит наши новые песни, может сказать совершенно определенно: "Я знаю эту группу – она называется Clawfinger!" Самое главное – чтобы твою группу узнавали и выделяли из сотен других.
PLAY: Кажется, что Clawfinger теперь пытается следить за модой – вы все больше становитесь похожи на современную ню-металлическую группу…
БТ: А мы и есть самая старая и самая заслуженная ню-металлическая группа на планете, ха-ха! Нет, я серьезно говорю, что группы, стилистически похожие на Clawfinger сделали в начале 90-х все для того, чтобы ню-метал состоялся как новое музыкальное явление. Но надо заметить, что сейчас ню-метал – это совершенно коммерческое течение, существование которого поддерживается даже не самими музыкантами, а их фирмами грамзаписи. Лично мне кажется, что все ню-металлические группы – это просто бойз-бэнды с очень сильно перегруженными гитарами, придуманные менеджерами индустрии грамзаписи. По-моему, они очень плохо играют и в студии, а на концертах еще хуже – да ты глянь, они почти и не выступают с концертами! А мы тоже у них кое-что подворовываем и становимся популярными среди юных поклонников ню-метала, ха-ха!
PLAY: Однако вы явно стараетесь комбинировать звучание "старой школы" рэп-метала и ню-метала…
БТ: Безусловно, и я не вижу в этом ничего плохого. В любом случае мы, четверо участников Clawfinger – уже совершенно взрослые музыканты со своими устоявшимися вкусами, так что в очередную ню-металлическую группу мы уж точно не превратимся.
PLAY: Насколько я понимаю, за выходом альбома последует концертное турне…
БТ: И это будет не просто турне, а очень большое и загруженное турне. Мы проедемся по всей Европе и выступим на нескольких летних рок-фестивалях. Затем у нас запланированы – пока, правда, предварительно – концерты как в США, так и в Южной Америке, а в сентябре мы планируем еще раз выступить в Москве. Я всегда с большой радостью вспоминаю наш концерт в Москве весной 1998-го – он был совершенно особенным для нашей группы, я бы даже сказал – фантастическим!
PLAY: Следует ли от этого турне ждать каких-то необыкновенных сюрпризов?
БТ: Наверное, этот вопрос не ко мне, а к нашим концертным промоутерам и, в особенности, к поклонникам. Мы всегда рады играть с самыми разностильными группами и уж тем более выступать в тех странах мира, где мы еще не бывали. Вот для нас это и является сюрпризом. А для вас сюрприз – видеть на сцене группу Clawfinger, ха-ха!
PLAY: А теперь вернемся в начало вашей карьеры – имя Clawfinger всегда казалось довольно опасным и едва ли не сатанинским ряду деятелей, чересчур строго пекущихся о нравственности. Так какой же смысл вы изначально вкладывали в название группы?
БТ: Да, из-за названия у нас были неприятности – но только в Америке, там люди как-то серьезно относятся к названиям групп. А в Европе проблем с нашим именем ни у кого никогда не возникало. Впрочем, для нас это естественно – когда мы вдвоем с певцом Заком Теллом (Zak Tell) записали в 1991 году нашу первую демо-ленту, нам просто нужно было найти звучное слово, подходящее для названия группы. Поверь мне, мы изобретали его почти две недели! Я очень хорошо помню, как вдвоем с Заком мы писали на бумажках разные английские слова, а потом кидали бумажки в воздух, ловили их, и пытались составлять разные названия именно из тех слов, бумажки с которыми мы поймали. Так что наше имя Clawfinger значит только то, что оно значит – отличное название для рок-группы, и не более того.
PLAY: Не сомневаюсь, что в момент образования Clawfinger на вас так или иначе сильно влияли различные рок-группы и исполнители "с именами". Так кто же они?
БТ: Да, влияний всегда хватало… Но нам, как единой группе очень повезло: все четверо музыкантов – люди с самыми различными вкусами. Зак – настоящий фанат рэпа и хип-хопа, клавишник Джоке Ског (Jocke Skog) – специалист в области всех этих странных электронных индустриальных и техно-звуков, а я и наш второй гитарист Эрленд Оттем (Erlend Ottem) – музыканты с хард-роковым опытом. И кто бы ни придумывал новые музыкальные идеи – мы работаем над новым материалом только сообща, оттого-то у нас запоминающееся звучание, звучание единой группы. А если нас по инерции все еще сравнивают одновременно с Anthrax и Run-D.M.C. – что ж, это далеко не худший комплимент! Хотя в новом альбоме можно найти даже элементы кантри – можно ли было вообразить такое в начале нашей карьеры?
PLAY: Аналогичный вопрос можно задать относительно вашего сценического шоу – кто был вашей ролевой моделью на сцене?
БТ: Для меня и остальных музыкантов Clawfinger самое главное в концерте – его энергетическая наполненность. Ведь это и есть то, за чем публика ходит на концерты, верно? Так что для нас кумиры в этом смысле – вообще все группы, кто может хорошо завести аудиторию. Только надо помнить, что энергетика может быть разная – вот Зак выдающийся шоумен, и нашей славой великолепной концертной группы мы обязаны его способностям. А ведь может быть и такое мрачноватое шоу, как, скажем, у H.I.M. – но кто скажет, что в их выступлении не хватает энергии?
PLAY: Чего вы ждете от своего новейшего CD в смысле его коммерческого успеха?
БТ: Скажу честно – ничего! Так бывает всегда, когда мы выпускаем новый альбом – нам просто остается надеяться, что наша новая работа придется по душе нашим поклонникам. А о коммерческом успехе пусть заботятся парни с фирмы грамзаписи!
PLAY: Будучи музыкантом одной из ведущей шведской рок-группы, ты, очевидно, сможешь сказать, почему шведская рок-сцена остается совершенно уникальным явлением в мире музыки? Особенно если говорить о качестве материала и его исполнении…
БТ: Мне очень часто задают этот вопрос, и я могу дать на него совершенно точный ответ. Видишь ли, в Швеции система школьного обучения построена так, что дети, определяемые с самого начала в классы с музыкальным уклоном, почти сразу же начинают играть в школьных рок-группах. Ведь в каждой школе есть небольшой комплект концертной аппаратуры – гитары, синтезаторы, барабаны, усилители… Посуди сам, если музыканты играют в рок-группах чуть ли не с десятилетнего возраста, смогут ли они потом растерять свой профессионализм? Благо шведские рокеры охотно идут и в музыкальные училища, и в консерваторию. Плюс ко всему почти все они стараются не зацикливаться на одном стиле, а пробовать себя, иногда даже одновременно, в группах самой разной направленности.
PLAY: И, наконец, как ты можешь описать музыкальный прогресс Clawfinger за всю 12-летнюю историю группы?
БТ: Я бы сказал, что вся история Clawfinger – это история поисков нашего собственного стиля, нашего собственного лица, если угодно. Не секрет, что первые два наших CD были именно тем, что теперь повсеместно называется "рэп-металом", на альбоме "Clawfinger" (1997) мы попытались сделать нашу музыку чуть более общедоступной, а на "A Whole Lot Of Nothing" (2001) нам показалось интересным экспериментировать с электронными ритмами. Однако я могу сказать, что сейчас мы окончательно состоялись как группа со своим собственным неповторимым стилем. Теперь Clawfinger звучит именно как Clawfinger, и никто более! Впрочем, мы этого добивались с самого начала нашей карьеры.
• Поддерживайте канал «Говорит Всеволод Баронин» лайком публикации и подпиской на канал. •
