... потому что очки заговорщика надо надеть уже для того, чтобы это искусство обнаружить. Без очков глаза увидят хаос, а сердце ощутит тоску и обман. Но если участвовать в заговоре, обман станет игрой."
Виктор Пелевин фантазирует о том, каким станет искусство во второй половине нашего века, в романе “iPhuck 10”.
Европа превратилась в исламское государство Халифат, Соединённые Штаты Америки содержат многочисленные велферленды – города, где на полном обеспечении живут ранее угнетённые социальные группы, а сама Россия названа "Богооставленной". Страной управляет Аркадий Шестой – идеальный в генетическом отношении монарх, созданный из лучших генов старого российского дворянства и советской номенклатуры. Тридцать восемь процентов генетического материала составляют волосы из левого уса Никиты Михалкова (не спрашивайте!)
В “iPhuck 10” В. Пелевин отчасти продолжает идею, представленную в романе «Любовь к трём цукербринам», о порабощении человечества кремнийорганической цивилизацией, но тихо и незаметно, без объявления войны. Люди сами построили армию вторжения по постепенно проступающим перед ними чертежам. От полупроводиков к диодам, потом — к транзисторам, от логического элемента — к микропроцессору и так далее. Разве что в “iPhuck 10” действие происходит в относительное недалёком будущем, через пятьдесят лет, и люди ещё сохранили способность к самостоятельному существованию. Правда, возможность физической любви с себе подобными у них уже отняли: секс ещё не криминализировали, но уже маргинализировали, и тех, кто им занимается «по-старому», презрительно называют «свинюками». Удовлетворять же свою физиологическую потребность принято через iPhuck или его конкурента Самсунь. Эта идея тоже была в романе «Любовь к трём цукербринам»: там герои занимались сексом со специальной мембраной. На лбу каждого человека размещалась металлическая пластина, соединённая с мозгом тончайшими, как волос, проводками. Все сигналы поступают прямо в мозг, и ты можешь заказать, кто сегодня будет твой партнёр: хоть Мэрилин Монро, хоть Юрий Гагарин.
Благодаря своему мощному процессору девайс для удовлетворения плотских потребностей iPhuck 10 становится центром создания поддельных предметов искусства «гипсовой» (снова не спрашивайте!) эпохи, первой четверти двадцать первого века, то есть, нашего времени. Гипсовая эпоха – это последний период в истории искусства, поэтому артефакты этого периода очень ценны.
«В гипсе содержалась последняя в культурной истории убедительная референция к свежести. К самой ее возможности. Уже не сам свет, а как бы прощальная лекция последнего видевшего свет человека обществу слепых. Ксерокопия света.»
Главные герои – искусствовед Маруха Чо и литературно-полицейский алгоритм Порфирий Петрович (отсылка к Достоевскому, судя по всему) ведут занимательные беседы об искусстве вообще и изобразительном искусстве в частности, о писательстве, о журналистике, о критиках и пр. Предоставлю им слово:
Об искусстве:
Современное искусство, если говорить широко, начинается там, где кончается естественность и наглядность – и появляется необходимость в нас и нашей санкции. Последние полторы сотни лет искусство главным образом занимается репрезентацией того, что не является непосредственно ощутимым. Поэтому искусство нуждается в репрезентации само.
***
Грязный секрет современного искусства в том, что окончательное право на жизнь ему дает – или не дает – das Kapital. И только он один.
***
Художественной цензуры, как известно, не существует – просто некоторые маршруты творческого полета сопровождаются сильным попутным ветром.
***
Не гордись, художник, никогда не гордись и не возносись – ибо вся создающая тебя светотень может исчезнуть за один-единственный миг.
***
Искусство только тогда чего-то стоит, когда берется за решение великих вопросов, стоящих перед людьми. А великие вопросы сводятся, по сути, к одному-единственному. Что делать человеку в этом суровом и беспощадном мире, на берег которого он выброшен судьбой? <...>Скажи скорее, художник и творец, если знаешь… Дай ответ! А если не знаешь ответа, зачем тогда нужны твои творения?
***
Любое творческое действие настроенного на выживание современного художника – это просьба принять его в заговорщики, а все его работы – набранные разными шрифтами заявления на прием.
О критиках:
Я давно заметил, что граждан, дурно отзывающихся о моем творчестве, объединяет одна общая черта. Все они отличаются от говна только тем, что полностью лишены его полезных качеств.
***
– Что бы ты ответил? – Как говорят новые хиппи, – сказал я, – пусть эти славные люди мирно идут на добрый х**. Я не держу на них зла. Наоборот, желаю им счастья.
***
Критик, по должности читающий все выходящие книги, подобен вокзальной минетчице, которая ежедневно принимает в свою голову много разных граждан – но не по сердечной склонности, а по работе. Ее мнение о любом из них, даже вполне искреннее, будет искажено ...
О вреде избыточной информации:
К булькающей в мэйнстриме информации следует подходить только в костюме полной биологической защиты и внимательно смотреть – что, откуда и как. А лучше не подходить вообще, довольствуясь наблюдением за подошедшими – например, в соцсетях.
***
Любой человек инсталлирует скачанные из сети программы на свой девайс с большой осторожностью. А их ведь можно стереть. В крайнем случае можно выбросить девайс и купить новый. Но на главный диск у себя в голове, который не поменять до смерти, человек доверчиво ставит что попало. Немедленно и с песнями выжигает в нейронах на все свое короткое «всегда».
***
Философские тренажеры не воспитывают ум. Они его искривляют. Когда голову развивают подобным образом, в нее закачивают софт, который немедленно начинает участвовать в каждой вашей «встрече с бытием». И, закачав этот софт, назад вы его уже не откачаете. Сказать молодому и свежему уму: вот прочитай-ка для развития Хайдеггера, Сартра, Ведровуа и Бейонда – это как посоветовать юной деревенской красавице: чтобы познать жизнь, дочка, переспи по десять раз с каждым из двенадцати солярных механизаторов в вашем депо.
О счастье:
Вообще говоря, вся наша жизнь по большому счету состоит из багов, и разница между счастливой и несчастливой судьбой лишь в том, как мы на них реагируем.
***
Наша жизнь сегодня ничуть не осмысленнее, чем во времена Гомера. Мы не стали счастливее. Скорее наоборот.
О неизбежности боли и страдания:
Бытие есть забота и страх, понял я: появись на свет – и свету не на что больше упасть, кроме как на страх и заботу. Мы появляемся не на свет, нет – мы появляемся на боль.
***
Без страдания разум невозможен: не будет причины размышлять и развиваться. Вот только беги или не беги, а страдание догонит все равно и просочится в любую щель.
***
Что есть твое сознание, человек, как не вместилище боли? И отчего самая страшная твоя боль всегда о том, что твоя боль скоро кончится?
***
Главное, чем загадочен человек – это тем, что он раз за разом выбирает «to be». И не просто выбирает, а яростно за него бьется, и все время выпускает в море смерти новых кричащих от ужаса мальков.
***
Человек ведь – будем честны – от этого выбора избавлен. Его зыбкое сознание залито клеем нейротрансмиттеров и крепко-накрепко сжато клещами гормональных и культурных императивов. Самоубийство – это девиация и признак психического нездоровья. Человек не решает, быть ему или нет. Он просто некоторое время есть, хотя мудрецы вот уже три тысячи лет оспаривают даже это.
О бизнесе:
Даже элементарное выживание требует жертв; настоящий успех требует человеческих жертвоприношений.
***
Люди – это кусачие звери, наперегонки бегущие к водопою. Некоторые оказываются проворнее других, вот и все.
О политике:
Как говорили раньше, монарх может оказаться хорошим парнем чисто случайно. Политик – ни за что.
***
И, главное, спорить с другими становилось все опасней и бессмысленней, потому что общепринятые в прошлом парадигмы добра были деконструированы силами прогресса, сердце прогресса было прокушено ядовитыми клыками издыхающей реакции, а идеалы издыхающей реакции были вдребезги разбиты предсмертным ударом хвоста, на который все-таки оказался способен умирающий прогресс. Ну, в общем, началось наше время.
