Кризис
23 января через командиров иностранных стационеров, – английского крейсера «Тэлбот», французского «Паскаль» и итальянского «Эльба» - Руднев получил сведения о разрыве дипломатических отношений между Российской империей и Японией. Посланник в Сеуле (Павлов) данной информацией на тот момент еще не располагавший, уверял Руднева, что это лишь слухи, но при этом проинформировал командира крейсера о свершившемся факте высадки десанта в Мозампо.
Руднев немедленно направил в Порт-Артур телеграмму, и запросил дальнейших приказаний. Разумеется, сообщение доставлено не было. 25 января Руднев в очередной раз выехал в Сеул. Павлов сообщил, что не имеет связи с наместником аж с 14 января, но на предложение Руднева эвакуировать дипмиссию на борту «Варяга» ответил отказом. Уходить "Варягу" он запретил (самое интересное, что 27 января Рудневу никакого разрешения от посла при принятии решения на прорыв не потребовалось).
Поздно вечером 24 января 1904 года барон Комура передал японскому послу в Петербурге Курино телеграмму, в которой говорилось: «Японское правительство решило окончить ведущиеся переговоры и принять такое независимое действие, какое признает необходимым для защиты своего угрожаемого положения и для охраны своих прав и интересов». До нападения на Порт-Артур остается еще двое суток.
На рассвете 26 января броненосный крейсер "Чиода" соединился с отрядом контр-адмирала Уриу. "Получив подробное донесение о русских судах в Чемульпо и взвесив различные обстоятельства, адмирал Уриу решил произвести высадку войск теперь же. Поэтому, подходя к рейду, собрал на "Нанива" всех командиров судов и дал им инструкции, определив диспозицию каждого судна. Затем сигналом дал знать начальнику десантного отряда… о месте постановки на якорь транспортов и… направился на рейд Чемульпо…"
Вернувшись на крейсер, Руднев готовит донесение наместнику. Но лишь в 15 часов 45 минут (по прибытии дипломатической почты из Сеула), уже в сумерках канлодка "Кореец", которую капитан I ранга использует в качестве посыльного судна, отправилась в Артур. До атаки русских кораблей на рейде оставалось 8 часов.
В 16-00, следуя курсом SW34, "Кореец" "открыл по носу японскую эскадру, о чем тотчас же сделал соответствующий сигнал крейсеру "Варяг". Японские корабли (6 крейсеров, 9 эсминцев и три транспорта) шли двумя колоннами. С "Корейца" за островом Йодольми заметили еще несколько кораблей.
Командир "Корейца" капитан II ранга Беляев вызвал караул для отдания чести флагу японского вице-адмирала. В этот момент крейсера и транспорты приняли правее, а миноносцы изменили курс влево. Канонерская лодка оказалась между колоннами. Беляев заметил, что на японских крейсерах расчехлены и приведены в готовность пушки.
Как только канонерская лодка поравнялась со вторым мателотом японской эскадры, на пресечку ее курса из строя выкатился броненосный крейсер "Асама", а миноносцы развернулись для торпедной атаки. Были пущены две торпеды, не попавшие в цель. "Кореец" сделав из своих пушек несколько выстрелов, лег на обратный курс.
Вернувшись на рейд, Белов отправился с докладом к командиру крейсера "Варяг", от которого "получил приказание быть готовым ко всем случайностям". Что имел в виду Руднев – непонятно, поскольку японские транспорта, войдя в гавань, ошвартовались и начали совершенно спокойно высаживать войска, "Варяг" же с "Корейцем" не сделали ни малейшей попытки помешать этому.
Радиограмма командира крейсера «Акаси» адмиралу Уриу: «На бельевых леерах „Варяга“ сушится бельё экипажа, дыма из труб не видно, боевых приготовлений на корабле не ведётся. На „Корейце“ также ничего не происходит. Оба корабля стоят на якоре. На них чувствуется полный упадок духа».
Разгрузившись, японские суда свободно ушли. И снова русские бровью не повели. Впоследствии Руднев ссылался на секретное предписание "...Не препятствовать высадке японских войск, если бы таковая совершилась до объявления войны... Ни в коем случае не уходить из Чемульпо без приказания". Меж тем ему было известно, что связи ни с Порт-Артуром, ни с Санкт-Петербургом не было, и даже, если война объявлена, он об этом знать не мог. Что же делает Руднев? Организует ночной прорыв? Атакует японские транспорта под разгрузкой? Нет! Он… отправляется к старшему на рейде, чтобы тот «добился от японской стороны каких-то объяснений», но контр-адмирал С.Уриу «покинул рейд и скрылся в шхерах». Что ж тут делать? Делать нечего! Японский адмирал-то в шхерах скрылся, значит, и спросить не с кого. А ведь у Руднева был недвусмысленный приказ от наместника Алексеева – во всех непредвиденных ситуациях "действовать на свое усмотрение".
Иллюзий относительно неизбежности войны у Руднева нет, но брать на себя ответственность за активные действия он категорически не хочет. В свое оправдание ссылается на "угрозу со стороны японских миноносцев".
Вообще все действия Руднева накануне (да и в ходе) боя отлично описываются формулой "надо прикрыть задницу". Видя откровенно враждебные действия японской стороны (прерывание сообщения с Артуром; высадка десанта; торпедная атака "Корейца") – Руднев единственно обеспокоен тем, как бы ему не нагорело от начальства. Как будто под его началом не боевой корабль, а маркитантская лодка. Вероятно, капитан вздохнул с облегчением, когда японцы, наконец, предъявили ультиматум, избавив его от необходимости самостоятельно принимать решение.
Впоследствии отказ от самостоятельного прорыва из Чемульпо Руднев объяснял сложностями навигационного характера: фарватер в порту Чемульпо был очень узким, извилистым, а внешний рейд изобиловал опасностями. И действительно, заход в Чемульпо в малую воду, то есть в период отлива, очень сложен. Но ночью, во время прилива, высота которого в Чемульпо достигает 8–9 метров?...
Ультиматум
В 7-30 утра 27 января (9 февраля) 1904 года японский контр-адмирал Уриу прислал официальное извещение о начале войны (несколькими часами ранее русская эскадра подверглась атаке в Порт-Артуре, были тяжело повреждены сильнейшие броненосцы "Цесаревич" и "Ретвизан"). Уриу направил командирам находившихся в Чемульпо военных кораблей нейтральных стран (английского крейсера Talbot, французского Pascal, итальянского Elba и американской канонерской лодки Vicksburg) послания с просьбой покинуть рейд в связи с возможными действиями против «Варяга» и «Корейца». После совещания на английском крейсере командиры стационеров согласились выйти из гавани, если русские корабли ее не покинут.
Рудневу же было сообщено требование покинуть порт до полудня, иначе японская эскадра развяжет бой прямо на рейде. Руднев, что удивительно, не стал согласовывать это требование ни с посланником, ни с наместником, а согласился – главным было то, что он мог переложить ответственность на японского адмирала.
Иностранцы, обсудив ультиматум, ограничились вялым протестом против действий японцев. Командир английского «Тэлбота» коммодор Бэйли, являвшийся старшим по рейду, заявил, что высадка десанта это личное дело японцев. Командир американского стационера подписывать протест вообще отказался.
Руднев собрал офицеров и объявил им о начале военных действий и о решении прорываться, а в случае неудачи, взорвать крейсер. Мотивы были следующие: 1) Бой на рейде не представлял удобства, в виду невозможности свободного маневрирования, за неимением места; 2) Имелась слабая надежда на то, что японцы выпустят из шхер и дадут сражение в море; последнее было предпочтительнее, так как в шхерах приходится идти известным курсом и следовательно, подставляя борт в невыгодное положение, нельзя использовать все средства защиты.
В 11:00 Руднев выступил перед командой с короткой речью, в которой сообщил ей о начале войны и своём решении принять бой.
Впервые опубликовано:
https://www.facebook.com/baranovandrej/posts/839391152785319
