Неделя, как забрали Алёну из роддома. Алёну и ещё Алёнку. Молодой маме не нравилось ни одно женское имя, а папа ничего лучше не придумал, как назвать дочку именем жены. Теперь у него было две Алёнки, особенные, как ни у кого.
Ещё не втянувшись в новый быт, Алёна-мама в каждой минуте дня и в каждом сантиметре квартиры ощущала эту свою особенность. Свою и Алёнкину. Спокойная, та только спала и ела. Крошечный свёрток в детской кроватке или на руках. Но квартира — была не та. И дело не в новых вещах, что появились: стопки пелёнок, мазилки, маслица, памперсы... Суть дома была иной.
В месяц состоялся первый самостоятельный поход к педиатру — Алёна с Алёнкой вошла в поликлинику... Мамы с младенцами заняли весь коридор под дверями врачей. Самых крошечных пропускали вперёд, но и тех было четверо — Алёна заняла место. Как водой на неё хлынуло детским плачем, смехом и говором мам. Открытие как ударило: я такая же, как все, нас - куча... моё чудо — лишь ещё одна карта на полке у медиков!..
По осмотру — в норме, вернулись домой. К вечеру вернулся и папа. И даже бабушка с дедушкой приехали: «Алёнушки наши золотые. Алёнушки наши серебряные...» ...Всё в порядке, на месте особенность. В каждом сантиметре родного дома, в каждом лице.
Бонусом:
Младенчик в гневе!
Впервые в жизни малютка может прогневаться очень рано. Едва-едва ещё сев на попку, и с того момента пытаясь уже контролировать мир вокруг себя. Никчёмные игрушки! – не подчиняются пальчикам – могут полететь в дальний угол. Или на мамочку любимую могут уже ручки махнуть. Плохо сложенный кулачок – стукнуть по детскому столику... а ведь разгневанная кроха сидит в своём креслице ещё пристёгнутой, чтоб не свалилась…
Ну, не хочу я есть твою кашу, мама! Ну, неужели не понятно?! Что ж я, если говорить ещё не умею – меня и понять сложно?.. Я и губы сомкнул – побелели аж, не разомкнёшь! И головкой лысенькой мотаю, и ртом от ложки виртуозно увиливаю… А ты знай своё: за папу, за маму, за бабу, за деду… Что ж я, за всю семью есть должен?! Пусть сами едят, у них зубы хотя бы есть… Э-эх, мамочка. Ну, как на тебя не рассердиться? Такая ты не понятливая... Как не замахать на тебя ручкой, и сбить нечаянно тарелку с кашей... а потом – в рёв! Страшно ведь: тарелочка с грохотом как бахнула! каша разлилась – такое событие!.. Что ты!.. Ох, навороты судьба подбрасывает... Ты возьми меня, мама, на ручки, пожалуйста. Обними и поцелуй – не хочу больше страшных происшествий…
Громко выдохнув и стерев полотенчиком кашу с руки, освободив ремешок на стол-стуле, мама взяла на руки своего смутьяна. Пожалела мятежника, приласкала и укачала на руках.