Далила, полу-фантастическая повесть об изобретении Машины Памяти. Наше будущее зависит от умелого обращения с нашим прошлым. Далила - это больше, чем повесть. Это - напоминание о том, что каждый из нас пишет повесть своей жизни. Повесть с открытым концом. Открытое вам будущее. Часть 10. Начало здесь.
Утром следующего дня, натощак, профессор предстал перед комиссией из трех докторов медицинских наук, которые, изучив данные его анализов, взятых тут же, и поговорив с ним, признали, что организм его находится в крайне изношенном состоянии.
- Жить будете. Умереть мы вам не дадим, и взбодрим изрядно, - было заключение комиссии, которым поделился с ним, провожая его до домика, глава комиссии –академик РАН, тоже сумасшедший, который, несмотря на свой уже серьезный возраст как будто излучал здоровье и энергию. – Но для этого и вам придется потрудиться.
Его обещание не заставило себя долго ждать: все утро, да и весь день профессора таскали то на исследования, то в барокамеру, то на массаж, но на разные физиотерапевтические процедуры. И только под вечер, страшно утомленный, но с легкостью в теле и на душе он добрался до Лаборатории. Она располагалась под землей. Николай объяснил профессору, что подземный комплекс включает в себя убежище, склады продуктов питания, и Лабораторию, занимавшуюся, в основном, обслуживанием нужд этого небольшого, но технологически продвинутого лесного комплекса. Одно из помещений Лаборатории, находящееся в самом конце длинного коридора, было отдано под Далилу.
Николай довел его до самой двери, перед которой стояло двое охранников.
- Ну вот, дальше мне нельзя, - сказал он. – Да меня и не пропустят, - кивнул он на охранников. – А вам у нас – везде дорога.
Они попрощались, и профессора пропустили внутрь помещения, которое по размерам даже превосходило их старую Лабораторию. Его приветствовали его коллеги, все пятеро, которых, как оказалось, доставили сюда, вместе с Делилой, еще вчера утром. Они бросились обнимать его, будто не виделись много лет. Все были до крайности возбуждены, говорили все вместе, перебивая друг друга.
- Успех, заслужили, признание, перспектива, наконец-то, настоящая зарплата, новые возможности, - эти слова кружились теперь вокруг него, как мухи.
- Верите-нет, профессор, - говорил ему теперь Дима, его первый помощник, старожил Лаборатории, один из немногих, кто, как и сам профессор, пришел в нее еще до развала СССР, - две ночи не спим, и ни в одном глазу – и вот она наша Дашка, собранная и готовая к делу.
- Ну, днем-то мы прикорнули, - великодушно признался Коля – большой и неуклюжий бородач, который отвечал за всю электронику, то есть, за все. – Тут прямо в Лаборатории есть небольшие гостиничные номера. И в каждом – небольшой, но изысканный бар. И это совсем не то, что наши бары, я вам скажу...
- На поверхность нас обещали выпустить завтра, - добавил Сергей, самый молодой член команды, занимавшийся компьютерами и программным обеспечением. – Говорят, тут ягод и грибов полно.
- Поздравляем вас, Аркадий Гаврилович, - сказала Люда, единственная дама в их коллективе. Она была лучшим в стране специалистом по физиологии головного мозга.
- Что вы, Людочка, - замахал руками профессор. – Поздравлять еще рано. И поздравлять надо всех нас. Но этим мы еще успеем заняться. Как она? – он подошел к машине, погладил ее белую эмалированную поверхность. – Как пережила перелет?
- Усе в порядке, шеф, - уверил его Коля. – Готовы к работе. Можем прямо сейчас проверить. Давайте? – он подмигнул профессору, приглашая его в объятья Далилы.
Весь небольшой коллектив этой необычной Лаборатории уже неоднократно прошел через те проделки, которые учиняла Далила над их памятью. Любимым пунктом назначения их путешествия во времени было детство. И выносили оттуда те сокровища, о которых даже и не подозревало большинство людей. Профессору даже казалось, что это делает их какими-то особенными людьми, не такими, как все, живущими другими ценностями и представлениями, чем те, что разделяло большинство. Оттого так и тяжело ему было услышать от ВП, что один из них – предатель.
Профессор кивнул и стал устраиваться в кресле. Люда распустила его волосы и старательно расчесала их, обработала раствором, включила вакуумный насос и магнитное поле. Профессор почувствовал приятную напряженность в корнях волос.
- Куда? – спросил из-за пульта Сергей.
- Давай в... 1957. Скажем, октябрь.
Дима присвистнул.
- Далеко, однако, - заметил Коля.
- А не боитесь травматичных воспоминаний? – осторожно спросила Люда. – Все-таки такой год. Да можем и в другой угодить. Впрочем, там все года хороши – война и разруха.
- Давай, - кивнул профессор, и Сергей нажал кнопку ввода.
Он оказался окутанным сильными густыми запахами мятой травы, кустов малины, ботвы картофеля, и еще множеством других запахов, которые были несравненно острее и ощутимее в детстве. У профессора защемило, потом заколотилось сердце, и он подумал о том, что ВП прав – ему надо заняться своим здоровьем. Хотя бы для того, чтобы не умереть вот так от счастья в объятьях Далилы. Впрочем, лучшей смерти он себе и не чаял.
Кем был он теперь? Профессором? Старичком? Или маленьким мальчиком, играющим в войну с одуванчиками? Он не мог ответить на этот вопрос. Он просто наблюдал. Как наблюдает, наверное, Сам Бог за детьми Своими. Профессор мог узнать и осознать себя теперь как в том далеком и родном мальчике, так и в убеленном сединой старце, наблюдающем за мальчиком.
И вот, он увидел ее, маму, и его сердце забилось еще быстрее. Маленький мальчик, увидев мелькнувшую за забором знакомую фигуру в синем платье, вскочил и бросился ей навстречу. Да так бросился, что профессор чуть было тоже не подскочил на месте, и только натянувшиеся еще сильнее волосы удержали его на месте.
«Мама! Мама!» кричал он, мальчик, и губы старца повторяли вслед за ним: «Мама! Мама!»
Профессор не выдержал и заплакал. Он нажал на красную кнопку, которая была у него все время под рукой, и маленький мальчик, и его мама моментально скрылись, оставшись навсегда в том далеком сорок пятом году.
- Вам нехорошо, Аркадий Гаврилович? – обеспокоенно спросила Люда, помогающая профессору отсоединиться от Далилы.
- Все хорошо, Людочка, все хорошо, - уверил он ее сквозь слезы. – Просто... Ничего не просто, однако. Ничего не просто, - повторил он.
- У меня так не раз бывало, - кивнул понимающе Коля. – Чувства оказываются такими сильными, что голову зашкаливает. Вот-вот взорвется.
- Это точно, Коленька, верно, - согласился профессор вставая. Он почувствовал, что ему надо побыть теперь одному, чтобы подумать обо всем, покопаться в себе. – Я, пожалуй, пойду, - сказал он слабо улыбаясь. – Загоняли меня сегодня процедурами. А завтра, я так понимаю, и вам уготовлена подобная участь. Так что не засиживайтесь до поздна.
- Аркадий Гаврилович, - окликнул его голос Димы когда профессор был уже у двери. – А ВП к нам скоро пожалует?
- Думаю, скоро, - ответил профессор.
- А точнее можно? – поинтересовался Сережа.
- Следите за прессой, - улыбнулся профессор открывая тяжелую дверь.
