...Разведчики обрадованно хлопали Курапова по плечам.
— Как тебе это удалось?..
Он стоял, весь ободранный, пыльный и потный. И его лукавые глаза улыбались все так же озорно и вызывающе.
— Секрета никакого нет. Просто я вначале стрелял по немцам. А потом — по собакам ударил...
С тех пор у разведчиков стало правилом: как только их начинали преследовать с собаками, они устраивали засаду и били по собакам. Преследователи обычно останавливались, а десантники тем временем уходили. Но однажды они все-таки угодили в облаву.
Лес прочесывал батальон карателей. Стреляя на ходу из автоматов, эсэсовцы двигались растянутой цепью. Их было не менее трехсот.
Разведчики отходили, пытаясь оторваться от преследователей. А лес, между тем, редел. Все чаще попадались широкие поляны. Потом пошли болотистые перелески. Хилые березки едва подымались выше человеческого роста.
«Если так пойдет и дальше, — подумал Сокирник, — то мы вскоре очутимся на голом поле».
К нему подполз Курапов.
— Надо что-то придумать, командир. Дальше отходить нельзя.
— А что, если на прорыв? — воскликнул Петя Камышев, один из самых молодых разведчиков группы. — Фашисты двинутся цепью. Разведчики должны собраться в одном месте, спрятаться в перелеске. Потом внезапным ударом прорвать цепь и уйти вглубь уже прочесанного карателями леса. Гитлеровцы наверняка не ждут такого удара.
Расчет Камышева оказался верным. Фашисты не ожидали такой дерзости от разведчиков. И они, прорвав цепь карателей, ушли в лес.
К исходу второго месяца, выполнив очередную задачу. Сокирник решил дать людям двухдневный отдых. Только расположились в глубине дубравы, как прибежал радист:
— Срочная!
...В районе севернее Клайпеды, сообщалось в радиограмме, появились солдаты дивизии, которая числится у нас под Ленинградом. Немедленно передислоцируйтесь туда и установите истину. Слово «немедленно» было повторено два раза. Это означало, что данные очень нужны. Нельзя терять ни минуты.
Разведчики шли ускоренным маршем. Останавливались лишь на короткие привалы. Дважды натыкались на немецкие патрули. Уходили, отстреливаясь. На одном из хуторов пришлось принять бой с полицаями. Двое десантников были ранены. Но медикаменты кончились. Даже перевязать нечем.
— Надо добывать лекарства, — сказал Курапов, разворачивая карту. — Вот в этом селе есть больница. Совершим налет туда.
Сокирник сам отобрал группу захвата. Курапов возглавил прикрытие. Под вечер они ворвались в деревню. В сельской больнице расположился немецкий госпиталь. С воплями «Партизанен!» обслуживающий персонал разбежался. Конечно, здесь нашлись и медикаменты, и перевязочные средства.
— Командир, — закричал вдруг Петя Камышев. — тут регистратура. Солдатские медицинские книжки лежат.
— Забирай их.
В лесу разобрались с «трофеями». Петя Камышев просмотрел солдатские медкнижки и обрадованно вскочил.
— Так это ж солдаты той дивизии, что мы ищем.
Сокирник вместе с переводчиком внимательно осмотрел документы, сверял с регистрационной книгой. И перед ними открылась вся картина. Немцы отправляли раненых из-под Ленинграда в район Клайпеды. А после выписки из госпиталя оставляли в местных войсках. Так здесь появились солдаты той дивизии, которая воевала против нас на Ленинградском фронте. В тот же день радиограмма с подробнейшим докладом ушла в штаб. Оттуда через сутки последовал ответ:
«Благодарим за отличное выполнение задания. Участники группы представлены к правительственным наградам. Сокирник удостоен ордена Отечественной войны...»
~~~