...За три года войны Клочков привык к почти каждодневной смене своей «дислокации» и относился к этому, как к само собой разумеющемуся фронтовому обстоятельству. С виду неторопливый, готовый при случае порассуждать, особо о жизни и смерти, он был готов в любую минуту, закинув катушку за спину, тянуть связь, под пулями и осколками искать повреждение, зная, что в такие минуты похож на движущуюся мишень. После Смоленска, когда его вышвырнуло из окопчика взрывной волной, он ни разу не попадал в медсанбат. Даже в тот раз, под Измаилом, когда немцы почти в упор расстреливали его из автоматов. И хотя Клочков знал, что на фронте может статься всякое и часто в самую неожиданную минуту, он, не бравируя этим, с пренебрежением относился к опасности: на пулю не лез, но и лишний раз ей не кланялся.
Краем уха вслушиваясь в разговор офицеров, Клочков мысленно прикидывал, в каком месте, в случае чего, наиболее незащищенный участок связи. Еще под Смоленском он первым из роты связи применил свою, солдатскую сигнализацию — метил цветными лоскуточками провода. В случае обрыва не надо путаться в кусках других проводов, пока найдешь свой. Сейчас не мешало бы, пока командиры совещаются, еще раз пробежаться до взгорья — там, скорее всего, может статься, горячий узел. А через него тонкими жилками, словно живые нити, протянулись провода в разные стороны, до других «нп» и штабов.
Он уже собрался доложить о своих соображениях батальонному, как того затребовал командир полка. Выслушав его, капитан подозвал замполита.
— Шестой приказывает, — начал он, — довести до сведения всего личного состава директиву Ставки Верховного Главнокомандования: отличившиеся при форсировании Вислы будут награждены орденами вплоть до присвоения звания Героя Советского Союза. Подключить к этой работе коммунистов и комсомольцев.
— И другим уже тоном продолжил:
— Награды наградами, а вот что на том берегу — неизвестно.
Из дальнейшего разговора Клочков понял, что попытка притащить «языка» кончилась безрезультатно. Вслепую, конечно, бросаться в речку мало радости. Сколько их за три года и вплавь и вброд форсировал ефрейтор. Он-то знал, какой свинцовый ливень может резануть из-под кручи самой неказистой речушки.
— Товарищ капитан! — неожиданно для самого себя произнес Клочков. — Дозвольте сходить на тот берег.
— Ай да связь, — хохотнул один из ротных. — Аппетит на награду взыграл...
Клочков не то, чтобы смутился, а как-то особенно почувствовал всю никчемность своего предложения — дернула же нелегкая. Но где-то в подсознании мелькнуло: сумел бы! Притащил же он «языка» под Шепетовкой. И связь сумел восстановить. Словно услышав его мысли, капитан, осадив взглядом ротного, спросил:
— Сумел бы, говоришь?
— Постарался бы, товарищ капитан!
~~~
• «Я — Рубин! Огонь на меня!» Часть 1
• «Я — Рубин! Огонь на меня!» Часть 3
• «Я — Рубин! Огонь на меня!» Часть 4