Если вам когда-нибудь приходилось проезжать по дамбе в сторону Кронштадта, вы, возможно, замечали на берегу залива среди деревьев, справа от дамбы, дом. О нем я и хочу рассказать...
Александр Иванович Петров, мой прапрадед, учился в Кронштадте в Штурманском училище вместе с Александром Степановичем Маневским. Став взрослыми, они вдвоем служили на Дальнем Востоке, будучи участниками Амурской экспедиции, которая проводилась в 1850-е годы под руководством Г.И.Невельского. Целью экспедиции было изучение Приморья и нижнего Приамурья с целью дальнейшего включения этих мест в состав России. Трудами участников Амурской экспедиции был изучен тот край, были основаны пять российских постов. Закончив службу на Дальнем Востоке, А.И.Петров и А.С.Маневский вернулись в Петербург, продолжали служить здесь и вышли в отставку в чине контр-адмиралов. Дружили всегда они и с братом А.С.Маневского, Василием Степановичем Маневским — вторым моим прапрадедом.
И А.И.Петров, и братья Маневские женились примерно в одно время, родились дети. Один из сыновей А.И.Петрова, Владимир, став взрослым, решил жениться на дочери В.С.Маневского Вере, это намерение очень одобрял его отец.
Владимир Александрович Петров, мой прадед, закончил училище Святого Петра (знаменитую Петершуле), затем Михайловское артиллерийское училище, располагавшееся на Арсенальной набережной и в начале Литейного проспекта. Превосходно знал французский и немецкий языки. На учениях в Красном Селе сразу после окончания училища его контузило разорвавшимся снарядом, он частично потерял слух, поэтому в полевых войсках он никогда не служил. Работал в Главном Артиллерийском управлении и преподавал математику и баллистику в артиллерийском училище.
Вера Васильевна Маневская закончила Коломенскую Женскую Гимназию, потом Высшие Женские Педагогические Курсы. Брала частные уроки пения и игры на рояле и на арфе у преподавателей консерватории, увлекалась литературой, знала наизусть множество стихотворений, с удовольствием бывала в театре. Она обладала прекрасным голосом (контральто), хорошо пела, аккомпанируя себе на фортепиано, знала французский и немецкий языки.
Семейное предание утверждает, что Владимир Александрович мечтал иметь двенадцать детей, и, сватаясь к Вере Васильевне, сказал ей об этом. Вера Васильевна, подумав, согласилась стать женой и матерью такого большого семейства, и помолвка состоялась. Свадьба должна была быть в 1899 году, однако, 27 января 1899 года скончался А.И.Петров, и свадьбу отложили на год из-за траура.
В.А.Петров и В.В.Маневская повенчались 11 февраля 1900 года. Начиналось новое столетие, все в то время были полны каких-то светлых надежд... Начиналась совсем новая жизнь и у молодоженов. Первые годы супружеской жизни молодая семья жила в собственном доме Маневских на набережной Фонтанки, 179, в Коломне. К сожалению, первый сын Петровых не выжил после родов, родители очень переживали эту утрату. Но в 1901 и 1902 годах родились сыновья Алексей и Александр, а в 1904 году — дочь Вера. В год рождения Веры Владимиру Александровичу присвоили чин полковника, поэтому Веру в семье, шутя, долго называли «полковничихой».
После рождения Веры семья переехала жить в поселок Александровский. Сначала жили в доме старшего брата Владимира Александровича — Николая Александровича на 9-й линии, 29. В этом доме у Петровых родились дочери Елена (1906), Татьяна (1908), Мария (моя бабушка, 1911) и Ольга (1913). После Татьяны был еще ребенок (кажется, девочка), но, к сожалению, он прожил всего несколько месяцев.
Всю жизнь Владимир Александрович вел дневник, но до наших дней дошли только его записи детских лет. Тетради, написанные им взрослым, не сохранились: вероятнее всего, они были уничтожены Верой Васильевной после ареста ее мужа в 1938 году. Каким-то чудом осталась цела только часть страницы, где Владимир Александрович описывает день, когда родилась дочь Елена (вырезанная часть страницы хранилась у Елены всю жизнь, потом перешла к ее дочери Наталье и дошла до наших дней; вероятнее всего, уничтожая дневник мужа, Вера Васильевна подарила этот клочок бумаги дочери на память). Вот эта запись:
«5-го Октября, четверг, 7 ½ час.веч. Сегодня в нашей семье свершилось радостное событие. Бог даровал нам дочурку. Ея первый писк раздался ровно в 12 ½ час.дня. Вера лежала в спальне, что над подъездом, а я сидел, через комнату, в гостиной на окне, ближайшем к спальне и грелся, после безсонной ночи, на солнышке; тут же на ковре играли Шура и Верочка; Леша же, как безпокойный элемент, находился в соседней квартире у бабушки.
Ужасно буйно держала себя последнее время, по словам Веры, новорожденная; за много дней, своими резкими движениями, давала о себе знать. И появляясь на свет Божий, энергично двигала головкою и ножками. Ни с одним этого не было. Но зато совершенно не плакала.
(На обороте страницы) ...(бу)дущее. Просил ей всего наилучшаго. Судьба женщины далеко не в ея руках. Такой пустяк, как наружность, уже делает судьбу женщины. При известиях о рождении дочурок Верочки и Леночки, вместо сыновей, я делал внутренно маленькую гримаску, но потом, сообразив все, сейчас же всем своим существом становился на их сторону.
Священнику дал 3 руб., а дьякону 2 руб. Неужели много столетий пройдет еще, прежде чем установят законный гонорар. Что за спячка!
Благодаря глупейшему плану нашей квартиры, я очутился как на тычке. Кабинет и гостиная — проходные. Поместился в маленькой комнатке Софьи Ивановны. Пишу на крошечном шахматном столике при свечке. Сплю...»
Позже, когда маленькая Леночка немного подросла, на вопрос «Как тебя зовут?» она уверенно отвечала «Люля» и просила всех называть ее именно так. Это ласковое имя укрепилось за ней в семье на всю жизнь, хотя сама Люля, став постарше, не могла объяснить происхождение этого имени.
В 1905 году Владимир Александрович и Вера Васильевна купили участок земли около залива и начали строить свой дом, к нему вела Большая Купальная улица (прежний адрес — Большая Купальная улица, 261). Участок был заболочен, поэтому пришлось сначала его осушать, прокопав систему прудов и каналов для отвода воды, эти работы выполняли финские рабочие. На том месте, где планировалось построить дом, насыпали большой песчаный холм, песок для этого добывали на мелководье залива, загоняя туда подводы и перевозя песок на берег. По границам холма были выложены большие гранитные блоки, чтобы избежать его размывание водой из залива. Дом начали строить большой, каменный; из-за опасности наводнений решено было поставить его на высокий гранитный фундамент.
В 1914 году началась Первая мировая война, и многих рабочих призвали на фронт; строительство почти остановилось. Петровы решили перебраться в еще недостроенный дом и, уже живя в нем, постепенно заканчивать все необходимые работы. В дом на берегу залива переехали Владимир Александрович с Верой Васильевной, семеро их детей и няня-немка Софья Ивановна Гартман, вырастившая еще Веру Васильевну.
Уже здесь родились сыновья Олег (1916) и Василий (1917).
Моя бабушка — шестой ребенок в семье Петровых, Мария Владимировна — много рассказывала мне о счастливой жизни семьи до революции. Родители очень тепло относились друг к другу, дети росли в атмосфере любви и заботы. Образование детям давал гувернер-француз, из прислуги были кухарка Аннушка, конюх, младший из детей был под присмотром няни. Владимир Александрович и Вера Васильевна относились к прислуге как к помощникам и членам своей большой семьи. Вернувшись со службы, Владимир Александрович сам пилил и колол с сыновьями дрова, носил в ведрах воду на кухню, ухаживал за лошадьми, выполнял строительные работы по обустройству дома. Вера Васильевна вела хозяйство: готовила еду на всю большую семью в огромных кастрюлях, мыла посуду, стирала, убирала, шила одежду. Моя бабушка вспоминала, что Вера Васильевна ни минуты не проводила без дела, к этому приучала и всех своих детей. Каждый имел свои обязанности: мальчики помогали там, где требовалась физическая сила, а девочки постигали азы домашнего хозяйства, учились шить, вышивать. Вера Васильевна в свободные минуты любила играть на рояле или на арфе и пела под свой аккомпанемент. Летом окна часто бывали открытыми, и очень умный конь Помощник часто подходил к окну, клал свою голову со стороны улицы на подоконник и слушал музыку.
Вера Васильевна считала неправильным давать животным имена людей, поэтому коров и лошадей назвали Понеделькой (она родилась в понедельник), Зорькой, Майкой (она родилась в мае), Помощником. К животным относились с любовью: с ними разговаривали, как с людьми, никогда не позволяли себе обращаться с ними грубо. Был только один случай, когда конюх позволил себе хлестать коня: в спешке он вывел Помощника из конюшни, и, торопя и нахлестывая его, верхом помчался за доктором. Необычное обращение с любимым конем так удивило тогда Люлю, что она запомнила этот случай на всю жизнь. Но это было вполне объяснимо: с минуты на минуту на свет должен был появиться кто-то из младших детей, и срочно потребовался врач.
Дети были между собой очень дружны. Утренние часы проходили за учебой, они много помогали родителям и прислуге в ведении хозяйства, много читали, издавали детский журнал, ставили домашние спектакли, а в свободное время с удовольствием занимали себя играми на большом придомовом участке. В какое-то лето придумали соорудить себе маленький домик из досок среди деревьев; строительство шло несколько недель, и когда стройка была завершена, с удовольствием ходили друг к другу «в гости». На участке были прорыты каналы и пруды, дети сами построили небольшую лодку и «путешествовали» на ней по водоемам. Младший из детей был под присмотром матери и няни примерно до года, а когда он начинал делать свои первые шаги, его передавали на руки старших братьев и сестер, и они включали малыша в свои игры, следя за ним и оберегая от опасностей.
Дети сами придумывали себе игры и занятия на участке возле дома, но было одно ограничение: купаться в заливе можно было только под присмотром мамы. Если выдавался жаркий день, дети бежали к Вере Васильевне с просьбой о купании, она откладывала все свои дела, брала столько полотенец, сколько было на тот момент детей, садилась на берегу и следила за играми детей в заливе. Они с удовольствием резвились на мелководье и любили бросать камушки в воду, чтобы получались «блинчики». Моя бабушка, Мария, дольше всех всегда оставалась в воде, она выходила всегда последней после долгих уговоров, и мама дала ей ласковое прозвище «Моя Уточка». «Мой Хвостик» - так звала она Олега, одного из младших сыновей, потому что он был очень привязан к матери и всюду следовал за ней.
Вера Васильевна с большой любовью и уважением относилась к детям; уже став взрослыми, они не могли вспомнить ни одного раза, когда мама на кого-нибудь повысила голос; любой вопрос она умела решить не давлением на ребенка, а простой беседой, в которой удавалось прийти к истине. Всю жизнь потом, став взрослыми, дети вспоминали свою мать с огромной теплотой и любовью. Среди сыновей и дочерей у нее не было «любимчиков», любила она всех одинаково.
Когда начиналось лето, она отправлялась в город и в магазине покупала столько отрезов ткани на платья, сколько было девочек, и столько отрезов на штаны и рубашки, сколько было мальчиков; так же было и с одеждой для других времен года. Моей бабушке запомнилось, как дети выстраивались в ряд в одной из комнат, и мама снимала со всех мерки, чтобы потом шить по ним одежду. Так же покупали и игрушки детям: пусть они были недорогими (их тоже привозили из города), но игрушки получали все, чтобы никто не чувствовал себя обделенным. В то же время, там, где это было возможно, старались учитывать вкусы каждого ребенка: к примеру, утром, когда к дому из поселка приходил булочник и приносил свежий хлеб, дети могли заказать себе на следующее утро свою любимую выпечку: кому-то нравились булочки с маком, кто-то выбирал пирожки с повидлом, кто-то предпочитал сладкий калач...
Владимир Александрович проводил с детьми много времени. Как и Вера Васильевна, он считал, что любую минуту нужно проводить с пользой и приучал к этому детей. Он бывал и строг: однажды Таня и Вера за обедом начали капризничать: им не нравилась морковка в супе. Отец объяснил девочкам, что суп готовила их мама, и это большая работа; вести себя подобным образом — значит, не уважать мамин труд. Он запретил девочкам вставать из-за стола до тех пор, пока тарелки не будут пустыми. Дело закончилось тем, что девочки, все-таки съев суп, обижаясь на папу, сидели за столом до позднего вечера, потом уснули и упали под стол, отец их бережно перенес в постели. После этого случая никаких капризов по поводу еды у девочек не было. Вообще, обед был важным событием дня, когда вся семья собиралась за большим столом; велись беседы, делились впечатлениями... К обеду все тщательно готовились, приводили себя в порядок, дети умывались; Владимир Александрович всегда выходил к обеду в сюртуке.
Когда кто-то из младших детей болел, отец брал ребенка на руки и, баюкая, часами ходил с ним по комнате, стараясь облегчить этим его состояние.
Иногда ездили в город. Старшей из дочерей, Вере, запомнилось, как с родителями она была в Гостином Дворе, ей выбирали обувь. Приказчик усадил ее на высокий стул и надевал на ее ножки одну пару обуви за другой, тщательно зашнуровывая и спрашивая у своей маленькой покупательницы, в каких ботиночках ей удобнее. Запомнился маленькой Вере и Елисеевский магазин. Родители довольно часто делали там необходимые покупки, а «маленькой барышне» продавец всегда давал в качестве подарка конфету или яблоко.
Вера Васильевна всегда вела себя очень просто. Одной из старших дочерей, Люле, запомнилась поездка в город, во время которой Вера Васильевна купила в магазине какие-то металлические ободы, необходимые для строительства дома. Эти ободы погрузили в экипаж, оставив место только для пассажирок, и он отправился в Александровскую, громыхая и звеня погруженным железом. Веру Васильевну это нисколько не смущало: если надо сделать дело — значит, надо его сделать, как бы это ни выглядело со стороны.
Владимир Александрович считал, что чем более высокое положение в обществе занимает человек, тем больше он должен помогать всем и никогда не напоминать о своем положении; это прививалось и детям. Он любил простоту во всем, в том числе и в обращении с людьми. С одинаковым уважением относился и к своим сослуживцам (а это были офицеры высшего звена, они приезжали в гости к Петровым довольно часто), и к прислуге. Часто он прогуливался с детьми по дорожке, которая вела от поселка к заливу, к дому. За чистотой дорожки следил тогда дворник Петр, который жил в Александровской, он не был прислугой Петровых, был нанят администрацией поселка. У дворника была большая семья — пятеро детей и жена, у нее было слабое здоровье. Владимир Александрович любил беседовать с дворником, обсуждал с ним события, происходившие в городе и в стране, всегда интересовался его семьей (его дети приходили играть с детьми Петровых); случалось, что он на свои деньги вызывал к жене дворника врача своей семьи, привозил из города для нее лекарства.
На службу в город Владимир Александрович ездил на поезде. Человеком он был пунктуальным и старался никогда не опаздывать. Если машинист, подводя поезд к платформе «Александровская», не видел на ней Владимира Александровича, он понимал, что поезд опередил расписание на несколько минут и терпеливо дожидался своего постоянного пассажира. Если Владимир Александрович по каким-то обстоятельствам откладывал или отменял поездку в город, из дома к станции непременно посылали кого-то из прислуги или из старших детей, чтобы сказать машинисту, что ждать его не нужно.
Среди сослуживцев Владимира Александровича были несколько человек с простой и распространенной фамилией Петров, из-за чего часто возникала путаница. Кроме того, эту же фамилию носил владелец соседнего участка на берегу залива — генерал Петров. Чтобы прекратить нескончаемые недоразумения по этому поводу, незадолго до революции Владимир Александрович обратился к Николаю П с просьбой о присвоении ему и членам его семьи фамилии «Петров-Амурский» в память о заслугах его отца в освоении земель на Дальнем Востоке, на реке Амур. Николай П подписал указ о присвоении этой фамилии Петровым. На некоторых вещах, принадлежавших семье в то время, можно было увидеть вензель «ПА» - Петровы-Амурские; долгое время сохранялись детские тетради дочери Маши, подписанные «Марии Петровой-Амурской».
Жизнь семьи Петровых в доме у залива была счастливой, спокойной, но... Все перечеркнула революция.
В гостях у семьи Петровых часто бывали братья и сестры Владимира Александровича и Веры Васильевны, другие родственники. Велись беседы, и, конечно, обсуждалось положение дел в стране. Все сходились в мнении о том, что Николай П — прекрасный человек, отличный семьянин, но как руководитель государства он очень слаб и допускает в своих шагах одну ошибку за другой. Приходили к выводу, что было бы правильно, если бы Николай П передал престол кому-то из Романовых, а сам, учитывая болезнь его сына Алексея (к этому факту относились с большим сочувствием), посвятил бы себя делам семьи и занимал бы при этом не столь высокий пост. Все чувствовали, что назревает какая-то катастрофа, и, наконец, она произошла...
И Владимир Александрович, и Вера Васильевна тесно общались со своими братьями и сестрами, с их семьями. Некоторые родственники, спасаясь от революции, успели уехать за границу. Друзья и коллеги убеждали уехать и Владимира Александровича с семьей, однако он категорически отказался. «Какая судьба у России — такая и у меня», - возражал он. Он считал ниже своего достоинства куда-то от кого-то бежать, да и денег на переезд такой большой семьи не было. Надо ли говорить, что впоследствии всякая связь с уехавшими тогда из России родственниками была прекращена, и до сих пор потомкам Петровых о них ничего не известно?..
Незадолго до революции, в 1916 году, Владимир Александрович получил звание генерал-майора. Сразу после революции он был арестован новой властью как офицер царской армии и заключен в тюрьму. Все деньги семьи хранились в банке, принося дополнительный доход в виде процентов от вклада, но после революции деньги были конфискованы. Семья оказалась без средств к существованию. Я могу только догадываться о том, что переживала в те страшные дни моя прабабушка, Вера Васильевна Петрова.
Первое, что она сделала — на последние деньги рассчитала прислугу. Прислуга, эти люди, которые считали себя членами этой большой семьи, плакали и не хотели уходить. Но делать было нечего — жизнь для всех изменилась раз и навсегда.
В стране и в городе царили разруха, голод, болезни. Продуктов не было. Семья Петровых была на грани выживания. «Мать, кроме самых младших детей (Маши, Оли, Олега и грудного Васи) одевала всех потеплее, давала каждому коробку или корзиночку, палочку с острым концом и посылала добывать пропитание: крупных гусениц и личинок насекомых, дождевых червей, лягушек, а также съедобные корешки, стебельки и цветы растений, ягоды, грибы. Все принесенное тщательно сортировалось, чистилось и мылось. Пригодное в пищу варили или ели в сыром виде. Легче было летом, когда наступал сезон созревания ягод и грибов» - так, став взрослым, писал в своей автобиографии, со слов старших братьев и сестер, один из младших сыновей, Олег. Дети были слабыми, исхудавшими; от голода, нехватки витаминов и присоединившейся инфекции у Маши (ей было тогда 6 лет) на голове образовались язвы. Доктор семьи Петровых, который приходил к своим пациентам в то тяжелое время, - понимая, что матери нечем заплатить за осмотр детей, - бесплатно, велел сбрить Машеньке волосы и мазать кожу головы «болтушкой» - лекарством, которое он сделал сам и принес. Вера Васильевна плакала, остригая и сбривая золотистые кудрявые волосы своей любимой Машурочки...
Не было денег на покупку дров, поэтому выбрали самое маленькое и теплое помещение в доме — ванную комнату — и все перебрались туда. Самого младшего ребенка, маленького Васю, укладывали спать прямо в ванну, используя ее вместо детской кроватки, остальные дети спали рядом на матрацах и тюфяках, не раздеваясь.
Голодающих детей стали одолевать болезни. Все перенесли испанку — так называлась тогда очень тяжелая форма гриппа. Люля заболела дифтеритом. Состояние ее было очень тяжелым; денег не было даже на то, чтобы транспортом добраться до больницы в городе. Вера Васильевна взяла двенадцатилетнюю девочку на руки и пешком пошла в Петроград. Она добралась до больницы, Люле оказали необходимую помощь, и девочка осталась жива.
Пытаясь всеми силами спасти свою семью — девятерых детей и любимого мужа — Вера Васильевна в отчаянии записалась на прием к Ленину. Она не надеялась на успех этого предприятия, но прошло несколько дней — и ее пригласили в Смольный. Встретившись с Лениным, она рассказала ему о нынешнем положении своей семьи, прося освободить из заключения своего мужа. Она объяснила, что муж ее — простой человек, который честно служил своей стране, к политике никакого отношения не имел, воспитывал своих детей и зла никогда никому не причинял. Ленин задумался, глядя на эту несчастную отчаявшуюся женщину, стоявшую перед ним. Трудно сказать, какие мысли посетили тогда этого человека, так изменившего мир: может быть, он вспомнил большую семью, в которой вырос он; вспомнил своего отца, мать... Ленин взял перо и на заявлении Веры Васильевны с просьбой об освобождении мужа написал свою резолюцию: «Освободить».
Случилось чудо, на которое и не надеялись, о котором боялись мечтать: Владимира Александровича выпустили из тюрьмы, и он вернулся домой. После освобождения Владимир Александрович продолжал до 1920 года работать в Главном артиллерийском управлении. Затем демобилизовался и до выхода на пенсию в 1929 году работал банковским служащим: счетоводом, бухгалтером. Здоровье его было подорвано: после освобождения он перенес испанку, натуральную оспу, плеврит, образовались трофические язвы на ногах... Объяснение этому простое: все, чем он жил, к чему стремился, на что ориентировался — с началом революции рухнуло... «Мама своим визитом к Ленину подарила папе еще целых двадцать лет жизни», - говорила потом мне моя бабушка. Действительно, его расстреляли на Левашовской пустоши уже в 1938 году, когда он был больным пожилым человеком; расстреляли по доносу, обвинявшем его в шпионаже в пользу Германии...
После возвращения Владимира Александровича из заключения все члены семьи, чтобы выжить, старались не привлекать внимание к своему дворянскому происхождению, поэтому фамилия «Петровы-Амурские» снова превратилась в простую фамилию «Петровы»: приставку «Амурские» просто перестали указывать в любых документах, а об указе Николая П об изменении фамилии семьи, конечно, после революции никто из чиновников разного уровня просто не знал.
После случившейся революции и после возвращения Владимира Александровича из заключения надо было выживать в создавшихся условиях. Уже весной 1918 года Вера Васильевна со старшим сыном Лешей распахали всю придомовую территорию. Засадили картошкой, овощами, овсом для лошади. Всей семьей заготавливали сено для коров и лошади, собирали дрова в лесу, летом заготавливали в бочонках грибы и ягоды, завели уток, кур. Кто-то из соседей, стараясь помочь большой семье Петровых, принес пару кроликов. Их запустили в подвал дома, где они довольно быстро размножились, и Вера Васильевна смогла варить бульоны и делать котлеты из кроличьего мяса. «Нас, детей, которые к тому моменту уже были совершенно истощены, в буквальном смысле спасли от голода эти кролики», - вспоминала позже моя бабушка. Она всю жизнь потом удивлялась неравнодушию, состраданию жителей поселка Александровская, которые в те тяжелые дни помогали чем могли: одни приносили кусочек хлеба, другие — горсточку крупы, третьи — какую-нибудь кофту или шаль, чтобы можно было согреть детей... Кухарка Аннушка, получившая после революции расчет, вернулась в свою родную деревню и при любом удобном случае присылала семье Петровых продукты, какие только могла для них раздобыть. Бабушка считала, что так в людях отозвалась доброта, простота и скромность ее родителей.
Старшему из детей Веры Васильевны и Владимира Александровича, Алексею, к 1917 году исполнилось 17 лет, младший же, Василий, родился 7 октября 1917 года. Алексей помогал родителям во всем. С большим трудом ему удалось устроиться кочегаром и помощником того самого машиниста, который водил поезд от Сестрорецка в город, на котором ездил раньше на службу Владимир Александрович (в других местах ему отказывали в работе как имеющему дворянское происхождение). Машинист ходил вместе с Алексеем по всем инстанциям, писал какие-то нелепые поручительства за него, уверяя всех и вся в том, что тот, несмотря на дворянское происхождение, может работать на железной дороге. Наконец, благодаря хлопотам этого простого человека, Алексею разрешили работать. Это принесло не слишком большой дополнительный доход в семью, но благодаря ему жизнь стала понемногу налаживаться. Кроме денег, Алексей получал продуктовый паек, в него часто входила вобла; паек делился дома на всех, и дети на всю жизнь запомнили вкус этой соленой рыбы.
Дети, немного окрепнув после перенесенного голода, смогли по очереди ходить в сельскую школу: была всего одна пара обуви на всех, не хватало одежды. Многие занятия приходилось пропускать, но дома с младшими детьми занимались старшие. Ребенок, который ходил в школу в какой-то день, вернувшись с занятий, проводил уроки для братьев и сестер, объясняя то, что узнал в школе. На следующий день в школу отправлялся уже другой ребенок, и он продолжал начатые темы. Всех удивляла эрудиция Алексея: после работы он успевал помогать с учебой младшим детям; обладая несомненным даром оратора и педагога, мог блестяще объяснить любую тему по любому предмету. Став взрослыми, все дети Петровых вспоминали своего старшего брата с огромной теплотой и искренне считали, что выжили они в то время благодаря ему, совсем еще ребенку, который своим долгом посчитал необходимость делать все наравне с родителями для спасения своих младших братьев и сестер.
Жизнь после революции понемногу стала возвращаться в привычное русло. Но весной 1921 года произошел Кронштадский мятеж, и во время его подавления в доме Петровых базировались отряды наступающих красноармейцев. Семья перебралась в подвал дома, там ели, спали; Вера Васильевна готовила там детям еду на буржуйке. Для военных она готовила на основной кухне, перевязывала раненых. Само наступление красноармейцев велось по льду Финского залива, за ним дети Маша и Олег наблюдали через окно в чердака дома (Маше было 10 лет, Олегу — 5 лет). Орудия красноармейцев стреляли из Лисьего Носа, по наступавшим велся ответный огонь из Кронштадта. На глазах ребят один из снарядов кронштадцев попал в грузовик с красноармейцами, и он, полный солдат, ушел под лед. Дети испугались и вернулись в подвал, где их уже начали искать родители. Один из шрапнельных снарядов оборонявшихся кронштадтцев пробил стену чердака дома и разорвался в чердачном помещении. После подавления мятежа Владимир Александрович собрал шарики-шрапнельки этого снаряда и раздал детям на память. Шарик, доставшийся моей бабушке, сейчас хранится у меня.
Тяжелым испытанием было наводнение, которое случилось 23 сентября 1924 года. Наводнение случилось днем, продолжалось около 4 часов и сопровождалось сильнейшим ветром. В это время в доме были Вера Васильевна, Леша, Таня, Маша, Оля, Олег и Вася; остальные были в городе. Вода в заливе поднялась почти на 4 метра, вся придомовая территория была затоплена. Вода выбила окна подвального помещения и хлынула в подвал, затопив все съестные припасы. Волны бились и в окна первого этажа, но стекла, к счастью, выдержали напор стихии. Коровник, конюшня, запасы сена и дров были снесены, весь огород с неубранной еще картошкой и овощами был смыт. Корова Понеделька утонула, а телка Майка и конь Помощник подплыли к крыльцу дома, и их с большим трудом вытащили на крыльцо. Ребятам удалось подвести канаты под животы животных, и по мере роста уровня воды при помощи этих канатов и блоков животных подтягивали выше и выше так, чтобы они оставались над водой. В результате и Помощник и Майка были спасены.
Наводнение нанесло огромный ущерб всему хозяйству. В следующие после наводнения дни дети ходили по побережью залива и собирали унесенные водой с огорода клубни картофеля, овощи, остатки дров. Тушу утонувшей коровы разделали и заложили в бочки в виде солонины. Удалось найти бревна коровника и конюшни, унесенные водой, и из них спешно соорудили необходимые для животных постройки: ведь впереди была зима. Срочно стали заготавливать дрова и сено. Петровы справились и с этим испытанием, но последствия наводнения сказывались на жизни семьи до следующего лета.
Вскоре после этих событий в дом на берегу залива приехала из Сибири (из города Кяхта) по приглашению Веры Васильевны ее давняя знакомая по консерватории — Мария Павловна Поторочинова (в семье ее называли тетя Маня). Мария Павловна к этому времени стала вдовой и с удовольствием приняла это приглашение. Приехав в Александровскую, она помогала Вере Васильевне вести хозяйство, занималась с детьми музыкой. Особенный интерес к музыке проявился у Алексея и Тани.
Следующая катастрофа разразилась в 1930 году.
Дом на берегу залива приглянулся недавно назначенному начальнику Ленинградского управления НКВД — Ф.Д.Медведю. Семье Петровых надлежало освободить их любимый собственный дом и переехать в одну из предложенных построек в поселках Ольгино или Лахта. Владимир Александрович и Вера Васильевна остановили свой выбор на деревянном двухэтажном доме в поселке Ольгино. Этот дом к тому моменту стоял заброшенным уже много лет: начало строительства было положено в 1905 году, но позже его хозяин по фамилии Блюм, собственник кондитерской фабрики, покинул Россию во время революции. В доме был водопровод, канализация, печи, построен он был из бревен - в нем можно было жить круглый год, вокруг дома располагался большой яблоневый сад. Дача Блюмов была передана Владимиру Александровичу на условиях двадцатилетней аренды; переезд семьи Петровых в Ольгино состоялся в сентябре 1930 года.
Дом в Александровской стал ремонтировать и перестраивать для себя новый хозяин. Но пожить в нем Ф.Д.Медведю так и не пришлось. Убили С.М.Кирова, Ф.Д.Медведя сняли с должности, осудили, а в 1937 году расстреляли.
Дом Петровых некоторое время стоял заброшенным, но позже в нем обосновались военные. Вокруг дома обозначили «запретную зону», поставили забор из колючей проволоки. Что там происходило, никому не было известно.
Военная организация освободила бывший дом Петровых в 1953 году, оставив его в жалком состоянии. Дом опять стоял некоторое время пустой, но позже там расположилось общежитие работников рыболовецкого совхоза. Забор из колючей проволоки убрали, и дети Владимира Александровича и Веры Васильевны (самих их уже к тому времени не стало) смогли приехать к любимому дому на берегу залива, в котором прошло их детство. Картина, которую они увидели, ввергла их в шок: везде была ужасная грязь, разруха, краска лохмотьями висела на стенах, вдоль всего коридора были натянуты веревки с висящим на них бельем, жильцов было очень много, слышны были какие-то крики и скандалы, везде был ужасный запах гниющей рыбы...
На протяжении многих лет братья и сестры Петровы, уже став взрослыми, еще и еще раз приезжали к любимому дому: это место словно влекло их к себе какой-то неведомой силой. Со временем все обзавелись семьями, родились дети, потом внуки... Когда родилась и подросла я, мы с бабушкой, Марией Владимировной, тоже приезжали иногда из Ольгино в Алекандровскую, в то время там уже располагался Дом отдыха какой-то организации. Здание было отремонтировано, и бабушка сказала, что ей сейчас хорошо и спокойно от той мысли, что все здесь ухожено и приносит пользу людям.
Уже после смерти моей бабушки, в 90-е годы ХХ века, на заборе около дома появилась табличка, оповещавшая о том, что здесь располагается мотель-кемпинг «Ретур». Само здание очень изменилось: вместо чердака появился второй этаж, а над ним надстроили еще и третий. Все было отремонтировано, у ворот сидел охранник — создавалось впечатление, что дом процветает. Это, конечно, обрадовало всех потомков Петровых.
С тех пор поменялось несколько собственников дома на Большой Купальной улице, все эти годы в нем располагались отели, гостиницы. Сейчас там отель, и нынешние владельцы устроили на придомовой территории конюшню, маленький зоопарк.
Теперь и я со своей семьей люблю приезжать к дому около залива. Я сажусь на берегу на то место, где когда-то был пляж и где сидела моя прабабушка — Вера Васильевна Петрова — и смотрю, как мои дети бросают камушки в воду так, чтобы получались «блинчики»...
Владимир Александрович Петров
Вера Васильевна Маневская (в замужестве — Петрова)
Владимир Александрович и Вера Васильевна с детьми
Дом Петровых
Шарик-шрапнелька из снаряда, попавшего в дом Петровых во время Кронштадского мятежа
Дом Петровых в наши дни
