Несладкая участь ожидала заблудшего в колдованный лес. Одно название, колдованный.
Сунулись как-то миссионеры. С духовным. Где там, сожрали. В отместку лес подожгли.
Не горит. Вроде, сухой, скрипучий, ломанный. Топь и слизь из соседних болот. Поднялись, не пустили петуха. Правда, деревни обветшали.
Сидя на опушке он смотрел переливчатую синеву. Кусочек солнечного дня вырвал из сырости краешек леса, расцветил травы, поднял с насиженных мест окрестную мошкару. Следом вспорхнули, зачирикали птицы, встрепенулись, запели лягушки, зашуршали змеи. Полуденное оживание.
Скрытая лесная жизнь, подогретая теплом несчастного солнца, на какое-то время становилась обычной. Подчиняющейся разумению.
По слухам, Мохнатый попал. Рабство. А мож обнищал. Теперь влеком разным, лес забросил. Что поделать, обстоятельства. Куда против.
Свобода, тоже неплохо. Приспосабливается. Камышловские подмяли, а уродцам с Табанки по барабану. Даж приподнялись.
Тут важно, кто, а не почему. Встало начальство, терпи. Глядишь, учтут. Деляночку. Тихонько. Не залупайся, и до глубокой. Иначе никак.