Главный роман Бориса Пастернака — произведение сложной судьбы. Автор получил за него Нобелевскую премию, был подвергнут жестокой травле на Родине и умер от развившегося на этом фоне рака лёгких.
Долгое время «Живаго» находился под запретом, ходил в самиздате и был издан в Советском Союзе только в перестроечную эпоху. Современный читатель, не зная контекста биографии Бориса Леонидовича, колорита эпохи и общей исторической ситуации тех лет, обычно недоумевает.
Во-первых, почему эта книга произвела столько шума? Этот безобидный, одухотворенный роман с христианским подтекстом, пусть и без поддержки советской власти, но и без огульной критики существующего режима — как он мог настолько обидеть советскую общественность?
Во-вторых, а что в этом романе такого уникального, кроме его «антисоветскости» и тяжелой судьбы автора? Почему он так затянут? Почему персонажи так часто «случайно» друг с другом встречаются? Почему столько странных сюжетных натяжек? Кто, черт возьми, такой Евграф?
Мне, как заядлому любителю прозы и поэзии Бориса Пастернака, крайне обидно, что люди, не разобравшись в вопросе, называют книгу переоцененной и плохо написанной. Я взял на себя ответственность научить этих людей читать.
Это не реалистическая проза
Основные претензии к «Доктору Живаго» связаны с логикой сюжета, правдоподобностью тех или иных твистов. Первый текст на этом канале был о сравнении литературы с табуреткой. К сожалению, «Живаго» слишком часто сравнивают с такой табуреткой — функциональной, приземленной вещью, которая должна исполнять вполне конкретное предназначение.
Так вот, пусть читатель выдохнет. На логику сюжета в книге можно с облегчением забить. Этот роман продолжает традицию символистской прозы Серебряного века. Корни романа следует искать не в Толстом, не в Достоевском, даже не в Диккенсе (Пастернак мечтал о большом романе, в стиле Диккенса).
Это ритмическая проза, написанная одним из главных русских поэтов XX века. Его стоит читать с оглядкой на Андрея Белого. Трудно назвать «Живаго» поэмой в прозе, но я возьму на себя этот труд. Это поэма в прозе. Здесь очень важно следить за звукописью, ритмическими приемами, внутренними рифмами и т.д.
Персонажи настолько часто друг с другом сталкиваются не потому что автор не умеет писать, а потому что это типы людей, существовавших в ту революционную эпоху: интеллигент, роковая женщина, безжалостный комиссар, ушлый промышленник, конформист — все они сыграли свою роль в событиях революции.
Важно знать контекст
Пастернак вложил в этот роман все свои мысли, мировоззрение, отдал Юрию Живаго лучшие свои стихи. Автор наплевал на цензурные ограничения (а в сталинскую эпоху это дорогого стоило).
«Эта вещь будет выражением моих взглядов на искусство, Евангелие, на жизнь человека в истории и на многое другое»
Читателю пригодится знание российской истории 10-20 гг. XX в., причем не только политических событий — повседневности. О чём люди в ту эпоху думали? Чем болели? Что ели? Что пили? Это годы молодого Пастернака, наиболее значимые в его жизни. Знание биографии самого Б.П. не повредит, ведь «Доктор Живаго» — это в каком-то смысле идеальная автобиография. Пастернак описал жизнь доктора так, как он хотел бы прожить её сам.
И конечно же евангельский подтекст! Без отсылок к заветам ни одно великое произведение не обходится. Юрий Живаго — очевиднейшая христологическая фигура.
Не нужно «глотать» страницы
Дмитрий Быков, дай ему Бог здоровья, призывал читать роман в том же темпе, в котором он был написан — 2-3 страницы в день. Это медленное, медитативное чтение.
Впрочем, к рекомендациям Львовича стоит подходить осторожно. Читать один роман десять лет — это не круто. Однако, лучше продвигаться по тексту чуть медленее, чем вы это обычно делаете. Не стоит оттачивать на «Живаго» техники скорочтения.
Дело в большой концентрации мысли, поэтических образов и прочего, что требует осмысления. При запойном чтении большая часть информации, равно как и само настроение книги, пройдут мимо.
Денис Олейник, 23.06.2019
Другие тексты автора:
«Июнь» - действительно лучший роман Дмитрия Быкова?
«Потеряный дом» Житинского как главный роман переходной эпохи