Интерес к истории творчества замечательного венгерского живописца Михая Зичи продиктован прежде всего тёплым личным отношением к романтическому направлению живописи. Нельзя не отметить вклад мастера в развитие российской живописной традиции, привнесённый в бытность учителем рисования в городе Санкт- Петербурге. Но-обо всём по порядку.
Итак, молодой человек по фамилии Зичи получает образование юриста в славном городе Пеште, но сердце его всецело принадлежит искусству. Параллельно с учёбой в гимназии и университете, он, начиная с пятнадцатилетнего возраста, усердно осваивает науку рисования под руководством итальянского мастера Джакобо Марастони.
Позже он поступает в Венскую художественную академию, где его авторский «почерк» окончательно оформляется под влиянием выдающегося преподавателя Вальдмюллера.
Благодаря влиянию австрийского наставника на свет появляется его первая большая работа: «Спасательная шлюпка»; именно по рекомендации и при содействии Вальдмюллера будущая «звезда» романтизма становится учителем дочери княгини Екатерины Михайловны.
Несведущему наблюдателю может показаться, что Зичи — своего рода эталон «придворного» живописца, а темы его работ продиктованы скорее желанием угодить заказчику, нежели выразить самого себя посредством ретуши, акварели или портретного масла. Однако, принадлежащий его кисти портрет Лахоса Баттиани, первого премьер-министра Венгрии, написанный в 1849 году, был смелым политическим заявлением, не оставшимся без внимания как современников, так и историков искусства.
Со временем Зичи превращается в одного из главных придворных живописцев русского царя.
В «карьерном росте» героя нашего рассказа немалую роль сыграла восторженная реакция сановной публики на серию картин о гатчинской охоте, созданных по прямому заказу самодержца. Впрочем, нельзя отрицать и того благоприятного впечатления, которое произвела посвящённая Зичи глава из книги Теофила Готье, посвящённой воспоминаниям о посещении им России. Увы и ах: преклонение перед мнением именитого иностранца для русского двора оказалось едва ли не более весомым аргументом для внезапного появления моды на работы Михая, чем само его виртуозное обращение с кистью и карандашами.
Здесь перед нами раскрывается ещё одна замечательная сторона характера маэстро: обретя благосклонность Александра Второго и более не испытывая стеснения в финансовых средствах, он тотчас основал общество поддержки нуждающихся художников.
«Встав на ноги», маэстро много путешествовал. Прежде чем вторично и окончательно «осесть» в России, он отметился великолепными циклами работ, написанных в европейских турне. Они закрепили за ним статус «суперзвезды» от мира искусства, но слава эта не всегда имела безобидный характер. Например, скандальное «Пьянство Генриха Третьего» было запрещено французскими властями из-за своего глубоко антимилитаристского посыла.
Исполненные глубокого смысла и иронии, или же воспевающих гармонию и страсть полотна обессмертили его имя. Ницца, Вена, Тбилиси — всюду его встречали восторженные отзывы публики и взыскательных критиков. Цикл картин, написанных по настоянию состоятельной тбилисской элиты, которые можно условно объединить в цикл: «Витязь в тигровой шкуре», мастер безвозмездно презентовал грузинскому народу.
С тех пор художник отдавал предпочтение работе с иллюстративными изображениями.
