По мнению многих исследователей, важным источником образных представлений первых русских летописцев стали произведения сакрального характера. Прежде всего,это было Священное Писание. В период средневековой письменности Библия представляла собой базисный элемент для автора практически любого произведения. По замечанию известного советского и российского библеиста Анатолия Алексеевича Алексеева, «книга Бытия воспринималась как архетипический образец исторического жанра . Часто библейские тексты являлись предметом творческого осмысления человека.
Как считает Денис Александрович Ляпин, средневековый автор ставил своей целью изложить прошлое в поучительном аспекте, и потенциальный читатель должен был знать, что «кара божья» за грехи неминуема, и свидетель этому – всемирная история .
Как отмечает ряд отечественных историков, Ветхозаветное влияние на ПВЛ огромно. По мнению такого известного российского ученого, как И.Н. Данилевского, самой простой и наглядной формой, в которой библейские тексты и сюжеты присутствуют в летописи, является прямое цитирование Библии. Почти все такие цитаты в Повести временных лет были выявлены и определены Алексеем Александровичем Шахматовым. Пропущенные им по каким-то причинам тексты Писания под 6586 и 6604 годами были указаны Германом Марковичем Барацем.
В подавляющем большинстве случаев летописцы цитируют книги Ветхого.Цитаты из Нового Завета встречаются значительно реже. Они включены довольно компактными группами в рассказ о крещении княгини Ольги (под 6463/955 годом), в Речь Философа (под 6494/986 годом), рассказы о крещении Руси (под 6496/988 годом) и об установлении князем Владимиром праздников Преображения и Успения (под 6504/996 годом), в похвалу князьям Владимиру, (под 6523/1015 годом) и Изяславу (под 6596/1088 годом), а также в рассуждение о казнях Божиих (под 6601/1093 годом). Практически все эти тексты носят вставной характер. За их пределами дословные выдержки из новозаветных книг появляются чрезвычайно редко .
Так, к примеру, анализ древнерусского источника свидетельствует, что Василий, автор помещенной под 6605/1097 годом повести об ослеплении Василька Теребовльского, осуждая Василька за убийство Василия и Лазаря (советников Давыда), цитирует 41 и 43 стихи 32 главы Второзакония («И вздам месть врагом, и ненавидящим мя вздам, яко кровь сыновъ своихъ мщаеть и мстить, и вздасть местьврагом и ненавидящим его.
Ряд авторов считает, что именно через цитирование библейских текстов древнерусский летописец формировал особую систему христианского символизма, с помощью которой он пытался постичь суть события, «“божественную логику”, которая управляет всем ходом человеческой истории.
В ходе анализа источников было выявлено ряд аналогий между библейским и летописным сюжетами. Например, знаменитые слова, с которыми под 6370 годом племена Северо-Западной Руси обращаются к варягам («Земля наша велика и обилна, а наряда в неи нѣтъ»), перекликаются со 111 псалмом («обилие и богатство в доме его, и правда его пребывает вовек»). Другим примером может быть ответ варяга-христианина на требование киевлян отдать сына в жертву языческим богам. «Не суть то бози, н[о] древо..., не ядять бо, ни пьють, ни молвять, но суть дѣлани руками в деревѣ», — говорит он. Перед нами — легко атрибутируемая косвенная цитата из Ветхого Завета: «И будете... служить богам, сделанным руками человеческими из дерева и камня, которые не видят и не слышат, и не едят, и не обоняют»
Согласно ПВЛ, Святополк, убивший по рассказу летописи своих братьев, назван в ней «окаянным» и «проклятым». Стоит обратить внимание на корень слова «окаянный», этот корень - «каин». На наш взгляд, имеется ввиду библейский Каин, убивший своего брата, и проклятый Богом. Как и Каин, обреченный скитаться и умереть в пустыне, скончался и летописный Святополк.
Однако, в вышеназванном источники можно найти и сравнение Святополка Окаянного с Авиме́лехом под 6527/1019 годом: «Се же Святополкъ — новыи Авимелехъ, иже ся бѣ родилъ от прелюбодѣянья, иже изби братью свою, сыны Гедеоны; тако и сь бысть». Подчеркнем, что в данном случае летописец сравнивает Святополка с Авимелехом, а не с более «популярным» братоубийцей — Каином.
В ПВЛ в истории «о брани межь братьи Ярославечехь» приводится прямая параллель между сыновьями Ноя Хамом, Симом и их потомками, евреями и хананеями. В тексте говорится, что преступить «предела чюжого» и «заповедь отчею» большой грех: «Велик бо есть грех преступати заповедь отца своего: ибо исперва преступиша сынове Хамови на землю Сифову, по 400 летотмьщение приняша от Бога; от племене бо Сифова суть и Евреи, иже избиша Хананейско племя, и восприяша свой жребий и свою землю…» .
Отдельного внимания заслуживает проведенная летописцем аналогия между князем Владимиром Великим и царём Соломоном: «Бѣ бо [Владимир] женолюбець, яко же и Соломанъ».
Приведенное выше сравнение дополнено следующим разъяснением: «бѣ бо, рече, у Соломана женъ 700, а наложниць 300», и завершено противопоставлением: «Мудръ же бѣ [Соломон], а наконець погибе; се же бѣ невѣголос, а наконець обрѣте спасенье».
Между тем, при более внимательном подходе оказывается, что едва ли не все «подробности», связанные непосредственно с именем Владимира Святославича, заимствованы из библейского описания строительства Соломоном Храма Господня в Иерусалиме :
Таким образом, на основы вышесказанного, можно сделать следующие выводы:Во-первых, в период средневековой письменности Библия представляла собой базисный элемент практически любого произведения, в частности, и Повести временных лет.
Во-вторых, согласно проведенному анализу текстов, в исследуемом древнерусском источнике было выявлено ряд аналогий и заимствований из библейских сюжетов.
В-третьих, стоит отметить, что через цитирование библейских текстов древнерусский летописец формировал особую систему христианского символизма, с помощью которой автор повести пытался постичь суть и оценить значение происходящих событий.
И в-четвертых, можно согласиться с мнением ряда исследователей, которые отмечают огромное Ветхо и Ново заветное влияние на ПВЛ т. к. Священное писание являло для древней Руси, те исторические образцы, на которые ориентировались создающие государственную идеологическую традицию книжники
