Главка «Я люблю вас, звезды!» здесь
Утром вторника, когда я читал нашим глубоко озабоченным народными бедами депутатам мейнстримную лекцию об экзистенциональных истоках казнокрадства среди воронежских воевод XVII века, мобильник принял эсэмэску Зои: Паша убит – неизвестные застрелили его возле офиса.
Тамошняя камера слежения с объективом, забрызганным снежинками голубиных экскрементов, худо-бедно запечатлела всю эту уголовную суету высокооплачиваемых «мокрушников» с пальбой из автоматов и садистским контрольным выстрелом в голову. И теперь чуть ли не каждый час телевизионщики старательно прикармливали этой сценой свою скучающую телеаудиторию, словно совершали мистическое жертвоприношение во имя всемогущего Рейтинга.
…В гробу я не узнал Пашу. Черты его молодого, сыто-счастливого и, простите, наглого лица стали неузнаваемо суровы и исполнены достоинства разве что римского императора, того же, скажем, Тиберия, Клавдия или Нерона, если судить по их скульптурным портретам. Не исключено, что он был кем-то из них в своей прошлой жизни. Но за некие грехи вновь оказался приговорён к 35- летнему заключению на Земле и воплощён в облике владельца выставочного Mercedesa. Только вместо царственного золотого венца на лбу покойного лежал бумажный православный венчик. И какая-то дама оставила на нем шокирующий публику след дерзко алой мерцающей губной помады. Возможно, его любовница, иметь которую Паше в обеих смыслах этого слова полагалось по факту присутствия в рейтинге провинциальных миллиардеров. Зоя и Тоня косметикой не пользовались.
Вот такой вот cancel, Паша, говоря компьютерным языком…
Я сложно отношусь к людям, нарушающим закон. Хотя не исключаю, что когда-нибудь на новом витке нашего социально-экономического развития подделка сертификатов будет торжественно легализована во имя дальнейшего процветания частного сектора. Как это произошло не так давно после аннигиляции СССР с весёлой, озорной профессией спекулянта-фарцовщика.
На похоронах Славик так и не дал подвести себя попрощаться к гробу отца. Зоя решила поднести внука на руках, но он заверещал круче Витаса, так что его пришлось спрятать в машине. Там он тотчас затих, воткнувшись головой под своего большого плюшевого зайца Степашку. Славик каждый день мерялся с ним ростом, но все никак не мог догнать его 140 сантиметров. Слава без Степашки не ел, не спал и даже не смотрел мультфильмы. Поэтому купание внука Зои всегда проходило под аккомпанемент его сердитого, гневного рёва – ведь во время этой процедуры Степашка там однозначно отсутствовал во избежание намокания.
Я шёл бросить свою горсть земли на крышку мерседесоподобного сияющего саркофага Паши, когда случайно увидел, что в Зоиной KIO на заднем сиденье торчат из-под плюшевой махины Степашки две тонкие бледные ножки Славика. Как мартовские картофельные ростки в сыром подвале.
– Ты уже простился с папой? – траурно вздохнул я.
Раздалось кашляющее, придушенное хрипение. Славик судорожно засучил ножками, как прижатый ногтем паучёк-сенокосец.
– Идём-идём, малыш, – построжел я.
– Страшно…
– Вот ещё… С какой стати?
– А вдруг папа меня с собой заберёт?.. Я не хочу так рано умирать! У меня даже детство ещё не закончилось… – съёжился Славик и хлюпнул носом.
– Простудился? – посочувствовал я.
– Ничего страшного. У меня насморк одной ноздри. Это пройдёт в два раза быстрей.
***
Поминки прошли в два захода. Пятикомнатная квартира покойного позволяла всем сесть вместе одновременно, но Зоя и Тоня так уж решили – вначале Пашины друзья, партнёры по бизнесу, чиновники, журналисты, среди которых вполне мог быть и заказчик убийства, а потом – свои, только родные.
Все это время я на кухне мыл посуду. Между делом насчитал, что мне за мою жизнь почему-то на поминках приходилось бывать чаще, чем на днях рождения. Этим я ничего не хочу сказать. Что было, то было. Случалось, и на такой тризне оказаться, где после печальных речей в честь покойного как-то сами собой начинались танцы и песни – про «синий, синий иней» или разных там удалых хасбулатов.
Наши поминки завершились явлением следователя. Пока он исполнял свои шерлок-холмовские обязанности в связи с гибелью Паши, Зоя села возле меня, зажав ладошки между коленей.
– Набегалась? – тихо сказал я.
– Все нормально… – машинально качнулась она вперёд и назад. – У меня к тебе просьба, милый. Ты не будешь против, если Славик пару дней поживёт с нами?
– Какие проблемы?
Зоя как-то так особенно внимательно поглядела на меня, словно не понимая, как могу я так легкомысленно рассуждать.
– Ты ещё не знаешь Славика...
– По-моему, мы достаточно успели с ним пообщаться. Нормальный пацан для его пяти лет.
– Это пока он только приглядывается к тебе.
– Да ладно! Пусть. На здоровье… – усмехнулся я.
Dictum factum.
Дома я на всякий случай снял со стены шкуру медведя.
Ужинать никто не стал. Я хотел включить Славику мультфильмы, но Зоя взяла это на себя.
– У него есть свои любимые. На другие – аллергия. До истерики.
Зоя принялась бдительно искать во вселенной кабельного телевидения «истинной» мультик Славика. Он, забравшись в пещеру моего огромного, глянцево-чёрного кожаного кресла, напряжённо, весь вытянувшись тонкой былинкой, на пределе внимания кураторски-строго наблюдал этот процесс. Словно решал ни мало, ни много вопрос жизни и смерти.
– Ну его!!! Не то!!! Не хочу!!! Это я видел тысячу раз!!! Надоело!!! – брезгливо комментировал он сменявшиеся на экране кадры. И даже применял такие убойные фразы: – Это вовсе ненаучно!!!
В зависимости от объявившегося мультика, по его лицу пробегала целая гамма противоречивых чувств: от глухой скуки, уныния и раздражения до яростного восторга. Нельзя было не заметить, что он каким-то внутренним чутьём стремительно идущего нам на смену поколения раздражённо отвергал мультики нашей советской поры типа «Аленького цветочка» (кстати, нежно любимого Зоенькой). Монстров и чудовищ Славик восторженно обожал, но все-таки на первом месте у него были чудаковатый Лунтик и надоедливо дотошные Фиксики.
При виде их суетливой писклявой бригады, озабоченной очередным ремонтом какой-нибудь электрической зубной щётки, Зоин внук благоговейно цепенел. Как в нирвану впадал. А когда Фиксики начинали петь своими мышиными голосочками, Славик с криком на все пампасы «Супер-пупер!!!» тотчас зачарованно присоединялся к ним:
– А кто такие Фиксики – большой, большой секрет!!!
Он пел, ритмично раскачиваясь из стороны в сторону и при этом дирижируя азартными взмахами рук. Со стороны казалось, что он вдохновенно медитирует.
– Славик, творожок будешь?! – с надеждой приступила к нему Зоенька.
– Нет!!!
– Это твой любимый! С грушей.
– Не-е-е-е-т!!! За-ма-ха-ли!!!
Однако полнейшей неожиданностью для меня стала загадочная особенность Славика не умолкать с утра до ночи. Он типа казахского акына, поющего обо всем том, что видят вокруг его глаза, непрерывно говорил как с живой с окружающей действительностью. Перед таким «трёпом», созидающем бесконечные словесные гирлянды, бледнел даже поток сознания романов Джеймса Джойса или Вирджинии Вулф. В течение дня Славик вслух общался сам с собой, с игрушками, тапками, комнатными цветами, тявкающей за стеной соседской собакой, облаком в небе и так до бесконечности. Одним словом, он вдохновенно контактировал со всем живым и неживым, что его окружало, включая человечество, которое за окном. Хорошо, что внук Зои пока ещё ничего толком не знал про потусторонний мир, иначе бы тогда, как говорится, «хоть мёртвых выноси».
Итак, вот вам живая сцена. Я упёрто наигрываю в две руки на клаве компьютера партитуру очередной лекции, Зоя у плиты творит манную кашу, а Славик небрежно фланирует по комнатам, задрав подбородок размером с напёрсток, и безостановочно плетёт какую-то замысловатую нить из глубин своего пятилетнего подсознания: «Я боюсь привидений… Я состою из мяса… Когда вырасту, стану коровой... Хочу давать много-много молока… Опять Луна в небе... Ей некуда деться?!.. Что за царапина на моей руке? Комарик ночью ножкой зацепил?.. Почему ночи тёплые? Ведь Солнца в это время нет?.. Заряжу пистолет добрыми мыслями и буду во всех стрелять ими! Чтобы люди только о хорошем думали, чтобы им лучше спалось… Эх, так сложно быть королём – все время надо сидеть на троне, приёмы, обеды… Я бы не вынес такой жизни»...
– Кажется, он у тебя уже вполне освоился, – нежно и с явным удовольствием вздохнула Зоя. Чуть ли не как партактивистка Катя при виде Юленьки, заботливо кормящей из моей тарелки своего грязнущего трёхпалого медвежонка. Кстати, всякое отклонение Славика от сверхвозбуждённости в сторону покоя мгновенно вызывало у Зои нервозное опасение, что ребёнок заболел. В самом деле, стоило ему затихнуть, как она бросалась целовать его лобик: нет ли температуры?
Затихнуть? Да откуда я такое взял? Нет, это понятие явно не про Славика. Оно, черт подери, не имеет никакого отношения к нему. Если у этого представителя человечества по какой-то мистической причине отключался поток сознания, он тогда полуобморочно лежал, завернувшись с головой в одеяло, и попеременно то скулил, то рычал или скрипел зубами.
Продолжение следует
Tags: ПрозаProject: MolokoAuthor: Пылев Сергей