День одиннадцатый.
Подъём в шесть – ноль - ноль. С утра погода морозная и ясная. Пайер открыт. С гор дует плотный, но привычный ветер. Да и после позавчерашнего « сквозняка» он и ветром то не кажется. Всё как всегда. Шум от ветра в ушах, яркий свет весеннего солнца - в глаза, скрип лыж и палок, хлопанье Сильверетт, боль в ступнях.
Завтрак, чай, лимонка… Переход – конфетка, переход - витаминка. До гор – километра четыре, они стали увеличиваться в размерах значительно быстрее. Наш путь пересёк большой кошачий след.
Откуда здесь Рысь? В одну сторону до леса полста километров, в другую – вообще леса нет! Елисей делает снимок. Мы начинаем подъём по отрогу Пайера. Лавируя между каменных глыб и торосов, медленно набираем высоту. Торосы – выщербленные ветром перемёты, высотой до метра. Под ногами тоже торосы, только маленькие. Ветер выбрал их то сверху, то снизу, и они, как чешуя, ломаются под лыжами. Постоянно приходится следить за волокушами. Они то цепляются за камни, то переворачиваются. Из – за близлежащего камня сиганул заяц. Был бы ствол или хотя бы телевик! На привале Гулливер просит Елисея снять на видео комплекс У-ШУ, который он исполнит у подножья горы.
Ветер всё же довольно сильный. Мы подходим к морене, за которой находится горное озеро Кешпельты, дающее начало одноимённой реке.
Где–то ниже есть значительный водопад, но мы прошли мимо. В часе ходьбы до озера, пока ещё снег достаточной толщины, мы строим лагерь, крепость делаем Полумесяцем, отгородившись стеной от гор. Она получилась высотой около метр – семьдесят.
Выступил Юра. Он предлагает сегодня сделать восхождение. Я считаю это авантюрой. Уже два часа дня. Нам на всё–про–всё шесть часов. Потом стемнеет. Такие дела с утра затеваются! Решили идти. Согласились все. Я то же. Хочу на гору. Со всеми. Одеваем кошки, берём ледорубы, верёвки, обвязки, карабины, крючья, ледобуры. Ещё - яркие, чудные, короткие серповидные ледовые молотки – «шакалы». В Лагере – суета. «Фонари брать!».Чтоб не терять времени, палатки ставить не стали. Все в радостном возбуждении. Идём на Пайер!
Пайер.
Эта гора считается самым суровым и безжизненным местом на Урале. Для ненцев она – святыня. Сама вершина – 1472 метра. представляет собой С – образное плато с небольшим уклоном. В длину оно составляет где–то метров сто, в ширину – двадцать. В Советские времена, следуя традициям и моде, на неё затащили и установили бюст Ленина. Не очень давно, штурмуя гору, альпинист разбился. Ему там и табличка привинчена. По кромке вершины свисают лавинные козырьки. Вместе с соседним Западным Пайером, они образуют цирковой конус, ареной которому служит озеро Кешпельтэ. Высота его – более 700 метров. Между вершинами, на высоте 1000 метров располагается перевал Западно – Пайерский. С него постоянно дует ветер из Восточной тундры. Из Азии. Пайёр как раз преграждает коридор из Сибири, образованный ущельем реки Ямботывис. По сути, это – единственная преграда для злых восточных ветров. Тут самая кухня погоды. Точнее непогоды. Она то и дело сползает безобидным на первый взгляд облаком с перевала.
***
Восхождение.
Настрой решительный. Гулять – так – гулять! Фото на старте, Шагом марш! Видимость – превосходная. Наше пристанище быстро уменьшается в размерах.
- Витя, точку отметь!
- А, щас! – Витя достает навигатор и делает привязку к местности.
АЛГА!
Я с самого Харпа замылил граммов двести изюма. Теперь несу их с собой. Еще шоколад есть, который мы после взятия вершины съедим. Колбаса, также и в термосах чай горячий. Вскоре, поднявшись по отрогу Западного Пайера и перевалив через морену, оказываемся на льду озера.
Ветер встречный, плотный и злой. Но мы к такому уже привыкли. Сначала шагаем по высоким торосам, которые занимают первую треть озера. Высота наста на льду – около полуметра. Он очень плотный, но, тем не менее, ветер разрушает его прямо на глазах. Не знаю, какая температура, но лицо щиплет. Очень помогает длинный капюшон Анорака. Он, как козырёк, не даёт прямому ветру попасть в глаза. Для этого приходится всё время идти с опущенной головой. Идём по льду. Прямо под клыками кошек, изгибаясь змеями, метёт позёмка. Вскоре добираемся до склона. Набор высоты. Фирн продавливают только кошки. Сами стопы даже не отпечатываются. Склон всё круче.
Обвязываемся веревками и переходим в серпантин. Даже не верится, что по такому склону можно без особых проблем идти пешком!
Кошки.
Ещё не так давно у альпинистов не было на вооружении ни кошек, ни нормальных обвязок. Вместо них в обувь вкручивались небольшие шипы. Обувь с шипами трезубой формы называлась – «трекони».
Она была тяжёлая и малоэффективная. Маленькие трезубцы идеальны лишь на гладком льду, да на мокром лишайнике, что покрывает каменные глыбы. У современных кошек клыки торчат минимум на пару сантиметров, а что касается выступающих передних клыков, так те, вообще, достигают четырёх сантиметров! У ребят – фирменные, буржуйские кошки.
Они – легче, и у них задние зубы тоже выступают, что сильно облегчает спуск, когда двигаёшься спиной к склону. У меня «киски» попроще –«вэцээспээсовские.», советские. У них и зубы покороче, задние клыки не выступают назад, и с виду они не столь элегантны. Да и изготовлены они не для кофлачей, а для Московских Вибрамов, у которых подошва значительно шире.. Поэтому стальную дужку нужно было перед походом специально выгибать. Мне об этом никто не подсказал, а сам я не догадался.
***
Хорошо, что здесь наши уже ходили, им было известно, в какой «карман» между скал поворачивать. Иначе уперлись бы в конце подъёма в какой – нибудь каменный «жандарм», и пришлось бы, теряя время, проявлять чудеса скалолазания!
Ветер всё усиливался. Он был порывистый и дул сверху, обдавая нас снежной пылью, от которой просто захлёбываешься, склон становился всё круче. Пурга беснуется по нашему кулуару маленькими торнадо, ударяя то справа, то слева.
Снова, как и в начале похода, от мелкой снежной муки смерзаются ресницы. Приходится часто моргать, немного замедляя этот процесс. Вот, сверху на нас, гонимая ветром, пошла настоящая лавина. Она, правда, совсем маленькая, слой рыхлого снега, сантиметров пятнадцати, но также с пылью в глаза и с ощущением, что сейчас сверху рухнет большая и что наш слой фирна не так уж и надёжен. Под твердой коркой вполне может быть рыхлый слой, который от удара пяткой захочет съехать вниз вместе с горсткой упрямых глупцов, бросивших вызов каменному Князю! А вниз уже далеко. Порыв ветра заставил оглянуться назад, пряча лицо, и увидеть, как он оторвал капюшон от пуховика у идущего следом за мной Шатила. Черная тряпка сперва взмыла вверх и, отлетев от склона, спланировала вниз, быстро исчезая из вида. Шатилов остался в легкой шерстяной шапочке, укрытой болонью анорака. На руках у нас брезентовые рукавицы, не дающие обжечь руки об веревку при случайном рывке.
Дальше крутизна усиливается. Ребята с помощью ледорубов и шакалов полезли по обледенелому каменному выступу, чтоб натянуть и бросить перила.
Мы ждем. Если бы не коллектив, находиться тут было бы очень тоскливо. Висишь на склоне, среди льда и скал, ноги в напряжении, нервы тоже.
Ветер с разных сторон треплет. Впереди – ничего хорошего, да и позади тоже. Пользуясь моментом, делаю кадры. Сверху Витя с Гулливером молоточками тюкают, крючья забивают. Юра где–то там же. Обычно, сверху скального выступа, на который мы сейчас полезем, ступенька есть. Там передохнуть можно. Как-то уже на это морально настроен. Перила готовы. Цепляю жумар. Это приспособа такая, которая по верёвке вверх даёт лезть, а назад – не пускает. Подхожу к ледяной стенке. Жуть просто. Мне Шатилов с Юрой подсказывают: «держись здесь, наступай сюда». Поражаюсь, как тут первые без перил прошли!
Есть такой заработок у туристов – альпинистов: буржуев по горам таскать. За деньги, конечно. Для них перила, верёвки, переправы натягивают, а те по готовому идут, адреналин вкушают. Я тут вроде того буржуя, только бесплатно. Хотя эти мысли уже потом приходят. Пока не до них.
Наверху уступа не оказалось. Там вообще едва на кошачьем клыке висишь. Вверх переть надо. Ветер треплет, как бульдог тряпку. За корок сопеек жолой гопой … Чё я тут вообще забыл!? Еще по периле вверх! А в конце ветер вдруг стал стабильно и сильно толкать в спину! Подъём кончился неожиданно.
Раз, и мы наверху. Почти горизонтальная, плоская площадка. Под ногами - пейзаж лунный. Лёд этакими кратерами выщерблен. К краю подходить опасно, лавинные козырьки. Толщина льда – неизвестна.
Не видно ни бюста пролетарского вождя, ни какого – либо тура, ни материала, из чего его сложить можно. Скала и лед. И ветер дикий, конечно. Ничего тут хорошего нет. Неуютно. Не зря говорят, что счастье не в самом достижении цели, а в процессе этого достижения. В Пути. Быстренько шоколад, колбаса, чай, который почти не согрел. Я из самой Тюмени фальшфейер тащил (факел пиротехнический, красный). Граммов двести! Самое время и место его запалить! Юра запретил. Вершина со всех сторон просматривается. А красный огонь – сигнал бедствия!(а вдруг накликаем!)
Вниз пора, солнце на закате. Вечернее небо, конечно, классное. И тундра завораживает. Но сейчас не до красот, они только где-то в голове ( а может быть в сердце) навсегда зафиксировались, чтоб потом ночами сниться…
На подъем часов пять где–то ушло! Не верится! Нужно протокольные фото «покорителей» сделать. Даже мудрить с автоспуском не стал. Я снял всех без меня, потом Елисей - всех, без Елисея. Еще, практически «от пуза», по сторонам округу пощёлкал, и вниз, пока не стемнело!
Спуск был на удивление быстрым. По крутой стене просто идёшь пешком, как по тротуару, перекинув, через плечи верёвку и опираясь на неё. Сложно было только на той самой, ледяной засаде, но и она позади. Нас с Шатилом подстраховывают Елисей и Юра.
Удивительное ощущение доверия! Ты опираешься на верёвку, которую кто – то закрепил и удерживает. Это единственное, что сейчас спасает от падения. Знаешь, что твоя судьба в чьих – то руках. Ты доверяешься человеку, который тебя страхует. И становится спокойно. Потому что человек этот – надёжен. Это чувство мне знакомо, но так ярко его я ещё не испытывал!
Кошки на спуске пару раз на одной ноге расстегнулись. Приятного мало. Аж ёкает всё. Хорошо, что не в решающие моменты. Скороходы Зуй, Витя, Гулливер, рванули вперёд. Внизу должны дождаться. Юра не подгоняет, настроение хорошее.
Останавливаемся для снимков, я про изюм вспомнил. Как он к стати здесь! Солнце закатилось, закат красив, и тундра. Далеко ещё. Ветер всё усиливается. Хорошо, что он хотя бы попутный. Вот и вышли на лёд озера. Уже густые сумерки. Ветер беснуется. Наших здесь нет. Конечно, в лёгкой штурмовой одежде тут долго не подождёшь. Наверное, в лагерь подались, хорошо, хоть посветят и палатки поставят. Идём по льду, под ногами уже что–то феерическое. Как то северное сияние, только из снега. Всполохи поземки под клыками.
Озеро уже выдуто почти полностью. То есть пока мы гору штурмовали, метров сорок полуметрового наста просто сдуло! Чем дальше мы от перевала, тем сильней ветер. Уже нельзя назад оглянуться. Сметённые крупицы льда иглами в глаза и кожу впиваются. Как будто кулаком по челюсти кто–то бьёт. «Не сметь оглядываться!» Темень. Включаем налобники. В общем-то, пока идёшь – не холодно. Но останавливаться не стоит. Еще два раза кошка расстегнулась. Вот поднялись на отрог. Ниже по нему наша крепость. Тут ветер вообще дурной. Спиной на него опираешься и идешь. Куда идти!? Ни навигатора, ни ориентира! Лагеря не видно, можно запросто мимо пройти. Тогда хана. Тут даже зарыться не во что. Наледь да камни. Всё, что могло, давно уже выдуто. Мы разошлись цепью, в надежде найти свои следы от кошек. Идем медленно по склону. Снова ощущение безысходности. В определенный момент очень захотелось оглянуться, вдруг сзади кто-то. Несколько раз мне удалось это сделать, получая порции иголок в харю. А перед глазами такая красота, что даже сейчас я её способен оценить! Сюда бы с среднеформатником попасть! Из–за пурги ничего не видно метров в тридцати вниз по склону. Но в небе луна, небо усыпано мириадами звёзд, в свете луны над нами прекрасный Пайер. А далеко - далеко впереди, в тундре, еще видны остатки заката; по железной дороге ползет червячком крохотный поезд, светя окнами вагонов, а вокруг неё и далеко за ней - всё усыпано огнями. Кто сказал, что Заполярье безлюдно!?
Нам от этого не легче. Не найдем лагерь – лучше и не думать, что нас ждет. Остановились. Вижу, что ребята собрались в кучу. Все … четверо.
Нас догнал Зуй. Он заблудился в пурге. Когда первая тройка спустилась, они решили идти в лагерь и ставить палатки сами, пока светло. Еще на озере, толкающий в спину ветер спровоцировал семижильного Святослава идти быстрее. На склоне отрога, он понял, что потерял Игоря и Витю и что самостоятельно лагерь уже не найти. Фонарь он не захватил. Зуй решил зарываться. С трудом в урагане он нашел небольшой надув за скалой, узкой лопаткой ледоруба выкопал нору. Когда забрался туда – ледоруб сверху воткнул, чтоб потом нашли, когда разыскивать начнут. Но длинные ноги в нору не помещались. Оставаясь на ветру, они мерзли, а если подогнуть – затекали, что ещё хуже. Слава понял, что таким образом, как минимум, обморозит конечности. Тут он вспомнил, что где–то сейчас мы должны с фонарями идти, вышел «на улицу» и как раз заметил свет огней. Наверное, это было тогда, когда я головой мотал. Зуй нас догнал, вид у него - замёрзший и растерянный. Думаю, никто из нас в это время жизнерадостность не излучал. Где остальные, почему не светят? Живы ли вообще? Может, тоже, в пурге заблудились. Мы растянулись цепью вчетвером по склону отрога, а Елисей с фонарем ушел метров за сто вперед и начал петлять, разыскивая наш след. Как всё понятно было еще днем, и какая неопределённость возникла сейчас! Везде склон, везде лёд, везде камни, буран... Что час назад, что теперь.
И вдруг, впереди и гораздо ниже линии наших поисков, сквозь марево пурги, блекло замигал фонарь Елисея. Лагерь найден! Право, это был самый прекрасный свет, который я когда–либо видел! Оставшиеся полста метров до крепости были самыми напряжёнными. Вдруг она пуста?!
В лагере стояла одна трёхместная палатка. В ней ждали Витя с Игорем. На них все сразу накинулись с упрёками. Почему ушли из под горы, почему не взяли фонари, почему не осветили лагерь, почему, в конце – концов, поставили всего одну палатку… В основном, упрёки были незаслуженны. Просто это была такая нервная разрядка. Все боялись, что они пропали. Ребята же сделали, что могли. В фонаре сели батарейки. Подходили к лагерю вслепую, по навигатору. Когда пришли к отмеченной точке, лагеря, разумеется, там не было. Наугад нашли его в двухстах метрах. Вторую палатку не дал поставить ветер, и крепость была лишь слабой защитой от него. Дюралевую трехмет-ровую дугу каркаса трёхместной палатки при сборке ветром унесло в ночь. Витя догнал её лишь в тридцати метрах…
Мы набились в трёхместку. Настроение – подавленное. Рёв ветра. Нет никакого ощущения надёжности. Холодный перекус. Время час ночи. «Зуй, доставай коньяк. Мы Пайер взяли!» Калямба! Тост за то, что все собрались. Юра, как руководитель, очень сдержанно устроил разбор полётов. Мне, например, за кошки досталось. Хотя и так всё уже понятно. Кто что сделал и кто что не сделал… Главное, что все вместе и все целы. Елисей портреты поснимал. Хорошие хари вышли. Даже со вспышкой. Выразительные.
Спиртное оттаяло наши души. Под шум ветра долго делимся первыми впечатлениями и переживаниями. Разговоры всё глуше, пора спать.
Укладываемся валетом и боком, как шпроты в банке. Теснее, чем в балке под Водопадным! Ничего, главное, что не паштетом. Всё, отбой.
