Ежегодно в саду XVII века, окружающем барочный дворец Корсини на одноименной набережной реки Арно, в прекрасной Флоренции проводится арт-фестиваль традиционной культуры и старинных ремесел. Основательницей и президентом этого масштабного "мастер-класса" является княгиня Джорджана Корсини — представительница старинного флорентийского рода, известного с XII века. В 2019 году княгиня решила посвятить 25-й по счету фестиваль России, добавив к его названию четыре слова: "Artigianato e Palazzo: русский след во Флоренции".
Текст: Арина Абросимова, фото: Александр Бурый
— Княгиня, как развивался фестиваль "Artigianato e Palazzo"? Наверное, за четверть века первоначальная идея трансформировалась и, может быть, переросла во что-то новое?
— Нет, по существу наш проект никогда не менялся. Он всегда оставался верным изначальной концепции. И я уверена, что он должен оставаться именно таким и в будущем — выставка показывает людей, которые работают своими руками. Мастера трудятся "здесь и сейчас", и посетители могут непосредственно познакомиться с особенностями того или иного ремесла, увидеть, как появляются уникальные вещи благодаря навыкам ручного труда, — все это находится в центре внимания. За прошедшие годы в нашем фестивале приняли участие 709 мастеров, представлявших более полутора сотен ремесел. И этот потрясающий мир увидели 170 тысяч посетителей — людям по-настоящему интересно. Мне кажется, так и должно оставаться.
— Ваш проект соблюдает принцип преемственности, когда из века в век в династиях передаются ремесленные техники?
— Знаете, преемственность — это одно из главных сокровищ ремесленного труда. Причем и конкретной лавки, и конкретного ремесленника. Потому что подход к работе, вкус, стиль, традиция, секреты — все это передается только от отца к сыну, из рук в руки. Сейчас очень многие ремесленники переживают кризис идентичности — по причине того, что они не в состоянии найти молодых людей, готовых перенять их мастерство. Это связано с тем, что у молодых во всех странах появилось больше возможностей для реализации своих амбиций, очень много вариантов трудоустройства, выбора карьеры, и, конечно, они смотрят на мир совсем другими глазами, нежели их отцы и деды. Но мы замечаем, что многие с возрастом все-таки возвращаются в ремесло, к своим родовым и национальным традициям. И в последние годы людей, которые пополняют ряды ремесленников, становится все больше. Это не всегда родственные связи, но ведь главное — чтобы человек искренне хотел этим заниматься, посвятить этому свою жизнь. Без любви и даже страсти к своему делу не получилось бы создать такие удивительные вещи — а мы каждый год видим настоящие произведения искусства!
— Можно ли говорить о том, что подобный кризис в ремесленной преемственности отражает и кризис культуры в целом?
— Да, безусловно, речь идет о кризисе, совершенно верно! Промышленность любыми способами пытается украсть у ремесленников их работу и делает это с большим успехом: предмет, сделанный промышленным путем, требует двух минут времени, и себестоимость его гораздо ниже. Но дело в том, что только навыки ремесленного труда позволяют создать уникальный предмет — именно об этом следует рассказывать людям! Необходимо показывать эти навыки, делать все возможное, чтобы они сохранялись. Это как раз и является основополагающим, поскольку, утратив эти навыки, восстановить их мы не сможем. Ведь многое уже утрачено и невосполнимо, и это весьма печально. Но к нам на фестиваль приходит много молодежи, что меня очень радует. Для молодежи сама возможность разобраться в природе различных прикладных техник очень интересна — все необычно, и многое зависит только от тебя. Для них это может быть серьезным психологическим стимулом. А наша задача — по-настоящему их заинтересовать, чтобы культура ручного труда самовоспроизводилась, возобновлялась и продолжалась.
— Во всем мире отмечается Год Леонардо да Винчи, уроженца Тосканы, учившегося и творившего во Флоренции. На вашей выставке будет представлен аппарат — то ли созданный, то ли усовершенствованный этим гением инженерной мысли. Расскажите о нем, пожалуйста...
— Вы знаете, это очень простой механизм! По сути, это золотобойный молот для сплющивания золотого слитка, для превращения его в монету или в тончайший лист — всего несколько десятков микрон. И тем не менее такая процедура требует нескольких этапов: при ударе молота золото не только сплющивается, но и растягивается — одновременно! Аппарат Леонардо позволяет все эти этапы производства совместить. Более 15 поколений мастеров выпускали такие золотые и серебряные листы. И по сей день эта старинная техника используется в производстве. Специально для нашей выставки такой аппарат сейчас изготавливают по авторским чертежам, к нам придет уникальный мастер из флорентийского Музея истории науки, чтобы показать, как работает механизм, изобретенный Леонардо да Винчи. Вместе с нашими гостями мы будем его осваивать, изучать этапы производства — это очень интересно!
— Вы — представительница знатного рода Корсини. И наверняка были у ваших предков какие-либо пересечения и контакты с русскими, жившими во Флоренции. Самый знаменитый во флорентийской русской диаспоре — род Демидовых...
— Вы знаете, между нами и Демидовыми нет никаких родственных связей. Представители наших семей дружили, часто общались на светских раутах во второй половине XIX века и в начале XX века, но не более того. Наша семья ближе к графскому роду Олсуфьевых, которые с тремя маленькими детьми — 10, 11 и 12 лет — бежали из России в 1917 году. Они попали сначала в Париж, оттуда приехали во Флоренцию. Детей отдали в школу, дочки выросли и стали прекрасными девушками. А дальше — все они сочетались браком с итальянцами: одна дочка с известным швейцарским агрономом, другая — с известным итальянским архитектором, а третья вышла замуж как раз за представителя рода Корсини, довольно известного во Флоренции. И вот ее муж — наш кузен.
— Очень много говорится о том, что русская колония ярко проявилась во Флоренции. Что сделали русские эмигранты для старинного города? Была ли еще какая-то деятельность помимо щедрого меценатства?
— Я бы сказала, что наиболее значительно они выделялись в музыке и вообще в интеллектуальной среде — было очень много писателей, философов, мыслителей, художников, поэтому с этой точки зрения русская община внесла огромный вклад в историю Флоренции. И осталась очень добрая память о представителях русской культуры. Для нас она зафиксирована прежде всего в монументальном виде — здания, памятники, предметы старины, таблички, которые помещены на домах и напоминают о том, что вот здесь были Чайковский, Брюллов, Айвазовский, Толстой, Достоевский, Блок, Розанов, Зайцев, Муратов и так далее. В период между двумя мировыми войнами большинство русских уехали... Можно сказать, все уехали, никого не осталось в городе. Но в Россию они не вернулись. Они разъехались по всей Европе, и только после перестройки в Россию вернулись лишь некоторые из бывших "русских флорентийцев". Точнее, уже их потомки. А в самой Флоренции, к огромному моему сожалению, память об этой замечательной общине практически на наших глазах утрачивается, уходит как песок сквозь пальцы. Это бесконечно грустно. Именно по этой причине мы и решили в рамках нашего юбилейного фестиваля привлечь повышенное внимание общественности к былым плодотворным связям нашего города с русскими людьми — "Artigianato e Palazzo: русский след во Флоренции". Для меня это имеет принципиальное значение.
— Почему?
— В благодарность за их вклад в культуру Флоренции. Я искренне считаю, что эти связи — наше общее историческое и культурное наследие. Русская община в течение всего XIX века поступательно делала наш город богаче, престижнее, интереснее. Ее представители отреставрировали очень многие объекты исторической архитектуры Ренессанса — фактически спасли! Первые, кто приехал, — это Бутурлины и Демидовы. Именно они переиначили природу взаимоотношений между итальянцами и русскими, изменив свой статус — не туристы, а жители и ответственные граждане. Их необыкновенное отношение к нашему прошлому было для многих флорентийцев колоссальным примером! Здесь образовалась самая эксклюзивная по духовному и культурному багажу колония русских в Италии. Это послужило стимулом к развитию дипломатических отношений и даже оказало влияние на формирование диалога Италии с другими странами. А Демидовы — просто необыкновенные люди! Филантропы, высококультурные меценаты, их вклад в сохранение и развитие нашего города невозможно переоценить. В числе спасенных ими объектов фасады кафедрального собора Санта-Мария дель Фьоре и знаменитая базилика Санта-Кроче! Без этих архитектурных шедевров невозможно представить Флоренцию!
— И у них был дворец и две виллы, огромное состояние. Скажите, остались ли во Флоренции потомки Демидовых?
— Нет-нет, увы, не остались. В том числе потому, что те немногие, которые оставались, со временем полностью растворились во флорентийском и вообще в итальянском обществе: они полностью ассимилировались, взяли другие имена, фамилии, и сейчас у нас есть только представитель Фонда Демидовых. Даже во Франции не осталось Демидовых, потому что у последнего представителя рода фамилия французская...
— Но их великолепная коллекция хранится во Флоренции. В каком состоянии она сейчас, кому принадлежат эти ценности?
— Уже довольно давно Демидовы провели большой аукцион, на котором все вещи выкупил гражданин Великобритании Фридрих Стибберт. У него изначально было намерение сделать музей — да, вот такой богатый, экстравагантный человек. И впоследствии он щедро подарил музей городу, сейчас все эти ценнейшие вещи находятся в хорошем состоянии, но нуждаются в профессиональном уходе. На мой взгляд, это самые красивые вещи за пределами российских музеев! А флорентийская усадьба Демидовых в Пратолино — это бывшая вилла Медичи. Демидовы купили ее у Савойской династии в 1872 году. Затем этот дом был полностью отреставрирован, но потом поделен на небольшие квартиры. Фасад сохранился прежний, а внутри — обычные квартиры.
— И там живут абсолютно посторонние люди, не имеющие отношения к семье, коллекции, музею?
— Совершенно верно, сейчас это — государственная собственность. Но коллекция вся в безопасности, потому что она находится в музее Фридриха Стибберта. Он открыт для посетителей, там очень красиво, это 500 тысяч предметов — огромная коллекция! Роскошная люстра — от потолка до пола, два камина — один из малахита, другой из полудрагоценных камней, канделябры и живописные полотна, огромное количество маленьких предметов — все это имеет необыкновенную эстетическую ценность! И в одном из многочисленных залов стоит великолепный стол — очень высокий, с фигурой "Триумф" из позолоченной бронзы, четырьмя крылатыми львами из полудрагоценных камней, которые поддерживают малахитовую столешницу. Это — сочетание труда и таланта мастеров из разных культур: все малахитовые элементы делали русские умельцы, бронзовые — французы, а полудрагоценные камни — флорентийцы. В коллекции есть восемь или девять по-настоящему важных предметов декоративно-прикладного искусства, требующих вмешательства реставраторов — это действительно сложные работы. И мы очень стараемся помочь, привлекаем благотворителей, чтобы сохранить потрясающие демидовские ценности. Понимаете, даже когда Демидовы уже покинули свой дом, они еще успели спроектировать нижний храм русской православной церкви, также полностью обставили и украсили на собственные средства. Это удивительная семья!
— Но первый Демидов приехал во Флоренцию официально — в качестве посланника двора императора Александра I. То есть это была временная должность и, как сказали бы сейчас, служебная командировка. Что же заставило эту семью остаться во Флоренции навсегда?
— Любовь к красоте. За долгую историю очень много американцев, французов, англичан, немцев и представителей других стран приезжали во Флоренцию однажды — в путешествие или по работе — и оставались у нас навсегда. Это город, обладающий всеми качествами европейской столицы, в нем есть все, а зачастую — лучшее, по сравнению с другими европейскими столицами.
— Флоренцию ни с каким другим городом не спутаешь. И было бы, наверное, неправильно вносить какие-то национальные нотки от каждой диаспоры, которая там устраивалась. Однако все-таки храмовые постройки — это всегда архитектурная доминанта. И православная церковь Рождества Христова во Флоренции, которая строилась с 1899 по 1903 год, создавалась не только в творческом содружестве итальянских и русских зодчих и художников, но и под покровительством августейших особ. Ведь ее строительство инициировала дочь Николая I, великая княгиня Мария Николаевна. То есть для возведения церкви потребовалось вмешательство на столь высоком уровне, силами одних "переселенцев" такие вопросы решаться не могли?
— Да, это было важное и принципиальное решение царя, чтобы у русской общины во Флоренции, такой большой и значительной, был свой храм. Я думаю, большую часть строительства финансировал российский император Николай II, но и Демидовы вложились весьма основательно, это был по-настоящему дорогостоящий проект. И сегодня русский храм во Флоренции поражает своей утонченной и в то же время изощренной красотой. Например, там находятся двустворчатые врата, покрытые рельефами на сюжеты Ветхого Завета, которые выточены из дерева грецкого ореха итальянским резчиком Ринальдо Барбетти. Купола украшены майоликовыми разноцветными "чешуйками", на фасадах и в интерьере много резных орнаментов, внутри — прекрасные фрески, иконы, а литые чугунные ворота церкви украшены золотистыми двуглавыми орлами и флорентийскими лилиями — в знак нашего единения... Но в первую очередь это символ присутствия русской культуры и православной религии на Тосканской земле. Церкви более ста лет, она признана историческим памятником и находится под защитой Совета по охране культурного наследия Флоренции. И в настоящее время нужно провести срочную реставрацию фрески "Благовещение" в притворе, икон Святых апостолов Андрея Первозванного и Иоанна Богослова, литой железной двери. Поэтому мы и в этом случае обращаемся за помощью к благотворителям, очень хотим помочь в этом благородном деле. Также необходимо реставрировать скульптуры и родовые склепы на евангелическом кладбище "Аллори", где покоятся многие русские эмигранты. За большинством из этих могил просто некому сейчас ухаживать, а это обязательно нужно делать.
— А помимо церквей есть ли еще какой-то след русских во Флоренции?
— Есть площадь Демидовых у набережной реки Арно. Там стоит памятник Николаю Демидову, выполненный известным итальянским скульптором Лоренцо Бартолини, его установил Анатолий Демидов в память о своем отце. Ведь Николай Демидов производил на современников потрясающее впечатление: он делал заказы художникам, собирал коллекцию предметов искусства, занимался благотворительностью. Вообще, по всему городу очень много мемориальных табличек, посвященных интересным людям, о которых Флоренция помнит. Но наследие — только мемориальное. Даже русского ресторана во Флоренции нет, хотя мы знаем русскую кухню. На нашем фестивале все четыре дня будут готовиться блюда национальной русской кухни, и это практически эксклюзивное гастрономическое явление для нашего города. К сожалению, на постоянной основе этого нет. Во Флоренции находятся представительство Санкт-Петербургской академии художеств и Фонд Андрея Тарковского.
— Да-да, в 1983 году Андрей Тарковский, живший во Флоренции, снимал свою картину "Ностальгия", и вместе с Тонино Гуэрра они сняли документальный фильм "Время путешествий"...
— К сожалению, я в те годы еще не жила во Флоренции и не была знакома с ними. Вообще, раньше я не очень-то часто встречала в своей жизни людей из России, а вот сейчас, когда так активно занимаюсь моим проектом — и по выставке, и по сбору средств на реставрационные работы, — я каждый день знакомлюсь с множеством новых людей, которые живут во Флоренции, любят Флоренцию, интересуются Флоренцией, и для меня это нечто новое и неожиданно приятное! А мой коллега и арт-директор нашего фестиваля Нери Торриджани рассказывал мне... Нери, расскажи о Сахарове!
Нери Торриджани: Это было очень давно, когда я был еще ребенком, но хорошо помню мои переживания. Андрей Сахаров получил Нобелевскую премию мира, приехал во Флоренцию и некоторое время там жил. А моя семья очень дружила с тогдашним настоятелем православной церкви Рождества Христова. И я помню, как однажды вечером вместе со священником Сахаров пришел к нам в гости. Я был совсем маленьким, но это очень сильное впечатление: у тебя дома вдруг оказался лауреат Нобелевской премии, и ты с ним за руку поздоровался, познакомился, и вы сидите за одним столом — что-то невероятное!
— Да, такое трудно забыть! Скажите, а какова сегодня во Флоренции русская диаспора?
Княгиня Джорджана Корсини: Мне кажется, сейчас община все же небольшая, по сравнению с прежними временами. Что же касается прежних времен, то я могу об этом говорить только по материальным свидетельствам: на кладбище "Аллори" находятся 370 русских могил. 370 могил для города, в котором тогда жили 80–90 тысяч человек. Это довольно много. И это были очень важные люди, которые имели определенный статус и вес в обществе, их присутствие в городе ощущалось в полной мере. Поэтому я могу сказать, что для того времени колония была довольно значительной и многочисленной.
— А каким образом ощущалось их присутствие в городе? Что вы имеете в виду?
— Ну, во-первых, у них был довольно изысканный вкус: они всегда были заметны и различимы в толпе, так или иначе привлекали к себе внимание. Да, в их среде было довольно много интеллектуалов, которые вносили важный вклад, но надо понимать, что в основном это проявлялось только внутри диаспоры — на русском языке. Но в русских домах во Флоренции всегда были прекрасные приемы! Это и салоны, и балы, и праздники, и обеды, и концерты, куда, разумеется, приглашались итальянцы. А помимо всего прочего русские весьма необычным образом одевались — у них был совершенно другой род элегантности, в особенности у женщин! Это другие фасоны платьев, иная манера себя держать, что бросалось в глаза, хотя с их стороны не было никакой нарочитости. Просто они были другими, и это само по себе не могло оставаться незамеченным.
— Присутствие русских, например, во Франции привнесло в ее культуру значительный вклад. Насколько присутствие русских в Италии повлияло на местную культуру?
— Да, безусловно, русская культура пришла в Италию через эмигрантов. И даже можно сказать, что именно русские способствовали развитию ресторанной культуры во Флоренции. Потому что именно они ввели настоящую моду на то, чтобы есть в ресторанах. Это же не итальянская традиция, она привнесена к нам русскими! Прежде все трапезы должны были проходить только дома. Причем женщины в основном находились дома, а теперь они могли появляться в ресторанах наравне с мужчинами. Сейчас Италию уже не представишь без ресторанов!
И важно понимать, что русская община не оставалась отдельным, обособленным островком, напротив, теснейшим образом она смешалась с итальянской культурой. Это смешение произошло благодаря бракам, доверительным контактам, деловому и личному общению. То есть это всегда была такая межсемейная, межкультурная ткань. И этот процесс совершился и во Флоренции, и в Риме, и в Пьемонте... Внучка Льва Толстого, к примеру, вышла замуж за итальянца, и от этого брака пошла итальянская ветвь старинного русского рода. Потомки русских стали частью многих аристократических домов Италии — Боргезе, Пуччи, Пандольфини, Торриджани, Ручеллаи... И, в общем, вот таким образом эти связи между людьми и между культурами на протяжении долгого времени и многих поколений образовывались, вырастали, существовали и продолжают существовать.
