15
Как и прежде, по субботам, Оксана закрывалась от всех в своём маленьком мире и работала. Защита её диссертации была назначена на начало апреля, и она усиленно готовилась к получению степени кандидата филологических наук. Работа над ней занимала всё свободное время, и она торопилась. Торопилась, пока была одна, пока не обременилась другими проблемами и знала, что, если не защитит её сейчас, не защитит потом никогда. Мотивация угасала с каждым днём, интерес таял на глазах и вытеснялся другой целью, которую любая женщина поставила бы превыше всех остальных.
Она так и не призналась Марку, что вынашивала под сердцем его ребёнка. Права была Лина, сразу не скажешь, потом будет сложнее, а может быть и вовсе невозможно. И теперь Оксана переживала, что обманула человека, которого любила. Она корила себя за это и только ждала подходящего момента, который сам раскроет все её карты. Но, предполагая то, как всё может сложиться, если Марк узнает правду, она решительнее шла на ложь, утешая себя тем, что бессмысленно привязывать к себе человека, уехавшего за тысячи километров, да ещё с пошатнувшимся здоровьем, требующим длительной реабилитации. И кто знает, как сложится его дальнейшая жизнь там, за тридевять земель, на далёком побережье Балеарского моря? Ну а что если бы она взяла да и призналась ему? И тут её воображение рисовало множество картин: он мог бы приехать к ней, а мог бы позвать к себе, но навязываться она точно не хотела, да и ему что делать в Киеве? Вся жизнь его там: семья, работа, друзья… А если случится так, что он захочет всё же однажды приехать? И опять множество картин перед глазами. Он мог увидеть её беременной, тогда пришлось бы объясняться, почему не рассказала раньше, не сообщила, не призналась. Мог бы приехать и позже, когда она была бы уже не одна. И что тогда? Привет, Марк! Это твой ребёнок! Как нелепо! Она не знала, как поступить благоразумно и корила себя за то, что не послушалась тогда Лину.
А он продолжал писать ей, звонить, в общем, делать всё, чтобы не выпасть из её жизни. Вот и сегодня она получила от него долгожданное сообщение. Волнение мелкой дрожью пробежало по телу. Улыбнувшись знакомому сигналу, она открыла переписку. Глаза помчались по строчкам: «Здравствуй, Оксана! Извини, что мне приходится сообщать тебе это. Я встретил другую женщину, с которой хочу провести остаток своей жизни. Не пиши мне больше!» Её брови медленно и нахмуренно сдвинулись, улыбка спала с лица. Казалось, она смотрела сквозь монитор и ощущала, как вдруг отчаянно заколотилось в висках собственное сердце. Встав из-за стола, Оксана в задумчивости прошлась по комнате. Мысли, растревоженным улием, хаотично носились в голове. Вернувшись к сообщению, она принялась писать ответ. Когда всё было готово и оставалось только нажать на кнопку отправки, вдруг заколебалась. «Не пиши мне больше!» бросилась в глаза его последняя фраза. Бессмысленность и неуместность её ответа стали очевидными. Удалив всё то, что только что начеркала, она вышла из чата. В ленте новостей последним событием висела его свежая, только что выложенная фотография. Оксана пристально осмотрела её. Буря эмоций поднимала градус и закипала внутри. Как-то одномоментно он стал для неё чужим человеком, непонятным и далёким, даже гадким. С презрением она бросила взор на красивую, юную соперницу и тут её терпение оборвалось. Импульсивная, необдуманная мысль промелькнула в голове. Нервно задрожали пальцы. В несколько кликов Оксана удалила свой аккаунт, вырвала себя из жизни сотен других людей и со злостью захлопнула крышку ноутбука. Далее последовала очередь мобильного телефона. Она отворила нараспашку окно и вышвырнула его с десятого этажа прямиком в сугроб. Вот так легко и просто, быстро и безрассудно, но как же больно, как чертовски больно, до крика, до отчаянного рёва! Хватая ртом морозный февральский воздух, Оксана свысока смотрела на занесённую снегом округу и стирала с лица, проступившие горячие слёзы. Холод окутал её своими объятиями. Натянув шапку и пальто поверх домашней одежды и не заперев дверь, она вышла из квартиры и лишь спустя час-полтора вернулась обратно с пакетом из магазина мобильной связи. Новый телефон заблестел в руках. И первый предложенный продавцом номер вдохнул в него новую жизнь. С той поры Оксана поклялась самой себе, что никогда больше не полюбит ни одного мужчину на земле, ибо любовь её несчастная, ничем хорошим никогда не заканчивается, а приносит только горе, страдания и разочарование.
Ещё больше она полюбила своего ребёнка. Чувство того, что предали не только её, но и ни в чём не повинную кроху, осадком легло на душе. Но что поделать, так устроен наш мир, нужно вставать и идти дальше. И такое в её жизни бывало, и она уже знала, что самое главное – это продержаться первые дни. Взять себя в руки, утереть слёзы и переждать. Ведь после любой бури всегда выходит солнце. Но какое! Ничего прежнего в нём нет, прошло, переродилось… Медленно набирая свои огненные обороты, заиграет оно новыми оттенками, от бледных брызг шампанского, через душистую золотую солому до глубокого, ослепительно яркого канареечного. И в который раз она зажгла в себе новое Солнце, и в который раз начала учиться жить по-новому, шаг за шагом приближаясь к чему-то другому!
Так прошла неделя, другая, третья и Оксана стала замечать, что обида в ней постепенно притупилась, мысли о прошлом понемногу отступили, и уже не так тревожно было вспоминать старое, показавшееся однажды концом света. Она стала чаще забирать к себе Илью, заполняя им свои одинокие долгие вечера. Лина даже была рада тому, что подруга развязала ей руки. Переводы потекли рекой, после института она бежала на подработку, давала частные уроки, сопровождала переговоры, тем самым латая свой семейный бюджет дополнительным заработком и не переживала за сына ни секунды, ведь он был в надёжных Оксаниных руках, чистым, довольным и накормленным. А потом, уставшая от беготни, Лина валилась с ног и сама частенько оставалась ночевать в доме подруги. Личная жизнь её по-прежнему не складывалась, да и не было её вовсе: суета, работа, сын, но она не жаловалась, а каждое утро, со звоном будильника, выпархивала из гнезда лишь с одной мыслью, что вечером снова вернётся к своему птенцу.
Как-то раз, в одно воскресное утро, Оксана с Ильёй сидели и собирали большую картину из пазлов. Сосредоточенную тишину нарушил телефонный звонок.
- Это, наверное, мама, - предположил малыш.
На экране Оксаниного мобильного высветился киевский, но совсем незнакомый номер.
- Нет, не мама, кто-то другой.
Она не стала брать трубки. На новый номер, который знали самые близкие люди, могли позвонить только по ошибке. Но тот, кто звонил, был решительно настроен на то, что ему непременно ответят. Раз за разом он пытался достучаться до своего абонента.
- Почему ты не отвечаешь? Ведь тебе звонят, - удивился мальчик.
Оксана вздохнула и нехотя потянулась за телефоном:
- Алло!
- Алло, Оксана?
Мужской голос в трубке показался ей знакомым. Она насторожилась:
- Да.
- Это Сергей! Здравствуйте!
Пытаясь припомнить всех знакомых Сергеев, которые приходили на ум, Оксана ответила:
- Здравствуйте, простите, но …
- Это Сергей, друг Марка, Вы как-то были вместе у меня в кофейне, помните? - понял её замешательство мужчина.
Её лицо нахмурилось. Она сразу вспомнила, откуда ей был знаком этот голос.
- Оксана, нам срочно нужно встретиться, это очень важно, когда Вы будете свободны? – продолжил он.
Она взглянула на сосредоточенное лицо Ёжика, безуспешно пытавшегося вставить непослушный пазлик.
- А давайте через пару часов я приеду к Вам в «Пенную турку»? – предложила она.
- Отлично! Жду Вас, непременно приезжайте! – обрадовано согласился Сергей.
Оксана положила трубку. Некоторая тревога отразилась на её лице. Поправив в вазе пёстрые гвоздики, накануне купленные самой себе, она пододвинулась к мальчишке и, помогая ему, предложила:
- Илюша, а давай сходим в кафе? Такая чудесная погода сегодня, заодно и прогуляемся!
Мальчик быстро оторвался от наскучившего занятия и обрадовано захлопал в ладоши, в знак того, что не имеет ничего против её предложения.
Свежий мартовский день трубил на всю округу о вступлении в законные права новой весны. И действительно, тёплые лучи яркого солнца с самого утра старательно плавили залежавшиеся на обочинах дорог кучи грязного рыхлого снега, превращая их в быстро расползающиеся в разные стороны игривые ручейки. Сам воздух, казалось, наполнился волнительным запахом приближающегося тепла и живым пронзительным перекликиванием, прилетевших откуда-то издалека на родину, первых грачей. Ещё неделя-другая и их гомон разбавят суетливые непоседливые скворцы. Так же потянет их в свои старые киевские квартиры из тёплых заморских краёв. Придётся тогда остальной зимующей братии: воробьям, синицам, воронам и голубям, не сладко. Хочешь, не хочешь, а давай делись дорогим сердцу, так трудно добываемым куском насущного с пернатым братом-иммигрантом! Но это всё потом, а пока что, на каждом перекрёстке, на каждой станции метро, на каждой остановке озябшие торговки продавали ядовито-жёлтые пушистые мимозы, с самой зари охапками свезённые в столицу с далёких окраин. Внимая городской суете, Оксана с Ильёй, взявшись за руки, беззаботно шагали широкими столичными улицами.
- Подари мне, пожалуйста, эти цветы. Они мне очень нравятся! – Оксана сунула в маленькую детскую ладонь прямоугольную зелёную бумажку с портретом Ивана Франко.
Мальчик робко подошёл к продавщице и протянул ей деньги:
- Мне цветы! Вот эти, пожалуйста, – и показал пальчиком на золотые соцветия, плотно набитые в пузатое оцинкованное ведро.
- Хорошо, милок, сейчас, сейчас, - засуетилась та, грузно поднимаясь с места.
Она достала три хрупкие веточки и принялась шарить по карманам, разыскивая в них перевязочные нитки:
- Куда же они запропастились? Ума не приложу!
Перерыв все карманы, она вопросительно уставилась на землю под собственными ногами:
- И здесь нет!
Чертыхаясь себе под нос, она обветренными окоченевшими пальцами расстегнула старенькое поношенное, некогда имевшее тёмно-бордовый цвет, пальто и вынула оттуда обрывок черной ленты. Туго и ловко перетянув жесткие стебли, наконец, подала букет мальчонке:
- Вот так-то лучше, держи, теперь не растеряешь!
Наблюдавшая за ней со стороны Оксана, нахмурила брови. Недобрый знак! И машинально потянулась к животу.
Довольный покупкой, а ещё больше своей смелостью, Илья подбежал к ней и вручил свежий букет. Оксана вдохнула сладкий медовый аромат пушистых, лимонного цвета мохнатых шариков, и довольно улыбнулась. Затем взяла мальчишку за руку, и не спеша свернула в Новопечерский переулок. Вопрос, зачем она так срочно потребовалась Сергею, терзал её всю дорогу. Поглощённая мыслями и попутной болтовнёй ребёнка, она и не заметила, как прошла мимо кофейни.
- Ну что сегодня за день, Ёжик? – удивилась Оксана, - мы с тобой прошли мимо! Теперь придётся возвращаться. Пойдём назад.
Они вернулись на один квартал. И как вообще можно было пройти мимо? Остановившись у входа, Оксана с трепетом взглянула на старую, выкованную из металла, бурлящую на огне турку. Красивая восточная надпись на ней и знакомая до боли фраза, выложенная из кофейных зёрен, как и тогда, зазывали к себе посетителей. Здесь они были с Марком в первый день их знакомства, отсюда вышли уже не чужими друг другу людьми. Спустившись с Ильёй по крутым ступенькам на цокольный этаж, они отворили массивную деревянную дверь и вошли в кофейню. Как и прежде, здесь было хорошо и уютно. Лёгкий аромат кофе и пряного с фруктинкой табака ударили в нос. Они прошли в зал, разделись и присели за свободный столик. Оксана аккуратно положила на край квадратной деревянной крышки стола свой хрупкий букетик и сумочку. Молодая официантка заторопилась к новым клиентам:
- Добрый день! Рады видеть вас в нашей кофейне? Вот меню, пожалуйста!
- Добрый день! Первым делом мы хотели бы увидеть вашего директора, это возможно? – осведомилась Оксана.
Девушка смутилась:
- Простите, что-то не так? – тихо пролепетала она.
- Нет-нет, мы договаривались о встрече с Сергеем Александровичем.
- Ну, хорошо, я сейчас позову его, он на кухне, подождите немного.
Осматриваясь по сторонам, Оксана узнавала старую обстановку и сводящий с ума аромат, навсегда поселившийся в этой волшебной обители. Приглушённый свет, лёгкая музыка и тепло умиротворяющее действовали на гостей. Неожиданный раскатистый голос знакомым громом раздался за спиной:
- Ксюша, здравствуйте! Как я рад Вас видеть! О, да Вы не одна! Кто этот серьёзный мужчина, сопровождающий Вас?
Он, со свойственной ему широкой и щедрой улыбкой, пожал ей руку, а затем обратился к мальчугану:
- Здорова! Я - Сергей!
- А я Ёжик!
- Крутое имя у тебя! Будем друзьями?
- Будем! – обрадовано согласился Илья.
- Ваш сын? – спросил Сергей.
- Мой друг! – пояснила Оксана.
- Отлично! Тогда давайте выпьем за знакомство по чашечке чая!
Он подозвал к столику официантку и велел ей принести всего, чего пожелает душа столь дорогого и юного гостя. Ёжик расстарался изо всех сил и, если бы не Оксана, вовремя остановившая его фантазию сладкоежки, он попросил бы всё, что имелось в наличии заведения с месячным запасом продовольствия. Через пару минут подали горячий чай. Перебирая пальцами, жёлтые соцветия пушистых мимоз, Оксана искоса поглядывала на Сергея, а он всё томил её своим молчанием.
- Может быть всё-таки кофе? – не решался заговорить о главном он, - помнится мне, Вы с трепетом отзывались о нём.
- Нет, сегодня я пью чай! – улыбнулась Оксана.
Глядя сквозь отрывающийся от поверхности чашек пар, Сергей собрался с мыслями и всё же начал:
- Марк просил найти Вас…
Оксана опустила глаза, глубоко вздохнула, но ничего не ответила.
- Это было не сложно… Моя официантка - студентка Вашего института… В прочем, это не важно. Марк сегодня вечером прилетает в Киев.
Оксана удивлённо подняла брови:
- Ка-а-ак? Сегодня вечером? Зачем? Опять выставка?
- Нет, не выставка. Он прилетает к Вам.
Перебивая нахлынувшее волнение, она сначала замешкалась, а затем, неожиданно для самой себя, выпалила:
- Вот как? Но зачем? Он же выбросил меня из своей жизни, а я его из своей!
Илья, как ни в чём не бывало, уплетал пухлое, политое розовой глазурью и притрушенное разноцветной крошкой, пирожное. Слишком горячий чай он оставил на потом.
- Ксюша, выслушайте меня, пожалуйста, - умоляюще протянул Сергей, - произошло нечто невероятное. Ужасная ошибка! Вы поверили в то, что Марк встретил другую женщину?
- Я поверили в то, что увидела!
- Но это не так! Вас обманули. Над Вами пошутил его сын Адриан. Он со своей подружкой в отсутствие Марка написал Вам какое-то нелепое послание.
- Нелепое послание? – горько усмехнулась Оксана.
- Да, именно так всё и было…
- А фотография?
Теперь усмехнулся Сергей:
- Вы думаете, сыну первоклассного фотографа составит труд состряпать в фоторедакторе подделку?
Оксана задумалась. Илюша тем временем заскучал от серьёзного и непонятного разговора взрослых. Взяв со стола горсть конфет, он слез со стула и пошёл рассматривать добро, расставленное в светящихся нишах кофейни.
- Сегодня утром Адриан во всём признался. Его подлый поступок очень огорчил Марка. Понимаете, мальчик рос без матери и возраст очень сложный, простите его, если сможете… Мой друг, как только всё узнал, тотчас решился лететь в Киев и просил меня связаться с Вами любыми способами. Он очень боится, что Вы не поверите ни единому его слову… Он любит Вас, Оксана, и очень переживает.
- Как нелепо всё это звучит, как будто в кино. Почему Марк сам не рассказал мне всего этого? – её голос стал мягче, гневные нотки ослабли.
- Вы заблокировали для него все доступы к себе.
- Ах да…
- Простите, что невольно вмешиваюсь в ваши отношения, но я знаю Марка много лет. Он никогда, никогда не поступил бы плохо. Не того сорта он человек, не того сорта... – Сергей замялся, он искренне хотел помочь другу, но никак не мог подобрать нужных слов, они как будто ускользали от него.
- Знаете Сергей, это всё меняет дело. Теперь я чувствую, как виновата. Ах, и не только за то, что сожгла все мосты. Есть ещё кое-что, в чём я ему так и не осмелилась признаться, он непременно должен был узнать об этом первым, - она в нерешительности остановилась.
Чай уже остыл, а мальчик так и не вернулся за стол. Она посмотрела по сторонам, затем встревожено на Сергея:
- Где Илья?
- Не знаю, только что был здесь! – Сергей также окинул взглядом зал кофейни. Мальчика в нём не было. Его вещи, куртка и шапка, по-прежнему висели на вешалке в углу.
Они вдвоём бросились на поиски, но ни в одном, ни в другом зале Ильи не оказалось. Оксану охватил страх, она запаниковала. Куда мог деться ребёнок, находящийся практически всё время на глазах? Сергей быстро осмотрел кухню, заглянул в уборную, за барную стойку, но нет, мальчишка, будто сквозь землю провалился! Оксана вся не своя выбежала на улицу и тут только увидела, как какой-то молодой человек в рыжих ботинках уводит с собой Илюшу. Раздетый, без куртки и без шапки, он еле поспевал за взрослым человеком.
- Илья-а-а! – изо всех сил позвала Оксана.
Мужчина резко обернулся, его лицо показалось ей знакомым. Понимая, что ему не удастся далеко уйти, он быстро свернул в сторону проезжей части, волоча за руку через снежные насыпи перепуганного мальчика. Оксана, не помня себя, бросилась вслед за ними. Те короткие метры, разделяющие их, показались ей целой вечностью. Ощущая пронзительную боль внизу живота, она стремительно мчалась вперёд, думать о чём-то другом, не было времени. Нужно было действовать: быстро, решительно и хладнокровно! Ещё немного, ещё чуть-чуть! Есть! Она схватила Илюшу за свободную руку и вырвала у мужчины. Тот обернулся, обдав Оксану холодящим ужасом. Она отшатнулась в сторону, и чуть было не упала. Не молодой красавец, которого она однажды встретила в аэропорту, повернул к ней свой лик, а безобразная старуха с уродливым лицом землянистого цвета и зияющим чёрной дырой беззубым ртом. Ребёнок испуганно завопил, закрыл ладошками лицо и зарыдал.
- Ты - моя! – вырвалось змеиным шипом из ветхой пасти старухи.
Оцепенение сковало Оксану. Откуда-то издалека до её слуха донёсся отчаянный крик Сергея:
- Ксюша, берегись!
Она оглянулась и увидела, как на огромной скорости, громко и безудержно сигналя, на них с Илюшей мчится грузовик. В какие-то доли секунды она с силой оттолкнула от себя мальчишку, а сама поскользнулась и упала на асфальт. Визг тормозом, звук тупого удара, детский крик, страх, боль и темнота.
Перепуганный Сергей подбежал к лежащему на обочине мальчику и схватил его на руки. Уткнув его лицом в своё плечо, он обезумевшим голосом закричал прохожим:
- Скорую, скорее, вызовите скорую помощь, женщину сбила машина!
И, перепрыгивая через рыхлые снежные кочки, побежал обратно в кофейню, прижимая к себе озябшего мальчонку.
Когда он вернулся назад, толпа людей, плотным кольцом обступила место аварии. Подавленный водитель сидел на подножке своего грузовика и курил. Его пальцы слегка подрагивали, а отсутствующий взгляд буравил асфальт. С трепетом прислушиваясь к словам прибывших врачей, Сергей пробрался сквозь толпу и увидел, лежащую на земле Оксану. Её глаза были закрыты, волосы и одежда перепачканы грязью, а изо рта текла тонкой струйкой светло-алая кровь. По жестам врачей он понял, что Оксаны больше нет…
Уже в вечерних сумерках, спускаясь по крутым ступенькам вниз, Марк вдруг остановился. Плохое предчувствие овладело им. Отворив тяжёлую дверь, ему сразу показалось странным то, что, обычно оживлённая кофейня, сейчас безлюдно пустовала. Музыка тоже молчала, уступая место тишине. Медленно ступая по немытому полу, он прошёл к дальнему столику и остановился. Двое мужчин, сидевших за ним, молча, переглянулись.
- Здорова, мужики! – протянул им руку Марк и, придвинув стул, присел рядом.
- Олег, неси третий стакан и ещё одну белую! – скомандовал полупьяным голосом Сергей.
Марк окинул взглядом стол: тарелка с колбасной закуской, откупоренная и наполовину пустая бутылка водки, два стакана и лежащий на краю букетик ядовито-жёлтых, яичного цвета мимоз, туго перевязанных чёрной лентой.
- Что празднуем? – удивился Марк.
- Или оплакиваем! Друг, прости! – вырвалось эхом из хмельной груди Сергея и слёзы горячими струями потекли по щекам.
- Что случилось, мать твою? – схватил его за руку Марк.
Олег поставил на стол стакан и ещё одну бутылку и присел рядом. Наполнив до краёв третий стакан прозрачной жидкостью и, не глядя в глаза Марку, Сергей медленно и тихо произнёс:
- Ксюша погибла…
Марк смущённо улыбнулся:
- Что за шутки, Сергун?
Тот горько усмехнулся. Как ошалелый, Марк смотрел на него, не веря и не принимая ни единого его слова:
- Олег, что он такое несёт?
Олег закурил сигарету и, медленно выпуская клубы едкого дыма, добавил:
- Сегодня, в два часа дня…
- Ты понимаешь, - перебил его Сергей, - она мальчишку спасла, а сама не успела! – схватив за чем-то букет цветов, он ударил им о стол и взялся обеими руками за голову. - Она была здесь сегодня днём, с Ильёй, сыном Лины. Я попросил её приехать. Мы разговаривали о тебе. Она сказала, что ты её бросил, предал и что ей нужно тебе в чём-то признаться, а потом… потом мы кинулись, а его нет. Нигде нет, понимаешь! Ксюша выбежала на улицу, а там какой-то хмырь пытается увести Илью за руку. Она погналась за ним. Я тоже побежал следом, но оступился на ступеньках и упал, - он указал на рассечённую, с чёрной запекшейся кровью бровь, - Я не успел ничего сделать…, - он замолчал, стирая с лица, вновь проступающие слёзы, - врачи тоже не смогли…
Марк, молча, выслушал его короткий рассказ. Вопросов больше не было. Он поднял свой стакан и выпил залпом его содержимое. Сергей и Олег последовали его примеру, потом все трое замолчали.
Неожиданно Сергей спохватился. Тяжело встав, он, шатаясь из стороны в сторону, подошёл к барной стойке. Достал оттуда небольшую чёрную сумочку и положил перед Марком на стол.
- Возьми, это её! Остальные вещи забрала Лина, когда приезжала за сыном, а сумочку забыла. Будет тебе памятка.
Марк заглянул внутрь: ключи, деньги, помада и больше ничего. Как нечто сокровенное, он сжал её в своих руках.
В кафе шумно, держась за руки, ворвались молодые люди, парень и девушка лет семнадцати, но тут же остановились и стихли. Озадаченно оглядываясь по сторонам, они вопросительно посмотрели на один-единственный занятый столик.
- Закрыто! – крикнул им хозяин заведения. - Не работаем сегодня, - и уже тише добавил, - да и завтра тоже. Олежа, надо запереть дверь.
На молоденьком и хорошеньком лице девушки выразилось огорчение. Она потащила своего друга назад. Гладя им вслед, Марк вдруг поднялся с места, взял со стола не начатую бутылку водки и сунул в карман своего пальто:
- Прощайте, мужики, - и, пожав друзьям руки, направился к выходу.
- Стой, Марк, погоди, - попытался остановить его Сергей, но тот только махнул рукой и сделал вид, будто ничего не слышит. Печальные мысли липкой паутиной опутали и затуманили его сознание. Он вышел на улицу и, ступая по леденящей снежной каше, слегка прихрамывая на одну ногу, побрёл в сторону центра. Лишь через несколько часов, продрогший от весеннего киевского вечера, он подошёл к её дому. Эту ночь, отделявшую его от следующего рейса в Испанию, ему суждено было провести в этом городе. Вставив ключ в замочную скважину, он какое-то время не решался провернуть его. Дикая боль сжимала всё внутри. Он уже и раньше, много лет назад, испытывал это невыносимое, страшное своей внутренней разрушительной силой чувство… чувство потери. Также хорошо он знал, каким будет в его жизни и послесловие… Пустота! Как будто твоё нутро вывернули наизнанку и вытряхнули из него всё живое, заполнив горькой болью и невыносимым одиночеством.
Он отворил дверь и вошёл в квартиру. В ней было темно и тихо. Ощущая запах её духов, он почувствовал, как к горлу подкатил комок. Прижавшись к её вещам, висевшим тут же на вешалке, Марк затрясся в немом рыдании.
- Ксюша, - тихо вырвалось изнутри.
Из кармана её куртки пятном выглядывал наружу кончик лилового шарфа. Он узнал его. Это был тот самый шарф, который во Львове он привязал к дверной ручке кафе на рыночной площади. Машинально переложив его в свой карман, Марк достал из другого бутылку, разделся и прошёл на кухню. Отыскав первую попавшуюся рюмку, он наполнил её до краёв и жадно проглотил. За первой последовала вторая, затем третья. Ему хотелось напиться до беспамятства. Голова закружилась, он присел на стул и задумался. Слова Сергея не шли с головы: «мальчишку спасла, а сама не успела». Осознание того, что её больше нет, никак не доходило до понимания. На мгновение ему показалось, что это сон, какая-то ошибка, розыгрыш, чья-то злая шутка. Боль притупилась, но чувство тревоги лишь усилилось.
На улице давно стемнело. Марк медленно поднялся и, шатаясь, подошёл к окну. Там, за стеклом, продолжалось неустанное течение жизни: люди возвращались с работы в свои тёплые и уютные квартиры, несколько малышей резвилось на детской площадке, нагуливая аппетит перед ужином, снегоуборочная машина разбрасывала по сторонам залежавшийся снег, а её не было. Он вспомнил, как Оксана боялась темноты и не зашторенных окон. Горячими ватными руками он взялся за край плотной занавески и потащил через всё окно. То же самое проделал и в других комнатах, отрезая тем самым себя от внешнего мира. Алкоголь ещё сильнее подействовал, нахлынувшая усталость валила с ног. Ранний подъём, перелёт, неожиданная новость - всё это обессилило его. Он упал на диван в гостиной, зацепив ногой журнальный столик. Наполовину собранная из пазлов картина съехала на край стола, а стоявшая на нём ваза с разноцветными гвоздиками сначала опрокинулась, затем глухо упала на мягкий ковёр, но не разбилась. Затуманенным взором Марк смотрел, как жадно впитывает в себя влагу его густой ворс. «Вот и я также… впитывал тебя, твоё тепло, твою любовь…» - вырвалось у него. Ему стало жаль оставшихся без жизни цветов, но встать и вернуть вазу на прежнее место, не было сил. Вокруг всё поплыло, он опять почувствовал приступ боли, перед глазами возникло её лицо, её смех, её ароматные волосы и запах кожи… Бессмысленно водя по комнате глазницами, он повсюду видел её. Ему казалось, что вот-вот он сойдёт с ума, хотелось умереть… Умереть легко и быстро, в одночасье, без страданий, но он ощущал обратное. Он умирал сейчас, умирал каждую бесконечно долгую минуту, каждую секунду, мучительно и больно, как умирал уже когда-то давно… Слёзы обжигали лицо, и он уже не мог понять, плакал ли от горя или от выпитого спиртного. А потом ему стало легко. Он тихо уснул.
Внезапный телефонный звонок на Оксанином рабочем столе разбудил его посреди ночи. С трудом открыв глаза, он понял, что несколько часов проспал сидя, ноги и руки затекли и казались свинцовыми, а голова наоборот, лёгкой и протрезвлённой. Телефон перестал трезвонить. Всё вокруг было, как прежде: ваза, увядающие на полу цветы, не дособранные пазлы, её тетрадь. «Что за чёрт? Как я раньше тебя не заметил? Должно быть нервы, должно быть я просто пьян!» - подумал про себя Марк. Много раз он видел эту тетрадь у Оксаны в больнице, когда лежал с поломанной ногой. Он знал, что в ней она писала что-то личное, что не касалось никого кроме неё самой. Он взял её в руки и, немного поколебавшись, открыл. Мелким аккуратным почерком были испещрены все страницы. Он провёл ладонью по ровным строкам. Необъяснимо как, но он почувствовал её. Как будто она была рядом, пусть в иной форме, в другом виде. Задыхаясь от волнения, Марк начал читать: «Киев… Национальный дворец искусств «Украина». Пять минут до начала концерта…»
Часы мерно отсчитывали свой ход, шаг за шагом, час за часом, такт за тактом, а он всё читал и читал её, ту единственную, которой ещё недавно жил, ради которой дышал, думал, творил. Он узнавал её заново, переживал снова те короткие моменты счастья, которые она описывала в своих воспоминаниях, и понимал, насколько их видения жизни отличались друг о друга, насколько тоньше, восприимчивей и умней была она. Пить горькую водку больше не хотелось…
Уже давно расцвело, когда Марк окончил последнюю страницу и закрыл тетрадь. Одна мысль сжигала его изнутри: «Так вот, что ты хотела сказать мне при встрече». Свернув в трубочку рукопись, он спрятал её в карман своего пальто.
Постаревший за эту короткую ночь, снова растоптанный жизнью, он тяжёлой походкой, покинул её квартиру, покинул навсегда. На полу осталась лежать ваза муранского стекла и букет увядших пёстрых гвоздик, которые так любила Оксана.
Спускаясь вниз по лестнице, Марк лицом к лицу столкнулся с высоким незнакомым мужчиной-священником, и уже прошёл было мимо него, но одно обстоятельство заставило его остановиться. И был это случайный, мимолётно брошенный взгляд. Что-то зашевелилось внутри. Глаза! Какие знакомые голубые глаза! Такие же, как у неё! Марк вмиг догадался, что это был за человек. Его скорбное лицо, чёрное облачение, визит в этот дом были не случайны. Священник тоже остановился и обернулся в сторону застывшего в оторопи мужчине. Их взгляды встретились, такие разные, но наполненные одним общим горем.
Святой отец молчал. Марк подошёл к нему, достал из кармана и протянул ключи, затем развернулся и, прихрамывая на одну ногу, пошёл вниз. В его голове вертелась непонятно откуда навязавшаяся фраза: «Незамысловатые нити, узоры нашей жизни, линии…» Больше в Киеве его никто и никогда не встречал…
Но и по сей день, где-то в далёкой и неласковой Львовщине, красавица Эйш носит на груди золотой кулон, а на гуцульских просторах ветер треплет пёстрые ленты свадебному дереву…
Конец первой части.