Стилист Марина Зайцева живет в дореволюционном доме на Патриарших, в Большом Козихинском переулке, последние шесть лет. Она не планировала покупать квартиру именно в этом районе, но один из вариантов настолько понравился, что она осталась здесь жить. Автор блога «Патриаршие» Владимир Степанченко расспросил Марину Зайцеву про историю дома, стиль «обшарпэ», жизнь у пруда, а также узнал, за что она не любит «двадцатку», и кто сейчас нанимает стилистов. А фотограф Екатерина Рожкова запечатлела разговор и назвала квартиру в Большом Козихинском квартирой мечты:
— Я узнал про вашу квартиру, когда прочитал, что она сделана в стиле «обшарпэ». Что это такое? Кто придумал такой стиль?
— Это шуточно-декораторское наименование, слово я подхватила случайно у историка моды Александра Васильев. Как-то мы ходили по Стамбулу, любовались архитектурой и он говорит: «Это такое обшарпэ», — мне понравилось это название. Применяю это слово к любым вещам с историей, к винтажной одежде. Вся моя жизнь проникнута ими. Мне всегда были интересны вещи с определенной историей, начиная с раннего детства. Просто в этой квартире все это одновременно сложилось. Дом, как вы видите, не молод.
— Как вы переехали в этот дом?
— Я купила эту квартиру в сентябре 2012 года. Если бы мне кто-то в детстве сказал, что я буду жить на Патриарших…
— Вы родились в Москве?
— Я родилась в городе Подольске. У меня первое детское воспоминание: мне три года, меня привезли к тете в гости в Москву, она жила на 11 этаже. Поставили на подоконник смотреть салют, может, даже 9 Мая было. Наблюдая вид на Москву, говорю: «Вот она Москва — она моя». Это мое первое воспоминание. В 15 км от Москвы совсем другая жизнь, совершенно другой уклад. С той поры я знала, что при малейшей возможности перееду. Доучившись до 8 класса, переехала в Москву. Где я только не жила (Бабушкинская — пока училась, Тимирязевская — с чудесным парком Академии рядом, Большая Академическая — с видом на пруд и перенесенной мной кухней на лоджию, на улице Клары Цеткин, в новом элитном доме с ремонтом, который делала не я). Я в ней смогла просуществовать три года. Объясню, почему просуществовать. Когда ты заходишь в лифт, дом вроде элитный, 24 этажа с тобой люди не здороваются. Стало понятно, что мне тяжело находиться в чужом дизайне, который со мной не вяжется, среди «престижных, а главное хорошо воспитанных людей», казалось, что скоро разучусь элементарно здороваться. Как-то совершенно случайно упомянула в разговоре — у меня есть клиентка-риелтор, — что было бы неплохо поменять квартиру. И откуда-то я в очередной раз вернулась, она звонит и говорит: «Все, придут твою квартиру смотреть». «Как смотреть?» — ответила я. Вообщем, все как-то само собой закрутилось.
— Вы именно на Патриарших искали себе квартиру?
— Я хотела в центре.
— Внутри Садового?
— Да, все время представляя Сады на месте Земляного Вала (смеется). Посмотрела много квартир: на Цветном бульваре, на Чистых, на Покровке. В нашем районе была в двенцатиэтажном кирпичном на Большой Бронной, квартира была неплохая, с видом на Москву, но мне сама архитектура дома не очень…
— «Брежневские».
— Да. Низкие потолки — сразу нет.
— Здесь не было ремонта?
— Нет. Здесь был такой смешанный…
— Доопшарпэ?
— Между обшарпэ и постсоветским евроремонтом (смеется). Жила здесь с основания семья с двойной дворянской фамилией. Атмосфера, предыдущие жильцы, материалы постройки… в старых квартирах всегда много «подводных камней» и различных сюрпризов. На Рождественском бульваре была одна интересная квартира. Мне очень все нравилось до момента, пока не открыли маленькую комнату, а там что-то такое было…либо кого-то когда-то убили, либо… такая жуткая энергетика и запах. В Козихинском мне сразу стало очевидно, что при обилии награмождений, антресолей, навесных потолков, это — мое и я смогу здесь творить, у квартиры есть своя энергетика. В то же самое время продавалась квартира на четвертом этаже надо мной, я выбрала эту, хотя там и ремонт был «получше». Позже выяснилось, что четвертый этаж был пристроен гораздо позже. В оригинале наш доходный дом был трехэтажный. Первое, что я сделала, зайдя в квартиру со свидетельством о собственности, взяла швабру, единственный предмет, оставшийся в квартире, и начала выбивать рейки навесного потолка. Оказалось, под этой «чудесной конструкцией наследия евроремонтов» находится сводчатый потолок высотой 3,5 м. Люди жили, просто его спрятав. Стали вскрывать полы, чтобы оценить ситуацию с деревянными перекрытиями , а там — бело-голубая плитка Императорского фарфорового завода. При ремонте полов находили различные старые предметы, оставленные строителями, например, табачную упаковку из магазина на Мясницкой, 1908 года.
— Для вас было важно, чтобы квартира была с историей?
— Конечно! Хотелось многое здесь сохранить, например, высокие чудесные двери и плитку. Но нет, силы оказались не равны. Удалось сохранить потолочные карнизы, лепнину, старинные заглушки вентиляции пола.
— А дизайн-проект вы сами разрабатывали?
— Да, план дизайна у меня созрел сразу. Два месяца я искала человека, который просто будет понимать, что я хочу и как это осуществить. Все, кто приходили, говорили: «Что это такое? Все снести! Как стену кирпичную оставить?» Все новое напихать сюда. Я говорю, я не хочу, что надо по-максимуму сохранить дух дома, стены. Но… Кто ищет, тот всегда найдет! Такой человек появился и оказался прекрасным специалистом, причем еще и с режиссерским первым образованием (мы с ним оказались абсолютно на одной волне во всем, это очень ускорило процесс). Ремонт занял три месяца. Мебель и сантехнику вписывали ювелирно, по миллиметрам, удалось даже сделать каминный портал.
— По соотношению стоимости ремонта к стоимости квартиры сколько получилось?
— Кажется, весь ремонт обошелся в миллион рублей. Часть мебели из старой квартиры привезла, часть из IKEA, часть выискивала просто по Москве. Миксовать вещи я люблю, в том числе и в интерьере, ведь этим занимаюсь в силу основной своей профессии стилист-имиджмейкер. Весь лейтмотив моей жизни — женить старое с новым, чтобы это все выглядело гармонично.
— Давайте поговорим про район. Вы живете здесь сколько?
— С начала 2013 года, шесть лет. Ровно через год после новоселья у меня неожиданно для всех появился кот. 1 сентября 2013 он меня сам выбрал, честно говоря. Я вообще не собиралась заводить животных, потому что это ответственность, а я все время в командировках и путешествиях, мало времени провожу в Москве, в основном, когда веду курс лекций. Я как раз заехала на машине к друзьям на дачу после моего летнего вояжа (обычно езжу на машине на лето в Европу). Они говорят, у нас котята двухмесячные 12 штук, иди посмотри. Я говорю нет, спасибо, не пойду, представляя, что в этом возрасте они самые милые и трудно будет устоять. С утра случайно зашла в маленький домик на их участке, увидела чудесную корзинку с разнообразными котятами. Один черный вылез и начал лизать мне кроссовки, на них попали капли молока, и пристально смотреть на меня снизу своими желтыми круглыми глазами. Решение было принять мгновенно. Я его забрала, оставила друзьям записку, деньги и уехала. К сожалению, мой любимый кот умер несколько дней назад, ему было шесть лет. Я даже хотела отменить встречу с вами. Поел тюльпанов, которые стояли с 8 Марта, в них столько химии закачивают, ветеринары не спасли...
— Как поменялся район за то время, что вы здесь живете?
— До переезда я здесь тоже, конечно, бывала. Европейское очарование этого места мне всегда нравилось, тишина по вечерам. У меня никогда не было цели сюда переехать ради понтов, что я живу на Патриках. Мне было важно найти место, где мне просто хорошо и комфортно. Самым правильным отзывом на все это было, когда мой сын пошел в школу…
— В «двадцатку»?
— Нет (смеется). «Двадцатку» мне тоже предлагали, я не хочу его туда отдавать. Сын учится в гимназии Капцовых.
— А по «двадцатке» школе скажите ваше мнение.
— Ну зачем? Мне достаточно, что я с утра выезжаю из двора и упираюсь в вереницу бронированных элитных машин, довозящих детей до школы, все стоит от нашего дома (примечание: от Ермолаевского до Вспольного). Из машин у школы выходят дети в последних брендовых коллекциях, летающие на частных самолетах праздновать дни рождения. Я просто знаю, чем это все кончается и не хочу, чтобы мой ребенок учился в такой среде.
— Давайте про район.
— Так вот, когда мы вышли первый день в школу, мой ребенок говорит (после Войковской, вы понимаете): «Здесь, как в Европе, приятно, чисто и красиво, какая архитектура!» Я сначала его водила, пока он был маленький, определенный кайф с утра пройтись. Я обожаю Москву утром. Район, конечно, поменялся.
— В лучшую или худшую сторону?
— Я не могу однозначно ответить. Жизнь идет, все меняется. Шум тусовок на Бронной до нас не доносится, видите, как наш дом расположен. Мы здесь в стороне, во внутреннем дворе, еще пока отчасти похожим на уголок старой Москвы. Когда я заехала в этот дом, у меня был много вопросов к современному облику дома, на лицо много архитектурных несоответствий. У меня напротив живет бабушка, может, она уже умерла, не знаю, к сожалению, у нее очень странные опекуны, но когда я переехала, она еще выходила. И один раз она вышла на площадку покурить и говорит мне: «Деточка, теперь вы тут живете?» И мы с ней разговорились. Она мне рассказала, что еще ее дед участвовал в закладке этого дома в 1904 году, это был обычный доходный дом. Когда я в туалете вскрыла штукатурку, там оказался проем, бывший либо окном, либо парадным. Если вы посмотрите на дом со стороны Ермолаевского переулка, они странной формы, не соответсвующей началу века. Так оказалось, что все окна были замурованы, потому что в соседнем доме находился архив КГБ и под нашим домом якобы проложена линия связи. Надеюсь, это спасет наш дом от сноса, потому что подземный паркинг здесь не сделаешь.
— С соседями вы общаетесь?
— Конечно. Квартир в доме мало. На первом этаже молодая семья, на втором тоже. Атмосферу в доме создавала семья, которая жила надо мной. У них пять детей, пара молодая, классные. У нас здесь двери не закрывались, мы друг к другу ходили в гости, дети кружили по подъезду и двору, такая атмосфера старой Москвы. Все мигрируют из квартиры в квартиру. Но они, к сожалению, продали квартиру и по семейным обстоятельствам уехали на Цветной бульвар. Сейчас стало грустнее.
— Вам здесь не слышно тусовок?
— Я понимаю людей, которые подписывают петиции. Вчера поздно вечером, проезжая после лекции по Покровке, я поняла, что у нас, наверное, еще более-менее ситуация. Потому что там немножко другой класс людей в питейных заведениях собирается, и мне один парень буквально выпал из бара на машину. Это страшно.
— Магазины, салоны, кафе. Что вам нравится?
— Кафе — это отдельная тема. Я, когда переезжала, представляла, что буду сидеть здесь в кафешках с ноутбуком, попивать кофеек и писать статьи. Вы знаете, у меня ни разу не получилось! Вот именно, чтобы пойти куда-то поработать, сесть. Потому что мне, наверное, так дома хорошо. Я хожу, если меня друзья вытягивают, знакомые пролетом, они просят их вывести погулять. Когда приезжаю после лета из Европы, вижу, много мест открылось, за сезон я, конечно, их обхожу, но вот вчера обсуждали с друзьями — нет ни одного душевного места! Да, ты приходишь, тебе оказывают определенный спектр услуг, вроде все стараются и еда ничего. Но какой-то теплоты нет. Мне кажется, это проблема нашего города: как только ты к чему-то привыкнешь, это либо меняется, либо переезжает, либо исчезает. Поэтому все обычно собираются у меня даже после ресторана, заходят после театров в гости.
— Продовольственные магазины?
— В основном я езжу в «Перекресток» на Тишинку, загружаюсь на неделю. И все. Я ем мало, ребенок ест определенный набор продуктов. «Алые паруса» — это тоже какой-то бич нашего района. Я понимаю, что в нем какая-то аура еще советского времени, но ассортимент…
— А чего не хватает Патриаршим?
— Много чего. Попытки открыть что-то модное, на мой взгляд, не с тем посылом делают. Вот пример. Я ходила в химчистку, мне отлично реставрировали там сумки. Тут пришла, а они мне испортили сумку. Теперь я понимаю, что мне надо искать другое место. В ремонт обуви, например, я по старинке езжу на Войковскую, потому что знаю, что там я получу соотношение цена-качество.
— Давайте поговорим про вашу профессиональную деятельность.
— Я — стилист-имиджмейкер. По первому образованию финансист. Когда я заканчивала университет, меня звали работать в крупный банк. И правда, на тот момент это была моя мечта, карьера бизнес-леди была так близка, но когда прямо стал выбор, я поняла, что мне совершенно не хочется идти в офисную среду. Я благополучно на тот момент забеременела и у меня было время подумать. Выяснила сама с собой, что не хочу идти ни в какой банк, ни в какие финансовые структуры. Начала пробоваться в других областях, была возможность поработать на телевидении, в рекламе, в журналах. И потом ко мне пришло осознание, вспомнила, что в институте, когда все сидели и считали проценты, дивиденды, у меня были мысли, как бы здесь всех переодеть.
— Вы частным образом консультируете?
— Да, плюс я преподаю в школе стилистов, преподавала в «Технограде», веду семинары, пишу статьи. Моя вторая специальность — декорирование. Большинству людей, которые были у меня дома, нравилась моя квартира. И я бываю регулярно у клиентов дома, мне интересно наблюдать, кто в каких интерьерах живет и как. Как-то приехала к молодой паре, моим клиентам, и говорю, что-то у меня так кружится голова у вас в квартире. Они говорят, да, мы вот пригласили одного дизайнера… А я понимаю, что мне очень некомфортно в этом интерьере. Они говорят, да, у нас тоже такое ощущение. Уходя, просто накидала идеи, что бы я здесь изменила. И они меня наняли переделывать. Это была двойная непростая работа с минимальным бюджетом, так как основная сумма была уже освоена предыдущим дизайнером. Но я люблю усложненные варианты. Я задекорировала, и всем понравилось, потом еще сделала клинику стоматологии, несколько офисов и квартир.
— Сарафанное радио заработало. Кто к вам чаще обращается за сменой имиджа?
— За тринадцать лет, что я в профессии, много волн людей из разных социальных слоев было и с разными потребностями и запросами.
— А сейчас?
— Я вышла на уровень, что меня нанимают люди, которые осознанно понимают для чего это надо и что это работает. Мне с ними действительно интересно, одни более-менее взгляды.
— Ну если я к вам приду, какой вы мне выставите ценник?
— Ценник? (смеется) Может, мы с вами по бартеру (смеется).
— Но все же. Это ваша профессия, которой вы зарабатываете деньги. Кто к вам обращается? Средний класс, верхний средний, богатые люди?
— У нас есть средний класс? Нет, это люди не из госструктур. Я поняла, что не могу с ними работать.
— А у них была такая потребность?
— Конечно.
— Вы под сменой имиджа что понимаете? Смену одежды или большее, заканчивая самопрезентацией?
— Начинаешь с одежды, а потом видишь, как все остальное выстраивается. Я вижу изменения, которые происходят с человеком, начиная от жестов. Одно время было «модно» нанимать стилистов. А зачем? Ну потому что у Маши есть стилист. Это приносило деньги, но очень выматывало, потому что люди с тобой ходят и не понимают, а зачем все это надо на самом деле, кроме того, что Маше доказать. Потом была волна успешных в карьере женщин— всем надо было выйти замуж. Благо, все повыходили после переодевания.
— А сейчас?
— А сейчас люди начали считать деньги, даже те, у которых их было достаточно много.
— Вы говорите, что вы часто по работе за границей.
— Я выезжаю на шопинг с клиентами в Италию.
— Вы вместе выезжаете. А почему Италия?
— Эта самая удобная по логистике страна. Ты прилетел на три дня и на полгода купил одежду, ты больше не заходишь в Москве в магазины, не тратишь личное время, не стоишь в пробках в выходные по дороге в Торговые центры. Свое время думающие люди начали ценить.
— Вы в городе когда гуляете, на Патриарших, видите, как одеты люди. У вас какие впечатления?
— Я не буду называть ряд заведений, но ты там сидишь и тебя окружают девушки, совокупная стоимость сумок которых сравнима с бюджетом Москвы, мне не очень приятно. Не надо быть супер умной и понятно, откуда эти сумки, почему они тут ходят и тратят такие огромные средства. Я просто не вижу в этом смысла. Я называю это выставкой достижений народного хозяйства.
— А какая основная ошибка в гардеробе московских женщин и мужчин?
— Я не буду углубляться. Но, например, сидя на лавочке на пруду, я сразу могу понять, что девушка только что приехала и что она из провинции. И даже если она очень старалась закосить под москвичку, то это видно. Людям в Москве не хватает «небрежности» в стиле, такой, чтобы было не видно, что человек очень старался нарядиться. А Патрики сейчас такой своеобразный подиум для демонстрации нарядов.
— Какие эмоции вы испытываете, когда видите, что человек неправильно одет?
— Уже никакие, поверьте. Я стараюсь отключать голову, на что-то переключаться, наслаждаться природой, погодой, домами, друзьями, своими мыслями. Все считывают посыл одежды на подсознательном уровне. И ошибочно думать, что большинство людей ничего не понимает в одежде. Положи свитера из кашемира и полиэстера, и, как ни странно, каждый скажет, где материал дороже. Даже наш дворник, который в жизни кашемира не видел. Это вещи какие-то интуитивные.
— Ваши клиенты — это состоявшиеся люди или те, кто хочет чего-то достичь?
— По разному. Но каждый, кто уже поднял трубку и позвонил мне, для меня этот человек уже герой, который проделал работу над собой. 99% внутренней работы он уже сделал. Про цель человек может сказать: «Да просто так». Но поверьте за этим всегда что-то стоит. Смена имиджа — для смены работы, для собеседования, выйти замуж, для перехода в другой круг общения.
— Вы при смене имиджа только одеждой занимаетесь? Или и как психолог работаете?
— Это называется домашний доктор стиля (смеется). Серьезная профессиональная смена имиджа не работает без психологического сопровождения.
— А можете сказать клиенту — вам надо ботокс?
— Могу. Если это действительно нужно. Я работаю с физикой людей. Мы все разные и прекрасные. Многим кажется, что, ха-ха, что это за работа: в магазин пойти. На самом деле это такая же работа, энергетически затратная.
— Если вы в Италию ездите, значит, вы не в Zara заходите?
— Почему же, и в магазин Zara тоже заходим, в винтажные магазины, ну и в бутики, конечно. Сейчас прям бум винтажных вещей. Раньше люди, которые одевались только в брендовую одежду, говорили: «Фу, винтажное надеть, никогда, до меня же это кто-то носил». Сейчас они начинают меняться. Говорят: «О, это так интересно». Охотятся с моей помощью за некоторыми вещами и аксессуарами. В Мадриде в феврале моей удачной находкой стал жакет Balenciaga за 100 евро. Сейчас 100 евро в Zarа жакет стоит.
— А из масс-маркета, какой магазин вы рекомендуете для всех?
— Zara, Monkey, H&M, но там надо научиться находить «нетипичные» вещи.
— И последний традиционный вопрос — если не Патриаршие, то какой район?
— Только Патриаршие.
