Утром, вернее в двенадцать тридцать, я проснулся. Встал, подержал в ванной голову под струей холодной воды и почти пришел в себя. Первым делом, глянув на календарь и убедившись, что сегодня обыкновенный рабочий день, позвонил Штерну. После дежурных приветствий Штерн, наверно, спешивший на обед, выдал:
- В МУРе есть капитан Иванов Сергей Валерьевич. По твоему, Леднев, описанию подходит. Но с делом пропавшей Соколовой никак не связан. Проживает по ... - Штерн продиктовал мне адрес Иванова. Моя голова с утра все еще оставалась с примесью ваты, и я, не полагаясь на память, поспешил записать все услышанное к себе в блокнот. - Что касается капитана Варварова, то я на него ничего не сумел отыскать. Как ни странно, но у ментов ни в Москве, ни в области нет вообще никого с такой фамилией.
- Ты хочешь сказать, - удивился я, - что залез не только в картотеку МУРа, но и в картотеку всех остальных служб МВД?
- Да.
- А у нас ты смотрел?
- Из того, что мне открыто - ничего. Пока еще остается как вариант прокуратура. И скорее всего получится, что Варваров это не Варваров, а кто-то другой, просто назвавшийся чужой фамилией.
- Возможно, - согласился я. - "Субару" Воротынцева в связи с ее угоном не в розыске?
- Нет, - ответил Штерн. – Кстати, тебя хочет видеть наш полкан.
- Для чего я понадобился Русанову? - удивился я.
- Не знаю.
- Точно не знаешь?
- Да не знаю я, - отмахнулся Штерн. - Он только что прошелестел мимо и велел передать тебе его волю.
- И когда мне надлежит явиться к нему на ковер?
- Позвони его церберше и узнай. У меня есть более важные дела, чтобы снова попадаться ему на пути.
- Спасибо и за это.
- Всегда рад помочь ближнему. Но не даром…
Когда Штерн отключился, я позвонил Русанову. Его возле телефона не оказалось. Как никак – полковник. Пришлось говорить с его секретаршей. Она сообщила, что полковник будет через час у себя, и я могу спокойно к этому времени подгребать.
Прибыл я в контору несколько в растрепанных чувствах. Зачем я понадобился Русанову? Хочет отозвать из отпуска? Или отчебучил что-то новенькое царь помойной горы Васильев? Церберица у двери Русанова так же как и Штерн о причинах моего вызова не знала. А может, не хотела говорить мне и тем самым заранее расстраивать. Предлагают настрочить рапорт, что ли? Без выходного пособия и без выслуги лет? Страшно... Но не очень. Песок из меня не сыплется, семьи у меня на шее нет, так что как-нибудь смогу прожить и без нашей конторы…
Когда я вошёл в кабинет Русанова, полковник встретил меня в своем обычном репертуаре:
- Леднев, ты опять ходишь как оборванец?
- Я в отпуске, товарищ генерал, - ответил я.
Русанов, который сидел за массивным столом под зелёным сукном, тяжко вздохнул, обвел свой кабинет рукой и сказал:
- Заявляться в это место словно на пляж, в линялых джинсах и майке навыпуск, никуда не годится, Леднев.
- Жара на улице, Юлий Христофорыч... - начал было я.
- Постричься и побриться тоже не мешало!
Я провел рукой по щекам. Действительно, сегодня я опять забыл побриться. А, плевать. Мне не впервой выслушивать подобные замечания от Русанова. В любом случае он меня к себе вызывал не для этого.
- Ладно, Леднев, - сказал полковник и показал на стул, стоявший напротив него. - Садись, раз пришел.
Я уселся и уставился на полковника. Русанов почти минуту изображал поиск чего-то нужного в бумагах на столе. Когда театральная пауза, по его мнению, закончилась, он посмотрел на меня и произнес:
- У тебя пропала любовница. Некая гражданка Соколова. И ты был последний, кто с ней встречался. Верно я излагаю?
- Я давно уже не любовник Соколовой, - заметил я. - Но в остальном все верно: она пропала после встречи со мной. Это вам Штерн настучал?
- Нет, - ответил Русанов. - Со Штерном мы о Соколовой не говорили. На тебя из прокуратуры и ментовки пришли запросы в связи с исчезновением Соколовой. Что мне им отвечать?
Я пожал плечами.
- Что хотите, Юлий Христофорыч. Соколова исчезла, но я к ее исчезновению не причастен. В деле и без меня полно подозреваемых. Одних разбитых сердец, наверное, десяток.
Русанов вновь посмотрел на свои бумаги, изобразил лицо, что нашел в них нечто важное и, оторвав от бумаг взгляд, сказал:
- Соколовой чуть больше двадцати и у нее уже такой богатый послужной список охмуренных мужиков?
- Красавица, спортсменка, комсомолка и большая умница, - произнес я. - Про родителей и наследство я вообще молчу.
- И когда она дает тебе отставку, то не хочется с ней расставаться. Даже если и не влюблен в нее, - предположил Русанов.
- Верно, Юлий Христофорыч, - согласился я с начальником.
- Полагаешь, кто-нибудь из ее бывших мог устроить нечто вроде "кавказской пленницы"?
- Если у него плохо с головой, то - да.
- А ты как пережил свой разрыв с Алевтиной? Судя по бумагам, ты тогда еще не был у меня под началом.
- Ранением в левое легкое, когда посчитал лишним бронежилет.
- Что-то такое я припоминаю, читал вроде бы в твоем деле, - задумчиво сказал Русанов. - И какие у вас с Алевтиной Соколовой нынче отношения?
- Друзья по телефону. Иногда я помогаю ей в каких-нибудь делах, иногда - она мне.
- Чаще, как мне кажется, помогаешь ты ей, - заметил Русанов.
- Кто кому чаще помогает, сказать трудно, - возразил я. - Да, однажды она просила меня проверить своего нового знакомого. Кстати, тогда против этого знакомца я ничего не нашел. Потом я пару раз встречал ее в аэропорту, когда она прилетала откуда-то. И это все, в чем я ей помог. А она мне однажды оказала огромную услугу. Вернее не она сама, а ее отец. По-моему, он даже не представлял для кого он это делал.
Русанов вопросительно поднял бровь.
- Два года назад, - продолжил я, - одному моему однокласснику срочно понадобилась виза в Германию. Он кинулся ко мне. Видимо уже на тот момент все его задействованные связи ничего ему не дали. Я позвонил Соколовой, отец у нее в то время работал на немецком направлении и участвовал в подготовке официального визита Нашего в Германию; я попросил Алевтину помочь с визой. Алевтина сказала, что ничего не гарантирует, но постарается помочь. В результате мой одноклассник на следующее утро уже покупал билет до Берлина. Одноклассник теперь мой должник до гроба, по крайней мере так он мне сказал, после возвращения в Россию... Ну, и еще кое-что по мелочи перепадало мне от Алевтины.
- Что именно?
- Она пыталась устроить мою личную жизнь.
- Знакомила со своими подругами?
- Да.
- И какой результат?
- Юлий Христофорыч, разве в графе "семейное положение" из моего личного дела что-то изменилось в последнее время? По-моему, там, как и прежде, написано "холост".
Полковник на всякий случай вновь пошуршал на столе бумагами и, заглянув в мое дело, сказал:
- Написано, что не состоял и нет детей... Выходит, подружки Соколовой тебя не устроили?
- Одни меня не устроили, других - я.
- У меня тут еще одна закавыка по твоему поводу.
- Да, товарищ полковник?
- Твой дружок Васильев никак не успокоится. Завалил все инстанции своими писульками. Ничего нового в них нет, но людей от работы отвлекают. Наши безопасники тобой озаботились по полной программе. Так что будь в дальнейшем поаккуратнее, Ярослав.
- В чем быть аккуратнее? - удивился я.
- В своих поисках Соколовой. Если ты снова кого-нибудь, без особой на то причины, спровадишь на тот свет, со службой можешь прощаться.
- Юлий Христофорыч!
- Ярослав, ты должен сам понимать, начальству не нравится, когда его подчиненные направо и налево начинают мочить людей... Пусть они даже того и заслуживают. Начальство хочет, чтобы мы здесь, внизу у земли, были белые и пушистые. Поэтому постарайся обойтись без крови. По крайней мере, чтобы до них, на верху, ничего не доходило. Хорошо?
- Я постараюсь, Юлий Христофорыч, - ответил я.
- И еще, Ярослав, - сказал Русанов, когда я собрался вставать, - можешь рассчитывать не только на Штерна в поисках своей девчонки.
- Спасибо, Юлий Христофорыч, - поблагодарил я. - Так я пошел?
- Проваливай, отпускник, - бросил Русанов. - Я с тобой и без того заболтался, а у меня тут дел по горло...