Молодой художник сидел в кафе, в кругу коллег, и чувствовал себя лишним. Как-то уж слишком пренебрежительно они относились к нему, не давали и рта раскрыть. А ему тоже хотелось высказать свое мнение, он пытался вклиниться в разговор, но в ответ слышал грубости:
– Помолчи, ты ещё не дорос до такой беседы!
– Когда я был молодым, то никогда не был таким наглым, поэтому и стал знаменитым!
– Да, а вот юноше этому успех не грозит! Ха–ха–ха!
– Да как вы смеете? – возмущался художник. – Я стану лучше вас всех!
– О, господа, это вызов! Пойдем-ка, выйдем, и я тебе покажу…
– Свиньи вы, а не художники, – обиженно сказал он им, и пересел от них подальше, благо освободилось место за одним из столиков.
За столиком сидел старик, нарядно одетый, с длинными седыми волосами.
– У вас такой вид, словно вы подавились залежалой устрицей, – сказал он художнику. – Друзья обидели?
– Они мне не друзья! Я думал, что у художников есть солидарность, а они относятся ко мне, как к подмастерью.
– Когда-то и к ним так относились. Они просто ещё не приняли вас в свой круг. Вы ведь пока еще так и не написали свою Саломею?
– Что?! – Художник вспомнил, что его часто спрашивали про этот кошмарный библейский сюжет, а он отвечал, что не хочет и прикасаться к нему. – Я не ослышался, вы сказали про Саломею?
– Да. Неужели вы не задумывались над тем, почему этот сюжет так популярен? Почему почти у каждого из тех, кого вы знаете, есть такая картина? По всей Европе, а не только у нас в Германии.
– Я знаю это, да и не только у них есть такие картины. Я изучал предшественников. И мне всегда хотелось родиться французом.
– У вас есть чувство юмора! Да, количество картин с Саломеей в разы превышает все другие конкретные сюжеты, связанные с историей и религией… В разы!
– А эллинизм? А нимфы, богини?
– Ну, если собрать их всех воедино, в одну большую кучу, тогда, да… – Старик усмехнулся. – Тайна, мой друг, заключается в том, что кто-то внушил им, что именно после работы над этой картиной, они становятся настоящими мастерами.
– Я ничего не понимаю. Не вижу связи. Вы морочите мне голову?
– Нисколько. Я говорю вам правду, какой бы печальной она не была.
– Я не стану художником, пока не напишу Саломею?
– В глазах собратьев? В глазах публики? Нет. А уж если вы хотите славы и богатства, то… Другого пути у вас нет.
– Почему?
– Вас сдерживает воспитание, сдерживает, в какой-то мере, вера. После работы над этой картиной люди кардинально меняются. Слетают рамки. Считается, что так они становятся свободными в творчестве, в жизни...
– Я это заметил. Они становятся, как эти… Свиньи!
– Ну, не обижайте их так, они просто делают свою работу. Публике нужны картины. Так что, юноша, решайте… Вам предстоит тяжелый выбор: стать художником, или остаться посредственностью, в глазах окружающих. Почти для всех. Лично я желал бы бежать вам со всех ног, но вы ведь меня не послушаетесь… Мне пора, прощайте.
– Подождите… Если я напишу картину по этому сюжету, всё изменится?
– И очень быстро! Не успеете оглянуться. Прощайте! И не забывайте мой совет: бегите со всех ног! Так будет лучше...
Старик ушёл, а художник ещё долго сидел, думая над тем, верить ему или нет? Ночью, возвращаясь домой, под дождем, он решил, что быть художником – его призвание, которому не надо изменять.
Он и не думал, правда, что столкнется с такими трудностями. Он обошел всех знакомых натурщиц, но услышав его предложение, они моментально отказывались. Одна из них сказала:
– Даже не просите. Я не хочу губить свою душу. Я не святая, вы это знаете, но только не это…
– Да что такое происходит?! – закричал он. – С кого тогда пишут все остальные? Вы сговорились?
– Нет. Спросите у ваших «остальных», но мы считаем дурным знаком такую работу.
Через неделю художник пришел в кафе, подошел к столу к коллегам, и громко спросил:
– Где вы брали моделей для работы над Саломеей?
Над столом неудобная, настороженная тишина, которую прервал один из художников:
– Парень, может, не надо? Оставайся таким, каким ты есть сейчас…
– Чтобы вы плевали в меня?
– Пусть лучше мы…
– Скрываете, да?
– Нет… Но натурщицы действительно не любят Саломею. Они готовы на всё, но…
– Что «но»? Я спросил вас, где вы нашли своих натурщиц?
– Мне одна беспутная, опустившаяся баронесса позировала, она сама напросилась, – ответил художник.
– А у меня брат работает в доме для умалишенных, так он сказал, что к ним поступила женщина, считающая себе Саломеей, и я договорился… – сказал другой художник.
– Поищи их в Гамбурге, в порту… Ха–ха!
«Свою» Саломею художник нашел через полтора месяца. Её вели в полицию, а она пыталась вырваться.
– Что она сделала? – спросил художник.
– Буянила.
– Простите, я художник. Мне нужен такой образ! Отпустите её, я готов заплатить…
– Она безумная! Посмотрите на неё… Она опасная, господин…
– Она мне очень нужна…
Писать Саломею было мучением. Трудно было начать. Художнику казалось, что как только он прикоснется к холсту, что-то произойдет. Но он пересилил себя. И ничего не случилось, разве что за окном заплакал ребенок. Модель? Ох, её художник тоже потом вспоминал часто… Она издевалась над ним. Но он терпел, ему нужна была эта картина… Ночами его мучили сны. «Скорее бы, – думал он. – Скорее бы закончить…»
Он закончил картину, и жизнь его изменилась. Но исчезла легкость, которая часто царила в его душе. Исчезло прежнее восприятие мира. Пришли и слава, и богатство, но было утрачено нечто большее…
Художник долго ходил понурым, старики – родители беспокоились его «меланхолией», приглашали врачей… Они находили его здоровым.
А потом он стал пить, и всё чаще сидел с друзьями в кафе. Они приняли его в свой круг.
А ещё позже он привык, свыкся с этим странным состоянием. Как его назвать? Он говорил так: «Душа моя покрылась с тех пор толстым слоем ржавчины, и они разъедает её все больше. Теперь я знаю, почему среди нас, художников, так много по-настоящему несчастных людей…»
Хотите больше необычных историй? Подписывайтесь на мой канал и мы не потеряемся! Большое спасибо за лайк!
