Каждая звезда светит по-разному. Граф Хортица анализирует лунные, сумрачные свойства одного из самых ослепительных небесных тел в черной галактике Мотауна.
Дайана Росс – постоянно ускользающий образ незнакомки на балу-маскараде в Гарлеме. Обложки ее пластинок напоминают фотоотчет детектива, которому поручена слежка за певицей. Порою, бывает трудно разобрать, кто перед нами – мастер быстрых перевоплощений, или необычайно выносливый эластичный манекен?
При ограниченном ассортименте масок в активе у этой артистки, каждая из них сохраняет парадоксальную привлекательность в глазах слушателя.
Стоит надоесть одной, ее место тут же органично занимает другая – золушка из гетто, прекрасная леди бродвейского мюзикла, весьма условный портрет Билли Холлидей – «леди, поющей блюзы», андрогин с картинки Бердслея, одетый по клубной моде шестидесятых, домохозяйка, спешащая на тайное свидание в шумном городе…
Мы не оговорились, написав абзацем выше «в глазах слушателя. Дело в том, что мисс Росс – мимическая певица, которая гримасничает голосом, как физиономией. Даже неподвижные фото эпохи дефицита, если приглядеться, меняли выражение сообразно чередованию песен на пластинке.
Среди других артисток подобного типа в первую очередь следует упомянуть Лайзу Минелли и Голди Хоун, которыми можно с азартом любоваться даже без звука.
Но мне – одному из тогдашних подростков, которому хотелось слушать одно, а смотреть приходилось то, что показывали, представляется муза Владимир Басова – актриса Валентина Титова, изящная и холодная, как полый изнутри сосуд изысканной формы.
Персонажи талантливой телепостановки «Опасный поворот» напоминают мне Four Tops и Supremes, объединенных для пародийного триллера в стилистике «бенефисов» режиссера Гинзбурга. Это вообще характерная особенность того времени – играя англосаксов, наши лучшие актеры скорее напоминали своих афроамериканских коллег, нежели звезд «белого» Голливуда.
Персонажи «Опасного поворота» – Бетси, Олуэн, мисс Мокридж, даже отсиживаясь в строго отведенных режиссером местах, то и дело позволяют себе, под видом скупой жестикуляции, хореографические па, характерные для артистов Мотауна.
Love Hangover то и дело сменяет Reach Out and Touch в этой черно-белой фантасмагории с двойным дном. Трагический герой Юрия Яковлева похож на Марвина Гэя, чье поэтапное прозрение, разочарование и отчаяние получают суицидальную разрядку без облегчения.
Афро-американская поп-сцена семидесятых пестрит аристократическими фигурами – сплошные купцы, помещики и господа офицеры, джентльмены и леди в замысловатых нарядах периода art deco с прическами под стать.
Однако при всей основательности, статуарной устойчивости этих тщательно разработанных образов, от них, как от «дворянских гнезд», шибает трагедией. Недаром среди сюжетов ряда песен, ставших классикой соула с большой буквы, преобладают паранойя, гнев и бесконечные комбинации вероломства.
Back Stabbers филадельфийского трио O’Jays, пожалуй, самая известная вещь на тему уязвимости человека с тонкой психикой, вне зависимости от цвета его кожи. А композиции тандема Норман Уитфилд – Баррет Стронг, посвящены катастрофическим ситуациям практически стопроцентно.
I’ve Heard It Through The Grapevine, промелькнув недоразвитой личинкой у Смоки Робинсона, затем в виде бесперспективного наброска у Глэдис Найт, попав в руки Марвину Гэю, стала расти в размерах, подобно монстру, который дорвался до любимой пищи.
Песни-чудовища умеют находить питательную среду, присасываясь липучей фразой к музыкальной памяти своей жертвы.
Подхватив эстафету Марвина Гэя, Джон Фогерти превратил Grapevine в пролонгированный сеанс вивисекции, посетив который, впечатлительный ребенок никак не мог сохранить свои детские представления о добре и зле в прежнем виде.
Дайана Росс принципиально воздерживалась от исполнения Уитфилда-Стронга, играя роль утешительницы в апокалиптическом цехе того, что условно допустимо назвать «черным прогрессивом».
Она не живописала ужасы и катастрофы. Она лишь деликатно интересовалась, что о них известно близкому человеку. И насколько он «близок», такой человек, если ему известно так много?
Ее приемы и методы воздействия на нервную систему слушателей и танцоров не столь прямолинейны. Для расшифровки ее скрытых месседжей могут понадобиться долгие годы, за которые адепт успеет перейти в совсем иную возрастную категорию. То есть, состариться, разобрав лишь ничтожную часть откровений, которым так проникновенно внушала ему лунная охотница Диана.
Удивительная особенность фразировки этой певицы – в какое бы время суток не звучал ее голос, он несет с собою мираж лунной ночи, словно бы она поет, склоняясь, над кем-то спящим.
Образ «черной снежной королевы» не кажется мне надуманным и абсурдным. Слишком хорошо были мне знакомы мальчики, занятые составлением формулы The Sound of Young America из осколков винилового льда.
Делали они это, не желая замечать, что и «саунд» уже не молод, и «Америка» какая-то абстрактная, удручающая именно своим разнообразием, которое только мешает сосредоточиться на объекте изначального вожделения.
О, нет – не сногсшибательный Ball of Confusion, суперхит по всем параметрам на полсотни лет вперед, а затаившиеся в конце проходного альбома примитивные заклинания – Bah-Bah-Bah – приобщают нас к, пуская не столь зрелищной, но существенной тайне «королевы черного снега».
Ball of Confusion нуждается в регулярной реанимации с помощью кавер-версии, Bah-Bah-Bah не умолкают в первозданном виде, словно шелест капель в сумраке пещеры.
Проникновение определенных слов и звуков по законам беспокойного присутствия может длиться годами, хотя метраж самой песни не превышает трехминутной нормы прошлых лет.
Иногда ее звуки затихают лишь, когда становится очевидно, что нет никакой возможности удержать в этом мире того, чья жизнь прошла под их гипнозом.
Love Is Here (And Now You’ve Gone) – любовь на месте, вот она, а человек пропал. И вот уже новые пальцы, стесняясь своей дерзости и робости одновременно, тянутся к темной поверхности старого диска. Чем не сюжет для «Сумеречной зоны» или «Антологии таинственных случаев»?
Дайана Росс доводит до изнеможения своим кокетством, перемежая мистерию с конферансом. Иногда перед нами сверстница, рассказывающая о своей старшей сестре, иногда – существо без возраста и пола в обычном понимании слова.
Поэтому умышленно холодный и схоластический альбом Upside Down представляется нам одной из наиболее сексапильных пластинок периода, когда чувственность играла решающую роль в успехе любого артиста.
От Upside Down веет астральным холодом Sacred Songs Роберта Фриппа и Дэрила Холла. Происходит разгерметизация космической капсулы, гибельная для плоти. Однако мы чувствуем благодатный, заразительный холод металлической скульптуры, которой не грозят коррозия, деформация и разложение.
Дайана Росс красива, безлика и совершенно настолько, что ее устройство наводит на мысли об искусственном разуме, искусственном организме, которому, как нигде более, комфортно функционировать под гитару Найла Роджерса – поставщика ледяных рифов для Боуи и Мадонны.
В заключение этой миниатюры хотелось бы отметить одну немаловажную особенность черной магии Мотауна.
В полувековом каталоге этой фирмы едва ли отыщется что-либо в духе I Put A Spell On You. Тяжеловесное запугивание ревнивых трактористов и суеверных хлопкоробов в манере Джея Хоукинса и Хаулин Вулфа не производит впечатления на эмансипированных манекенов Supremes.
Деревенская чертовщина бессильна перед дендизмом. У городских кукол своя жизнь, вкус и цену, которой они знают не понаслышке.
И в этой рафинированной среде изящный жест Stop! In The Name Of Love погружает в более длительный транс, нежели ритуал, проведенный по всем правилам сельского вуду.
Достаточно услышать, обернуться и замереть.
👉 Бесполезные Ископаемые Графа Хортицы
Telegram I Дзен I «Бесполезные ископаемые» VK
* Далее читайте о том, как создавалась замечательная пластинка не менее замечательной певицы Марджи Джозеф