Седьмого декабря 1941 года японцы атаковали Пёрл-Харбор. США вступили во Вторую Мировую войну.
А Саймону Кузнецу и Роберту Нэтану, которые встали у руля управления военной экономикой, решали, что делать с американским производством. Планы, составленные военными в мирное время, экономику бы похоронили. Инфраструктура страны была слабо приспособлена для реалий новой индустриальной войны.
Из двух возможных альтернатив — создание сбалансированной производственной инфраструктуры, в которой будут учтены и потребности гражданской экономики, и потребности ВПК, или создание инфраструктуры, которая поможет выиграть войну, но мало что даст послевоенному развитию — экономисты, скрепя сердце, выбрали второй вариант.
Особенно тяжело выбор дался Саймону Кузнецу. Создатель ВВП и систем национальных счетов, гениальный экономист, Кузнец до и во время войны выступал против учета военного производстваа в структуре национального дохода. Чтобы ни выпускали военные заводы — это продукт, который изъят у гражданской экономики. Это расходы, сродни амортизации, которые мало что дают обычным людям. Их нельзя учитывать в доходах, поскольку это производство бессмысленно.
И по иронии судьбы именно Кузнец создал эффективный военно-промышленный комплекс, победивший в войне.
Но ни Кузнец, ни Нэтан, ни их команда экономистов не сомневались, что военные расходы тяжким бременем лягут на экономику. Простым людям, и без того не благоденствующим в годы Великой Депресии - в декабре 1937 безработица составляла 14,3%, в декабре 1939 17,2% - придется еще туже затянуть пояса.
Тем более странным выглядит миф о военном процветании (war prosperity), который закрепился в американской историографии. Хотя этот миф частично пересекается с фактами - в декабре 1943-го безработица упала до 1,9%, валовый национальный продукт рос все военные годы - на проверку, говорить о процветании в Америке военных лет не приходится.
Безработица и экономический рост
С безработицей все понятно. Из 54-56 миллионов человек “рабочей силы” в годы войны мобилизовали (или люди вызвались добровольцами) 16 миллионов человек. На военные заводы также принимали всех, у кого была хотя бы одна рука, для работы. И даже инвалидов успешно устраивали. Но вряд хоть один человек желал для себя и страны подобного разрешения проблемы безработицы.
С измерением валового национального продукта в военные годы подобной ясности уже нет. Он вырос —на 92,7% к 1944-му году, если принимать за базовый год 1940-й, по оценкам статистиков из Министерства торговли и Бюро переписи населения США (U.S. Bureau of the Census; несмотря на название, считают ну очень многое, не только людей). Это оценка 1990-го, расчеты статистиков, выполненные в 1975-м, дают чуть более скромный прирост, на 72,5%. Но здесь уже становятся значимы аргументы Кузнеца.
В 1945-м году Кузнец - уже ушедший в отставку с должности заместителя директора Бюро планирования и статистики в Совете по военному производству - писал в своей монографии “Национальный продукт в военное время”, что “продукты, произведенные для мира и для войны... не могут быть включены в общую сумму национального продукта до тех пор, пока не будут скорректированы различия в подсчетах, обусловленные различиями в институциональных механизмах, которые определяют их рыночные цены”. Со статистикой на руках Кузнец выполнил несколько альтернативных расчетов для роста экономики, взяв разные дефляторы для расходов на военное производство. Экономический рост к 1944-му у Кузнеца получился куда как скромнее: 39,4% для одного варианта расчетов, 25,6% для второго. Отдельно Кузнец прошелся по современным ему подсчетам правительственных статистиков. Последние одновременно не учли рост фактической инфляции для многих “гражданских” продуктов в годы войны и снижение относительных цен на военную продукцию.
Кузнец согласился учитывать военные расходы в структуре ВНП, ведь в годы “борьбы не на жизнь, а на “смерть”, “успех в войне и сохранение социальной структуры страны становятся целью, равнозначной по важности благосостоянию людей”. Но такой подход для исследователя был оправдан только “в эти необыкновенные и обязательно короткие промежутки в жизни общества”.
Если же вычесть из условной гражданской экономики военные расходы (см. таблицу выше, колонку GNP), то ни значимого процветания, ни серьезного экономического роста не найти. С 41-го по 42-й “раздувшаяся” на войне экономика потеряла 11%, с 42-го по 43-й еще 6,2%. При этом в “качестве” гражданская экономика потеряла еще больше. Коллега и гражданский “руководитель” Кузнеца, глава Национального бюро экономических исследований Уэсли Митчелл писал, что сравнение военной и довоенной экономик стало “весьма сомнительным” делом, из-за “очевидной неопределенности [ценовых] котировок в стране с ценовым контролем и уклонениями от него”.
Большая часть производства, особенно вооружений, состояло из товаров, которые не существовали до войны. Даже для физически сопоставимых товаров цены и производство радикально изменились. Производство многих потребительских товаров пошло “под нож” ради нужд войны, а цены на них на черных рынках взлетели до небес.
******
Как именно взлетели, как выглядело реальное потребление американцев — во второй части статьи.
******
Для написания статьи я использовал:
Simon Kuznets. National Product in Wartime
Robert Higgs. Wartime Prosperity? A Reassessment of the U.S. Economy in the 1940s
