* АРХИВ БП *
Тамара Нефедова. Пик, с которого ступить некуда // Бельские просторы. - 2013. - № 12. - С. 147-153.
Вот и о Платонове, чье имя до 60-х годов («хрущевской оттепели») было предано анафеме, мы уже кое-что знаем. Знаем, к примеру, о том, что родился он в Ямской слободе, расположенной в версте от Воронежа.
Знаем, что Платонов – псевдоним, образованный от имени отца – Платона Фирсовича Климентова. Следовательно, родовая фамилия писателя – Климентов. Кое-что знаем о «двух одиноких полных ногах» («Фро»), гибельных силах, сокрушающих «избранных возвышенных людей» («В прекрасном и яростном мире») и серых облаках, пустивших из себя «длинные волосы ливня» («Июльская гроза»).
Пройдены уже «Ювенильное море», «Котлован» и «Чевенгур» – крамольные произведения, наделавшие на заре перестройки немало шуму.
Да и в биографии Андрея Платонова становится все меньше «белых пятен»... Одно из них связано с Уфой, где писатель находился в эвакуации с семьей с 1941 года по 1942 год.
«Глубокой осенью 1941 года, когда улицы Москвы покрылись баррикадами, противотанковыми «ежами», а мимо заложенных мешками с песком витрин проезжали броневики, грузовики с войсками, Платонов эвакуировался из Москвы в Уфу», – пишет в предисловии к книге Андрея Платонова «Июльская гроза» В. Чалмаев. (Книга выпущена Башкнигоиздатом в серии «Золотые родники», Уфа, 1980 год). Следует добавить – насильственно.
Для сборов дана одна ночь. Нужно ли говорить, что в дорогу он взял самое дорогое – чемодан с рукописью одного из самых сильных, по признанию самого писателя, произведений – романа «Путешествие в человечество». Андрей Платонов написал его по следам своего путешествия из Ленинграда в Москву, проехав в феврале 1937 года той же дорогой, что и Радищев.
В поезде, по дороге в Уфу, как свидетельствует народная молва, чемоданчик с романом украли... Можно представить, с каким чувством въехал Андрей Платонов в чужой, затерянный в глубинке России город...
Зеленые помидоры
А началась эта история с Ксении Нестеренко – тогда студентки архитектурного факультета УГНТУ, которая принесла в редакцию газеты «Вечерняя Уфа» рисунок одного старого дома – с предложением опубликовать. И как бы вскользь сказала: «В этом доме жил Андрей Платонов».
Дальше – больше. Выяснилось, что писатель жил в доме ее прабабушки – Зои Никитичны Фукаловой (Амурская, 35). Да и бабушка – Тамара Ильинична Ситникова, видавшая Платонова живьем, оказывается, живет и здравствует. Я поспешила на встречу с ней и по «горячим следам» опубликовала в «Вечерке» статью «Финист – Ясный Сокол с улицы Амурской» (от 4 марта 1989 года). Было это в канун 90-летней годовщины со дня рождения писателя.
Недавно, перелистывая старые блокноты, наткнулась на телефон своей знакомой и вновь услышала ее тоненький, детский голосок. Время, оказывается, не только лечит, но и воскрешает (причем, с новыми, неожиданными подробностями). На сей раз Тамара Ильинична вспомнила еще один адрес – дом № 31 по улице Ново-Мостовой, где Платоновы квартировали до того, как переехали на Амурскую.
Дом этот принадлежал Андрею (Ивановичу?) Плотникову, которому в то время уже было за сорок. Плотников слыл человеком грамотным. Интересовался историей Уфы, в частности, революционерами – Иваном Якутовым и Егором Сазоновым. Поговаривали даже, что пишет очерки по истории города.
Жена его – Ида Генриховна – работала врачом в институте имени Мечникова. Плотников имел красивый, с деревянной резьбой, дом. Постояльцам он вскоре предложил съехать с квартиры – ввиду идеологического разногласия.
«С семьей Плотниковых была знакома Маруся Ильина – задушевная подруга моей тетки – Александры Никитичны Фукаловой, – рассказывает Тамара Ильинична Ситникова. – Она и предложила нам взять Платоновых к себе.
Квартирантам отдали комнату Александры Никитичны, которая незадолго до этого вышла замуж за московского скульптора Гаврилу Ивановича Савинского, эвакуированного в Уфу. Тетка на время перебралась со своей дочерью Таней в детский сад, где работала художником. А муж ее – в здание художественного музея на улице Гоголя.
Комнатка, где поселился Андрей Платонович со своей женой – Марией Александровной – выглядела как игрушка: Савинский отремонтировал и обставил ее с большим вкусом и любовью (застеклил шкафчики, где стояли его скульптурки).
Теща Андрея Платонова – Мария Емельяновна – спала на кухне, на сундуке. Где жил сын Андрея Платонова Тошка (Платон) со своей женой Тамарой, которая дохаживала последние месяцы беременности, я не знаю. Знаю только, что его долгое время не прописывали из-за политической неблагонадежности (сидел в тюрьме)».
Самого Андрея Платонова Тамара Ильинична помнит ясно, хотя и встречалась с ним редко: уходил рано, возвращался поздно. А если и бывал дома, то сидел тихо, как мышка. «Общался он чаще с моей бабушкой – Прасковьей Ефимовной Исаковой, – рассказывает она. – У бабушки была своя горькая правда.
Приехала она с мужем в Уфу из Уржума. Помню, как бабушка спросила однажды Платонова: «А ты почему не на фронте?» Из его ответа запомнила только одну фразу о том, что Сталин его часто оскорблял. У самой бабушки ушел в армию сын Алексей и не вернулся.
Гораздо лучше помню его жену – Марию Александровну. Необыкновенно красивая женщина, мадонистого типа: глаза большие, синие; брови изогнутые, тонкие. Суховатый, с выражением горечи, рот. Она частенько заглядывала к нам – поделиться дамскими секретами. Увлекалась косметикой и обучила нас этому искусству. Помню, мама сделала эмульсию для лица по ее рецепту (из яичного белка и какого-то порошка). Кстати, Мария Емельяновна работала в Кремле массажисткой.
В эвакуации Платоновы жили трудно. Отоваривались по карточкам вместе с нами в магазине на улице Ленина. Паек состоял из дефицита – сахар, крупа, водка. Водку Мария Александровна продавала, чтобы выручить деньги на другие продукты. Голь на выдумку хитра: жарила на сковороде зеленые помидоры и научила приготовлению этого блюда и нас с мамой.
Однажды Мария Александровна собралась идти на банкет. Надела на себя красивое платье темно-асфальтового цвета с приглушенной искоркой. С прямыми – до плеч – волосами, она выглядела в нем официально-нарядной.
Жили Платоновы скромно и тихо. Все семейные проблемы решали у себя – «за закрытыми дверями».
Как-то поздним вечером осенью мы услышали, будто под окном кто-то барахтается. Обнаружили в кустах своего квартиранта. Женщины завели его домой, вымыли, но ни шуму, ни ругани слышно не было.
Платоновы съехали с нашей квартиры, как и приехали – без меня. Я жила тогда у мужа – художника оперного театра Николая Васильевича Ситникова (на Советской улице) – с грудным ребенком (Наташа родилась 15 апреля 1941 года).
После отъезда Платоновых в освободившейся комнате поселилась семья Савинских. По окончании войны они перебрались в Подмосковье – на станцию Тайнинская. Гаврила Иванович был знаменитым формовщиком, – отливал скульптуру Юрия Долгорукого в Москве. Дружил с Коненковым и Голубкиной. У него не было одной ноги (до колена) – травмировал ее во время литья одной из скульптур.
Гаврила Иванович частенько приезжал (без семьи) в Уфу – отдохнуть от столичной суеты. К еде был неприхотлив – довольствовался иногда хлебом и килькой. Любил уединение – забирался на подловку и мастерил вечный двигатель. Умер от рака легких. В Москве живет его дочь – Татьяна Гавриловна Савинская – музыкальный работник».
И еще одну известную фамилию вспомнила Тамара Ильинична Ситникова – московского критика Корнелия Зелинского. Он квартировал на улице Ново-Мостовой у Калугиных (в доме № 33, по соседству с домом Плотниковых). Зелинский был одним из немногих, кто захаживал в гости к Платоновым.
Тамара Ильинична Ситникова* и в толк не могла взять, что автор сказки «Финист – Ясный Сокол», которую они с дочерью зачитали до дыр, и их квартирант – одно лицо. Лишь в начале 70-х годов, когда увидела в книге портрет Андрея Платонова, все поняла...
* Т.И. Ситникова – профессиональный художник-монументалист. Одна из работ – настенные росписи в зданиях железнодорожного вокзала и аэропорта в Уфе.
«По небу полуночи»
Вскоре меня ждала еще одна интересная находка: в газете «Красная Башкирия» за 1942 год (от 28 марта) была опубликована информация: «Начались творческие вечера секции московских писателей в Уфе. Первый вечер был посвящен повести Сергея Розанова «Новые реки». Повесть была прослушана с большим интересом.
18 марта состоялся творческий отчет писателя Андрея Платонова. Его антифашистские рассказы «Железная старуха», «Дед-солдат», «Божье дерево», «По небу полуночи» были высоко оценены слушателями как подлинно поэтические произведения. На следующем собрании Андрей Платонов прочтет ряд других произведений».
Достоверно известно, что в Уфе Платоновым был создан рассказ «Броня», где он пишет:
«Саввин был пожилым моряком, он служил инженером-электриком на черноморском крейсере. Будучи ранен в морском сражении в ногу, он теперь залечивал рану в тихом далеком тылу».
Есть в нем и упоминание о реке Белой:
«Мы сидели в траве, на склоне отлогой балки, нисходящей устьем к реке Белой. Перед нами, на той же стороне балки, вжились в землю мирные деревянные жилища: и от них начинались короткие картофельные огороды, спускающиеся вниз по падению земли. Вдалеке по небу плыли облака над синими холмами Урала, столь ослепительно чистые от освещающего их солнца, что они казались святыми видениями. А под теми облаками лежала открытая, беззащитная земля, в труде и терпении непрерывно рождающая благоухающие нивы для жизни людей».
В начале лета 1942 года Андрей Платонов находился еще в Уфе, ожидая мобилизации на службу в армейскую газету. К этому времени относится такая его запись:
«Лето 1942 года проходило в грозах, в дождях и в жаре. Крестьяне и рабочие, уезжая на войну, смотрели из вагонов в поле, на обильные хлеба, на девственные пастбища, и душа их болела: неужели отдавать вору и убийце все это счастье? Нет, мы упредим неприятеля: он пошел со смертью в наши мягкие земли, но он окостенеет тут от нашей руки и сопреет беспамятно в прах: земля наша хороша и для хлеба, и для могилы».
«Башкирский мотив» содержится и в рассказе «Крестьянин Ягафар»:
«Он был самым старым человеком в районе, а может быть, и во всей Башкирии, и его звали все чаще не по имени Ягафар, а по старости – бабаем, что означает по-башкирски дедушка, старик». Сюжет рассказа прост: из большого села Ямаул председатель, а вскоре за ним и другие сильные крестьяне ушли на войну, и бабая назначили в колхоз председателем: «Бабай хоть и ко всему привык за долгую жизнь, однако, любил почетные высшие звания, и теперь молча утешался тем, что он председатель. Он полагал, по военному времени это звание равнялось генералу, который командует всей рожающей силой земли, кормящей армию и согревающей ее».
По свидетельству В. Чалмаева, в Уфе в 1942 году вышла первая книга Платонова военных лет – «Под небесами Родины», набранная в уфимской типографии «Октябрьский натиск». Она открывалась рассказом «Ягафар». (Книгу эту удалось найти в фондах Национальной библиотеки имени Заки Валиди.) Более того, Андрей Платонов с увлечением собрал и переработал около двух десятков башкирских народных сказок (изданы в 1947 году).
В 1941 году вышла мини-рецензия Платонова на книгу С.Т. Аксакова «Детские годы Багрова-внука» (М.-Л. Детиздат, 1941 г.), опубликованная в журнале «Детская литература» (1941 г., № 3) под псевдонимом Ф. Человеков. Главная ее мысль:
«Особая сила «Детских годов Багрова-внука» заключается в изображении прекрасной семьи, вернее – целого рода, то есть преемственности двух семейств, переходящих в будущую, третью, – через посредство внука и сына, через посредство ребенка: семья показывается через ее результат – ребенка, что наиболее убедительно».
Получив вызов на фронт, с рассказом «Броня» и запиской В. Гроссмана – принять «под свое покровительство этого хорошего писателя» А. Платонов поступает в распоряжение армейской газеты «Красная звезда». 5 сентября 1942 года в газете печатается его рассказ «Броня».
Жене шли с фронта письма:
«Я только что вернулся с материалами в «Красную звезду», был на фронте...
Я видел грозную, прекрасную картину боя современной войны. В небе гром наших эскадрилий, под ними гул и свист потоков артиллерийских снарядов, в стороне хриплое тявканье минометов. Я был так поражен зрелищем, что забыл испугаться, а потом уже привык и чувствовал себя хорошо. Наша авиация действует мощно и сокрушительно, она вздымает тучи земли над врагом, а артиллерия перепахивает все в прах! Наши бойцы действуют изумительно.
Велик, добр и отважен наш народ!
Июль 1942 года».
В 1943 году А. Платонов посещает освобожденный от немцев Воронеж. От дальних родственников узнает о том, что его отца – оглохшего и полуслепого семидесятидвухлетнего старика – угнали на Запад... В этом же году умирает его сын Платон.
В 1944 году у Платоновых в Москве родилась дочь Маша. Так в семье появились три Марии: Мария Емельяновна, Мария Александровна и Мария Андреевна.
С Марией Андреевной и состоялся у меня телефонный разговор. Она сообщила о том, что получила мое письмо с фотографией дома на Амурской, 35, но об уфимском периоде жизни родителей, к сожалению, ничего не знает.
Сентябрь 1999 г.
