Фильм, как и другие сферы искусства, в руках мастера — всегда наделен большим содержанием, чем он кажется на первый взгляд. Причем не имеет значения, нагружен ли он замысловатым сюжетом или сложной архитектоникой. Всего этого нет в фильме "Завод". Сюжет — простейший, визуальное содержание — тоже. Фильм - аскетичен. После просмотра складывается впечатление, что автор делает акцент на драматургии фильма, его смысловому содержанию, если не вовсе — авторском манифесте, который просто выпирает из каждой реплики героя фильма. Тем не менее — что это за манифест, вы узнаете ниже, также, как и я. Многие марксисты ждали этого фильма как отсылку к соцреализму. Но так ли это?
На мой взгляд, фильм "Завод", - четко структурирован и автор, посредством языка кино, показывает нам несколько грубо и схематично, на пальцах — как устроено государство сегодня, но с несколько необычной для современного российского кино - точки зрения.
Государство в фильме структурно представлено тремя этажами. То есть — этих этажей, страт, меньше — уже быть не может, потому что это выгодно олигархату, и быть их больше — тоже. Потому что это - не выгодно ему. Что это за социальные страты? Самая низшая и разнородная, с каждым днем растущая — пролетариат и другие, выдвинутые на обочину. Самая высшая — элита и олигархат, которую обслуживает нижний этаж, если не подвальный. Между этими двумя стратами — находятся силовые структуры, обслуживающие интересы элиты и выступающие в качестве заслона между нижним этажем и верхним. А рядом пристроилась еще одна — не то страта, не то черт знает что, причем структура непостоянная, блуждающая, но всецело зависимая от верхнего этажа — СМИ, и в логике фильма они не способны выполнять свое фактическое предназначение и быть посредником между элитой и пролетариатом, обеспечивая диалог с властью. В фильме "Завод" — все эти структуры и их роли в сегодняшней реальности четко представлены.
Большую половину фильма — мы по сути, слышим сплошной монолог главного героя — рабочего Седого, обращенного к взятому в заложники олигарху Калугину, взращенному «лихими девяностыми», чьи интересы заканчиваются там, где начинаются интересы другого. Так что этот отчаянный монолог Седого — еще и безысходный. Потому что Калугин уверен в силе капитала, что его выкупят, безразличен и циничен.
Безысходность.
Безысходностью пронизана вся ткань картины. Она и есть пресловутая атмосфера. Уже с первых минут начала акции затеянной рабочими завода — становится понятно, что они обречены. Вернее — не становится — еще, но уже есть некие сомнения. Безысходность и противостояние двух миров и полюсов напряжения. Причем сразу дается понять - на что пойдет капитал и на что пойдут рабочие завода ради своих целей. Думаю, автора волновал именно этот ракурс, и не случайно свои претензии к этому несправедливому миру, он вложил в уста главного героя, и запер его вместе с коллегами и братьями по оружию, разрываемого проклятыми вопросами — именно в замкнутом пространстве своего родного цеха, который уверенно олицетворяет только склеп или саркофаг. Причем — для Седого и его друзей. Потому что мало вероятно, что он пойдет на преступление и лишит жизни Калугина, каким бы тот негодяем не был.
Пространство.
Пространство в фильме играет свою особую роль и выступает образным, символичным и структурным дополнением к вышеописанным этажам страт, определяя их границы и наделяя каждое пространство своим временем и атмосферой, которую автор выделяет светом, звуком, содержанием кадра — архитектоникой. Рабочие — закрыты от внешнего мира в пространстве цеха, другие — находящиеся за его пределами, в миру, в пространство завода если и проникают, то выборочно, как в случае с телохранителем Туманом, и только преследуя свои личные материальные интересы, никак не согласуясь с интересами рабочих.
Герой задает много вопросов, но по сути — он задает их самому себе, или тому, кто мог бы их услышать. Бог или некие высшие демиургические силы — в фильме не упоминаются. Только один из коллег Калугина пару раз крестится. Автор не предполагает присутствия сил свыше. Свыше — заканчивается на олигархе Калугине. И поэтому масса вопросов, превращающихся в упреки, остаются без ответа зависшими в пространстве цеха, или цинично парированы популлизмом олигарха. Полная безысходность. Ближе к финалу уже начинаешь ощущать обреченность Седого. Тем более Калугин заявил, что справедливости нет. А Седому и ответить на это нечего. Вообще — конфликт — Седой-Калугин, на мой взгляд — совершенно инертный и выигрывает в нем только Калугин. Потому что слушать упреки от такого мужественного и жесткого Седого, почему одни живут так, а другие вот так — слушать утомительно, если не оскорбительно. Потому что сегодня не вчера, и капиталист не тот. И подход к этой теме должен быть грамотный, основанный на теории классовой борьбы, а не лозунгах. Мог бы быть такой герой, неграмотный работяга. Если бы фильм претендовал на реализм. А это — не так. Потому что автор выстроил структуру совсем иного содержания, и скорее — символичную. Герой Седого, альтер-эго автора. И автор сам загоняет себя в угол, не в силах ответить себе о причинах несправедливости и тем более дать понять — как выйти из этого цеха со своим героем к уже другому обществу. Иначе выходит шариковщина — все поделить! А классовому врагу, мелкобуржуазному мещанину — сегодня только это и нужно. Увидеть — что классовая теория — филькина грамота, и ни к какому справедливому обществу пути нет, не было, и — не будет. Все это в фильме завод — нараспашку. Хотя я уверен — автор хотел другого. Но выход из злополучного цеха к свободе — он нашел в лице очеловеченного, впрочем, как и все окружение Калугина - Тумана, переживающего личную семейную драму, и вполне возможно — даже способного к рефлексии. Выход в последнем акте Тумана — это и есть катарсис и авторский посыл. Хотя и невнятный. Это Туман срывает маску с Седого, обличая того в моральной нечистоплотности и эгоизме, затеявшем похищение Калугина не ради социальной справедливости, а гонимый желанием перенести свою душевную боль и ущербность на другого, снять с себя ответственность. Это благодаря Туману мы понимаем, что классовой борьбой тут и не пахло. А еще автор дает нам понять, что вся эта ситуация с заводом, Калугиным, Седым, пробудило в Тумане что-то, что было очень глубоко. Это перевоплощение почти не заметно и никак не мотивированно. Но оно происходит. Потому что вместе с Туманом, и автор ищет выход из ситуации. Можно допустить, хотя это только догадки, что Туман в последней сцене с Седым, а возможно — и ранее, стал причастен вопросу о несправедливости. И в последней сцене, после того, как спецназ зачищает цех и Седого, он, что-то понимая, не уезжает вместе со всей свитой освобожденного Калугина, а уходит пешком той дорогой, которой в начале фильма, шел через степь Седой. Можно только догадываться, что вынес из завода Туман, и какие мысли его переполняли. Поэтому для меня Туман самый главный герой. Я могу ошибаться. Я не читал ни одного отзыва об этом фильме и интервью с автором. Но мне видится образ Тумана восходящего к горьковскому Ваське Пеплу или библейскому Блудному Сыну.
Может быть — это так и есть. Потому что всю безысходность и неудачу фильма снимает только этот ракурс взгляда. Только он способен
оправдать казалось бы — безсмысленную — смерть Седого. И бунт одиночки сразу обретает смысл и даже свое продолжение. А без этого взгляда — это не более чем криминальный триллер с претензией на что-то большее. О том, что не стоит поднимать голову или встать с колен. На радость тем, кто жить не может, чтобы не превратить в один большой эвфемизм идею о социально справедливом обществе.
