Поле жесткой серо-желтой травы простирается насколько хватает взгляда. Она мерно колышется под порывами ветра. Пока ветер только нежно гладит траву, а ощущение, что он гладит пшеничного цвета волосы большой, необъятных размеров головы. Старик сидит на ступенях единственного на многие мили дома и смотрит слезящимися глазами на пробегающие по траве волны. Он помнит этот ветер и это поле с малого возраста. Оно родился и умрёт здесь. Ему кажется, что поле травы – это его пшеничные волосы в пять лет, в пятнадцать, тридцать… Сейчас волосы серые, седые. Ветер их всё так же поднимает, но словно с неохотой и неприязнью. Ветру с ним неинтересно.
Со ступеней двухэтажного деревянного, крепкого дома, выкрашенного в облупившийся красный цвет, видно совсем немного, но порой кажется, что целый мир. Вдали видны одинокие деревья, где он похоронил сначала собаку и сына, а затем – жену. Тяжело и непонятно зачем жить. Он совсем одинок.
Погода располагает к печальным настроениям и старик, вместо того что бы спрятаться в тёплый опустевший дом, медленно, с трудом встаёт и идёт к отдельно стоящей мастерской с гаражом, где стоит его потрепанный пикап.
Бензина хватит до заправки, а там можно доехать до посёлка, купить хлеба и, может, подобрать бродячего пса и оставить у себя жить.
Он заводит пикап и с шумом выезжает на песочную дорогу. Уже в пути понимает, что скоро начнётся сильный шторм, когда ветром ломает деревья и скидывает куски черепиц с крыш. Но старик продолжает поездку.
Дорога среди полей кажется такой же бесконечной, как его жизнь. Старик качает головой в такт своим мыслям. Ему кажется, что этот мир просто забыл про него. Старуха смерть не заходит на огонек, потому что его адрес потеряли даже на почте, и приходится ездить за ней в посёлок.
В посёлке пустынно. Люди разбрелись и попрятались в ожидании сильного ветра с дождём. Одиноко лает вдалеке злобная дурная собака. Лай кажется неестественно громким и жутковатым.
Старику нечего бояться, но он ёжится от этих звуков и от звуков хлопающих ставней, которые ещё не успели закрыть. Ветер крепчает, по дороге скачет и катится кем-то забытое жестяное крашеное ведро. Старику кается, что сейчас душевное состояние и состояние вокруг слились в единое целое. На душе пустынно и больно. Магазин открывают с неохотой, но всё же пускают старика и даже предлагают угостить кофе. Обратно ехать нет смысла и опасно. Завязывается неспешный разговор с хозяином магазина.
Он рассказывает немногочисленные новости посёлка, да всё больше о том, что люди собирают вещи и уезжают в города, бросив никому ненужные дома и многие вещи. Выручка магазина с каждым годом уменьшается, ассортимент становится всё проще и дороже. Иначе не выжить. За окном бесится ветряная буря.
Старику приходится остаться на ночь. Это недешево, но ему особо не на что тратить свою пенсию и ежегодный доход от сдаваемых в найм полей.
Ночь тянется как плавленый на сковородке сахар и имеет металлический привкус одиночества.
На утро ветер утихает, а старик узнает, работает ли нынче нотариус, или тоже уехал. Нотариус теперь здесь не живёт, но приезжает раз в неделю, помочь с делами местным фермерам.
Старик вздыхает. Ждать несколько дней и жить в посёлке не хочется. Набирает в магазине продукты на длительное время, добавляет в привычный набор дорогую бутылку вина, сыр, хлеб и разную снедь «для пикника».
Хозяин магазина смотрит с грустью, помогает выбрать самое лучшее. Он помнит, что на днях у его жены день рождения. Он знает о странной традиции старика приходить в этот день на могилу к жене.
Старик уезжает. Приезжает в дом, выкладывает продукты. Берет набор для пикника и ружье. Пишет записку, оставляет на столе.
Пешком идёт до дерева, где похоронена его небольшая семья.
- С днём рождения, милая… - почти беззвучно говорит он, наливая с бокалы вино и нарезая хлеб и сыр.
Осушив бокал и съев бутерброд с сыром, он раскладывает остатки продуктов на могиле. Садится и прислоняется к стволу огромного дерева. Несмотря на холодный, пробирающий до костей ветер, ствол дерева удивительно тёплый и удобный.
Всё так же играет высокой желтой травой ветер, всё так же по траве ходят волны.
Всё так же в округе – ни единого человека. Звук выстрела вряд ли кто-то услышал.
На миг встрепенулись и закричали птицы с дерева, а затем, покружив, вернулись обратно… Где-то вдалеке взметнулась в вое дикая собака и так же неожиданно замолчала. Ничего не изменилось ни для кого. Только на миг вдруг наступила жуткая нечеловеческая, душераздирающая тишина. А затем, снова задул ветер, снова зашелестела трава, побежали букашки по стволу и корням дерева собирать крошки хлеба и капли стариковской крови…