Татьяна Глаголева

В помещении царит обычный шум-гам, то тут то там вспыхиваают разноцветные огоньки и и пухают приглушенные хлопки, похожие на звуки хлопушек. Разноцветные конфетти повсюду: на столах, полу, в волосах, чашках горячего и остывшего чая и кофе... - Петров! На ковёр! На миг шум стих до абсолютной тишины, проискрило молниями напряжение, снова вернулся привычный гам. Петров не особо хочет идти, но что поделаешь. - ннну, и что это у нас такое? Почему план не выполняем? Сначала Петров что-то невразумительное начал мямлить, а потом его вдруг обожгло горячей волной и он взорвался. - Вы вообще видели, о чём...

Чёрный дождь льёт стеной. Тускло поблескивают намокшие стены чёрных, плоских без освещения домов. Источников света нет. Всё кажется чёрным и плоским, а дождь - волной за волной накрывает город. Всё слилось воедино и кажется - нет жизни за стенами домов. Нет жизни в переулках и в подворотнях. Нигде не теплится огонь, нигде нет ни намёка на свет. Воздух плотно забит звуком непрекращающегося дождя. С трудом, сначала еле слышно, на границе слышимости, но затем всё громче, всё тревожней завывает сигнал воздушной тревоги...

16.04.20 Рядом с тобой я такая смелая, Рядом с тобой я такая открытая, Я такая честная, дура влюблённая! Разве я часто тебе пишу? Разве что-либо от тебя я прошу? Ты отвечаешь - уже хорошо. Не отвечаешь - переживу...

… Вечереет. Момент, когда границы стираются и привычные предметы не сразу узнаются. По-летнему тепло и почему-то - до звона в ушах - тихо. Никого. Он идёт, погруженный в какие-то думы, ничего не замечая, ровно, быстро, почти по-военному чётко. Руки убраны в карманы светлого плаща, на голове - шляпа. Неужели кто-то ещё так ходит? Время дня, когда ничего не отбрасывает тени, но всё само похоже на одну большею бледную тень. Нет ни малейшего ветерка, птицы молчат. Гул шагов иногда вдруг поднимается,...

Здравствуй. Человек, который думает, что друг. Нежность. Заполняет всю меня и всё вокруг. Кожа. Манит прикасаться, целовать. Запах. Вьёт веревки из моих нелепых чувств. Ты не в курсе. Хотя вру. Наверняка ты знаешь всё. Всё ты знаешь. Но не веришь. Незачем. Милый. Знаешь ли, что улыбаюсь я Каждый раз, когда ты просто пишешь? Краски...

В парке стыло и сыро. На голых ветках торчат темно-бурыми пятнами одинокие листья. Ветер продувает до костей - почти незаметный, но присутствующий везде. Шевелит уголки отсыревших газет в руках одиноких граждан, прячущих шеи за стоячими воротниками фетровых пальто, а уши - под фетровыми шляпами. Бесполезно. Остались самые стойкие. Смеркается. В голом парке почти нет деревьев и совсем нет огней. Одинокие люди по одному встают с разбросанных по парку скамей и уходят, каждый в свою сторону, растворяясь и сливаясь с сумраком города...

Перестук колёс по рельсам. Мягко укачивают вагоны потёртого жизнью пассажирского поезда. Лучи солнца бросают в салон куски света, скруглённые по углам. В косых лучах пляшут пылинки. Вагон прогрелся снаружи и внутри. Воздух парит. Открытые форточки не спасают. Жарко по-летнему. Вагон полупустой. Люди дремлют, читают газеты, ходят курить в тамбур. В динамиках порой просыпается шипение и трескучий голос объявляет об остановках и закрытии дверей. Поезд останавливается, двери открываются - закрываются, едет дальше...

Восемь, нет, шесть часов вечера, а тьма на улице - хоть глаз выколи. Василич привычными точными движениями сметает позёмку с промёрзлых деревяшек единственной на всю округу уличной скамейке, освещенной ярким синюшным светом фонаря. На оголенной окрашенной древесине появляется сухо постукивающая шахматами, видавшая виды, шахматная доска. Василич подготовлен всерьёз: помимо несчётного количества подштанников, носков и свитеров под ватником, ватными штанами, валенками; под шапкой - мехом и наружу и внутрь - ещё несколько слоёв самых тёплых шарфов...

Солнце прогревает пыльную сухую землю. Жарко. Пыльный кот неопределенного оттенка щурит приоткрытый глаз на обнаглевшую снующую рядом мышь. Коту жарко, шерсть не спасает, но лень и тишина словно приклеили его к вытоптанному кем-то кусочку земли. Коту хорошо. - Мууурка! Мууурка! - орёт звонкий женский голос почти в ухо. Кот недовольно водит ушами. Нашла место где орать. - Мурка! Ну где же ты! Того и гляди, наступит, баба дурная. Кого ищет? Корову что ли? Все коровы далече. Ори, не ори - все равно не услышат...

Тёмная ночь, пронизанная тысячами звезд и теплыми потоками легкого летнего ветра. Каменистые леса. То взбираются в горы, то обессилено отступают. Аромат ночных цветов. Пение лягушек и сверчков. Глухо ухает сова. У изголовья моего простого ложа из мха поблескивает и тихо журчит источник. Я вдыхаю свежий воздух и вместе с ним - весь мир. Выдыхаю покой и усталость от дневного перехода. Путь мой почти закончен. Где-то здесь, в этих лесах и низких но острых как зубы хищника, горах и скалах живет отшельник...

Куда уходят тучи, грозы? За горизонт! За горизонт! Куда уходят беды, слезы? За горизонт! За горизонт Я правлю свой корабль вдогонку солнца, на закат. Алеют ярким блеском латы, волнуется плюмаж и плащ. Я рыцарь счастья и отваги. Куда спешу? За горизонт! Когда нет ветра, сам сажусь за весла и всё спешу за горизонт...

Здравствуй, милый! Это Аня. Ты, наверное не узнал. Не забыл? Ой, как приятно! Я поеду на вокзал. Встречу там тебя, как прежде, ровно в восемь, у часов. Мы пойдем пешком с тобой в старый хостел у метро. Нас там помнят люди, стены. Там есть завтрак и постель. Нас никто там не запишет, мы инкогнито придем. Мы лежим и тихо дышим - этот мир для нас двоих. Помнишь, утром мы с тобой вставали рано, в пять утра. За окнами - светлою. И по улицам гуляли. Тихо. Люди спят… Тебе пора? Подожди ещё минуту! Помнишь, мы тогда замерзли и искали теплый двор? Кажется, заснули на скамейке, в тишине...