Жизнь выдающихся людей окутана тайнами, которые выходят наружу только спустя века. В данном случае хватило нескольких десятков лет, чтобы правда всплыла на поверхность. В отрывках из книги «На волнах жизни» знаменитой оперной певицы Ламары Чкония, приведенных ниже, рассказывается о трех Генсеках СССР – Никите Хрущеве, Леониде Брежневе и пока еще секретаре партии Михаиле Горбачеве, а также о некоторых руководителях дружеских в то время республик и стран Советского Союза. Певицу часто приглашали на правительственные концерты, после которых проводились банкеты. Любопытные факты, о которых рассказывается в дневниках Ламары Чкония, прольют свет на общую обстановку, которая царила в разные эпохи существования советского государства.
1962 год, 21 декабря, г. Киев
Вчера правительство Украины справило большой банкет в честь Никиты Хрущева и югославского президента Броз Тито. Из театра пригласили меня и знаменитого украинского певца, народного артиста СССР Дмитрия Гнатюка. О том, как прошло это застолье, расскажу немного позже. А сейчас хочу остановиться на тех событиях , которые предшествовали этому.
В конце ноября 1962 года вся труппа Киевского оперного театра была на гастролях в Москве. Все спектакли, как оперные, так и балетные, с большим триумфом прошли в Кремлевском дворце съездов. На мою долю тоже выпала часть общего успеха. 6 декабря в опере Рихарда Вагнера «Лоэнгрин» я исполнила роль Эльзы. А 9 декабря, под конец гастролей, состоялся праздничный концерт, в котором я с оркестром исполнила арию Пажа из оперы «Гугеноты», а также любимую песню украинского народа «Соловейко» М. Крапивницкого. На мне было новое великолепно сшитое бархатное концертное платье золотистого темно-вишневого цвета. Без излишней скромности могу сказать, что в этот вечер в Кремлевском дворце на мою долю выпал большой успех. Зритель буквально не отпускал меня со сцены!
Во время концерта к нам за кулисы зашел Виктор Петрович Гонтарь и сказал, что Хрущев видных людей театра там же, в Кремлевском зале, приглашает на прощальный банкет. Виктор Петрович также предупредил, что Хрущев со своей женой сразу после концерта будут ожидать нас в банкетном зале, поэтому у нас не будет времени переодеваться. Все должны прямо в сценических костюмах перейти туда.
И действительно, после концерта солисты, дирижеры, режиссеры и директор, всего 18 человек, пришли в банкетный зал, где в дверях встречали, как положено хозяевам, сам Никита Хрущев и его жена. Там находилось несколько партийных руководителей Украинской ССР. Никита Хрущев улыбался, был галантен и предупредителен. Поздравив всех с успехом, пригласил всех к столу. Затем обратился к директору театра Виктору Петровичу, указывая на меня, и громко заявил: «Эту черноглазую прелестную певицу посадите во главе стола, рядом со мной!». Привел меня к головной части стола, где уже сидела его супруга, сел рядом с ней и указал мне на стул с другой стороны рядом с ним.
Вначале все мы были немного скованы. Это не шутка – сидеть за одним столом, тем более рядом, с руководителем такой большой страны! Разрядил обстановку сам Хрущев, когда взял полный стакан коньяка, одним глотком осушил и предложил всем следовать его примеру. Затем было множество тостов, и большинство гостей оказались под Бахусом, кроме меня, так как я вообще не пью.
Хрущев был очень внимателен ко мне, предлагал отведать разные кушанья. Когда он порядочно опьянел, стал рассказывать эпизоды из своей жизни. Интересно было то, что героем всех этих эпизодов был Иосиф Сталин. Он, не стесняясь, рассказывал о нем со злобной завистью и отвращением, вспоминая его интимные и общественные дела. Как Сталин любил пить грузинское вино (фактически обрисовал его как пьяницу), как он любил женщин и как был жесток и немилосерден к ним. Говорил, что у Сталина не было музыкального слуха: что его книги писали ему другие люди; что не было у него элементарного чувства благодарности; что никогда не ценил, не уважал, над всеми смеялся, в том числе и над ним. «Вы не поверите, но Сталин по моей голове стучал курительной трубкой!» - фантазии Хрущева перешли все нравственные границы. Его жене, видимо, очень неудобно стало, и, тайком подергивая его за рукав, она тихо просила: «Никитушка, уже поздно, хватит столько пить. Уже время уходить». Хрущев не хотел уходить и настаивал на своем.
Надо сказать, что я тоже торопилась в гостиницу «Москва», где Морис ожидал меня. Но, как видно, фортуна в этот день мне не сопутствовала. Произошло для меня и моей семьи неприятное и непредвиденное событие.
В Киевском оперном театре работает режиссер, достаточно талантливая и энергичная, Ирина Молостова. Она, естественно, тоже была на банкете. И, как видно, захотела блеснуть своей эрудицией, взяла бокал и попросила слово. Тост она начала хвалебными словами в адрес Коммунистической партии, затем начала хвалить украинское правительство и, наконец, стала отмечать заслуги дирекции нашего театра. В частности ее истинно демократическую политику, а также то, что киевский театр является интернациональным в полном смысле этого слова. Поэтому в нем вместе с украинцами работают русские, евреи, татары, армяне и грузины...
«Грузины?! – вскрикнул Никита. – Какие грузины?!». Ирина Молостова артистичным жестом указала ему рукой в мою сторону и разъяснила: «Да вот же, рядом с Вами, черноглазая прелестная певица!» - повторила она слова Никиты Хрущева, сказанные немного ранее при входе в банкетный зал. Никита резко повернулся с полным бокалом и случайно облил мое новое концертное платье коньяком, злобно процедив сквозь зубы: «Как? Вы грузинку пригрели?». Страх овладел мной, стало холодно. У Хрущева, видимо, тоже испортилось настроение, и банкет скоро закончился.
При выходе из дворца съездов у дверей догнал меня наш директор В.П. Гонтарь: «Ну кто тянул эту дуру за язык говорить такой тост, а тем более сказать, что ты грузинка? Я собирался по приезде в Киев представить тебя на звание народной артистки Украины. Сейчас мне будет очень трудно это сделать».
В гостиницу «Москва» вернулась в пять часов утра. Морис не спал, ждал меня. Естественно, я ему все подробно рассказала, очень расстроилась, когда взглянули на платье. Материал, который с таким трудом раздобыли у спекулянтов, не подлежал реставрации. Решили платье оставить на память как реликвию.
А теперь вернемся к киевским событиям: 19 декабря весь Киев стоял на ногах, поскольку в Украину прибыли югославский президент Броз Тито и Никита Хрущев. После официальных событий 20 декабря вечером состоялся большой банкет. Виктор Петрович вызвал меня: «Так как Никите Хрущеву очень понравился в твоем исполнении «Соловейко», украинское правительство решило, что эту песню ты должна спеть на банкете». Это выглядело, как в грузинской народной поговорке: «Ишаку трава мяты не нравится, так ему принесли ее и под нос бросили!». Поэтому очень испугалась , заволновалась, так как хорошо помнила события в Московском дворце съездов, когда Хрущев злобно выпалил сквозь зубы: «Как? Вы грузинку пригрели?».
Пришлось собрать всю энергию и силу воли, чтобы перед выходом успокоиться. Для храбрости подумала: «К чертовой матери их всех, в конце концов, не могут же они меня съесть!». Успокоила себя и вышла петь «Соловейко». Слава богу, хорошо спела, наверное, даже лучше, чем в Москве. Раздались аплодисменты от всех столов, выкрики «Браво! Браво!». Броз Тито вскочил с места, подошел ко мне, поздравил с успехом и поцеловал руку. Затем хорошим русским языком успел сказать несколько теплых слов. Около него появился Хрущев. Броз Тито повернулся к нему и сказал: «Как хорошо поет эта украинская женщина. Хочу пригласить ее в Югославию на гастроли!» На это Хрущев холодно ответил: «Я знаю эту украинскую женщину. Чтобы ты знал, она вовсе не украинка, она – грузинка». После таких слов эти два «джентльмена» с ледяными лицами вернулись к столу, банкет очень скоро закончился. Морис, моя личная охрана, ждал на Крещатике. Вернулись домой, но до утра не могли уснуть.
Оказалось, что эти два человека, обладающие громадной силой и влиянием, до сих пор завидуют мертвому Сталину. Они настолько ненавидели его, что даже не могли контролировать свое поведение.
Ламара Чкония, "Соловейко". Композитор М. Крапивницкий
1976 год, 20 декабря, г. Москва
Вчера в Кремле в знаменитом Георгиевском зале состоялся торжественный прием в честь 70-летнего юбилея Леонида Брежнева. На приеме присутствовали послы всех стран, с которыми Советский Союз поддерживает дипломатические связи. Приглашены были такие первые лица республик Советского Союза и так называемых демократических стран. Среди них – Эдуард Шеварднадзе, Густав Гусак, Тодор Живков, Гейдар Алиев, Янош Кадар, Фидель Кастро, Эрих Хонеккер, Николае Чаушеску и многие другие. Огромный зал был набит столами и людьми. Приглашены также академики, маршалы, герои Советского Союза.
В концерте принимали участие Елена Образцова, Евгений Нестеренко, Владимир Атлантов, Анатолий Соловьяненко, Мария Биешу, Муслим Магомаев и я. К этому концерту все готовились с большой тщательностью.
Очень волновались и представители правительства. На репетициях присутствовали заведующий отделом культуры ЦК В. Шауро и первый заместитель министерства культуры СССР И. Кухарский. Первые три репетиции прошли в Большом театре, а последняя – в Георгиевском зале, где и должен был состояться прием. Мои знаменитые коллеги очень уважительно были настроены ко мне. В особенности Елена Образцова, которая в порыве откровенности сказала, что, оказывается, ее муж дома часто говорит о моих успехах и спрашивает Елену, познакомилась ли она со мной.
Юбилейный концерт был составлен таким образом, что после каждого приветственного слова исполнялся музыкальный номер. Концерт открыла Елена Образцова. Я пела четвертой. Исполнила «Соловей» Алябьева. Когда вышла на сцену, для своего успокоения выждала некоторую паузу, обвела глазами весь зал, увидела, что далеко от меня за столом сидели А. Кириленко и его супруга Елизавета, которая улыбкой и кивком головы дала знать, что все идет хорошо, чтобы я не волновалась. Видимо, это благотворно подействовало на меня, прибавила силы – я собралась и хорошо спела. В конце высокую ноту «ре» взяла как никогда сильно и красивым тембром. Взорвались аплодисменты и я, счастливая, вернулась к своему столу, гд со мной сидели Е. Образцова, В. Шауро, И. Кухарский. Во время пения мне показалось, что Эдуард Шеварднадзе, сидящий за столом недалеко от сцены, бледный, как полотно. Я подумала, неужели он из-за меня волнуется. Ведь нет никакого повода – мой голос хорошо звучит. Когда села за стол, шепотом поделилась своими мыслями с В. Шауро. Он тихо засмеялся и ответил: «Ламарочка, ему сейчас не до вашего пения. Ему сейчас самому через 5 минут с докладом надо выступать».
Когда банкет закончился и люди стали расходиться, ко мне подошел Эдуард Шеварднадзе и сказал, что Л. Брежневу мое пение очень понравилось, и повторил слова Брежнева: «Очень хорошо, что грузинский соловей поет русского «Соловья». В конце Эдуард Шеварднадзе добавил: «Молодец, Ламара, мы гордимся тобой!».
Меня поздравляли со всех сторон. Рядом со мной был секретарь президиума Верховного Совета СССР Михаил Гиоргадзе. В это время наше внимание привлек мужчина приблизительно шестидесяти лет, изрядно выпивший, который кричал на весь зал: «Мне море по колено, нечего мне бояться. Вот если захочу, вот ее поцелую и за талию возьму!». С этими словами он, шатаясь, направился ко мне, взял за талию и попытался поцеловать. Я его толкнула и отцепила от себя. Возмутившись, спрашиваю Гиоргадзе: «Кто этот мужчина?». Он боязливо шепотом ответил, что это брат Леонида Брежнева. Я ответила ему, что мне все равно, кто бы ни был, если он еще раз полезет, я ему пощечину врежу! К счастью, тут же появилась жена этого мужчины, схватила его под руки и силой увела оттуда. На лестнице Кремлевского дворца догнал В. Шауро и сказал: «Ламара, ты произвела такой эффект, что все только о тебе и говорят!».
Ламара Чкония «Соловей», дирижер Максим Шостакович Лиссабон (Португалия), 1977 год
1980 год, 5 октября, г. Тбилиси
Вчера в храме Пицунды состоялся мой очередной сольный концерт, на котором присутствовали секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев и его супруга Раиса. Несмотря на ужасную погоду (гром, молния, ураган и ливневый дождь) весь зал был переполнен народом.
Этот концерт я бы не внесла в дневник, если бы не один маленький курьез. Когда уже прошло больше половины концерта и я во время оваций вышли в кулисы, чтобы глотком чая освежить горло, там меня ожидал работник госбезопасности, который сообщил, что на улице ураганом повалены большие деревья, вся проезжая часть перекрыта, и поэтому он просит как можно дольше растянуть концерт, пока очистят улицы. Иначе Горбачеву придется ждать. Я ответила, что продлить концерт не трудно, но у нас с мужем на руках железнодорожные билеты и я боюсь опоздать на поезд. Он ответил: «На счет этого Вы не беспокойтесь, мы все уладим».
Аплодисменты продолжались, и я быстро вышла на сцену. Таким образом я без перерыва час и сорок минут стояла на сцене. Более того, пришлось спеть из оперы Доницетти «Лючия ди Ламмермур» всю сцену сумасшествия Лючии.
В конце-концов тот же работник госбезопасности пришел за кулисы и объявил: «Ламара, большое спасибо, все в порядке. Можете закончить концерт». После концерта Раиса и Михаил Горбачев поднялись на сцену и поздравили меня: «Ламара, ты истинно гениальная певица!». Я поблагодарила и распрощалась с ними. Работник госбезопасности на черной «Волге» проводил нас до железнодорожной станции города Гагры. Когда входили в купе, проводник вагона вслед нам крикнул: «Это как же, вы так поздно спохватились, к вашему счастью, поезд не может выехать целых 50 минут – впереди на железной дороге происходят ремонтные работы». Я и Морис, улыбаясь, переглянулись. Буквально через 3 минуты поезд тронулся.
Ламара Чкония, Доницетти «Сцена Лючии», хор и оркестр Большого театра СССР, дирижер: Марк Эрмлер
Все фото и видео материалы предоставлены для Искусства Звука племянником Ламары - Мерабом Чкония.
