Их было тридцать – дворянских недорослей, воспитанников Царскосельского лицея первого набора. Как сложилась их судьба? Что мы знаем о них?
Кое о ком – почти ничего. И тогда возникают догадки и легенды.
Для начала – о, наверное, самом таинственном среди лицеистов.
В альбоме директора Лицея Энгельгардта есть запись: «Вспомните хоть по этой строке Сильверия Броглио. 1817. Июнь. Лицей». Одно из очень немногих достоверных свидетельств жизни этого человека…
Сильверий Францевич Броглио (де Броль; Sylvere Broglia), шевалье де Казальборгоне. Он же – «Граф», «Косой маркиз», один «из последних по успехам учеников и первый по шалостям».
Вы помните ль то розовое поле,
Друзья мои, где красною весной,
Оставя класс, резвились мы на воле
И тешились отважною борьбой?
Граф Брогльо был отважнее, сильнее,
Комовский же — проворнее, хитрее;
Не скоро мог решиться жаркий бой.
Где вы, лета забавы молодой?
Так Пушкин будет писать в черновиках «Гавриилиады». Имя Брольо встретится и в черновом варианте «19 октября»:
Спартанскою душой пленяя нас,
Воспитанный суровою Минервой,
Пускай опять Вальховский сядет первый,
Последним я, иль Брольо, иль Данзас.
Броглио с самого начала не радовал наставников: «Не способен, прилежание тщетно, успехов нет... Нерадение и непонятность… Не способен и не надёжен в успехах… Ни охоты, ни способности» - типичные отзывы о нём. В списке окончивших и выпущенных на военную службу по рейтингу он будет стоять последним. Впрочем, видимо, это его не очень волновало. В «Национальных песнях» читаем:
Графу нет большой заботы,
Будь хоть юнкер он пехоты,
Отмечали и его «крайнее упрямство и чувствительность с гневом, который не есть действие вспыльчивости», и то, что он «всеми силами старается о своём исправлении».
Достоверных изображений Броглио до нас не дошло. Есть только карикатура Илличевского, где трудно говорить о каком-либо сходстве.
И.Пущин приводит в своих воспоминаниях слова Александра I. «Что ж это будет? - говорит царь. - Твои воспитанники… снимают через забор мои наливные яблоки, бьют сторожей садовника Лямина (точно, была такого рода экспедиция, где действовал на первом плане граф Сильвестр Броглио)».
Отголосок явно тех же «экспедиций» - и в «Национальных песнях»:
Косой Маркиз
Взойдя в каприз,
Со птичником бушует.
К Броглио многие пушкинисты относят обращение в «Пирующих студентах»:
А ты, красавец молодой,
Сиятельный повеса,
Ты будешь Вакха жрец лихой,
На прочее — завеса.
Хотя студент, хоть я и пьян,
Но скромность почитаю —
Придвинь же пенистый стакан,
На брань благословляю!
Иногда эти строки адресуют князю Горчакову, но, судя по отзывам, тот никак не походил на «лихого жреца Вакха»...
Судьба Броглио долгое время была неизвестна его друзьям. Пущин не единожды в письмах из Сибири интересуется, где Броглио, а потом получит неверные сведения. В уже цитировавшихся мной записках он напишет: «Граф Сильвестр Броглио, теперь сенатор Наполеона III» А потом пометит на полях: «Это сведение о Броглио оказалось несправедливым; он был избран французскими филеленами в начальники и убит в Греции в 1829 г.». Где же правда?
Но многие не явятся меж нами…
В то время, когда поэт писал эти строки, Броглио, по всей вероятности, уже не мог «явиться». Хотя и встречается дата 1829 г., но чаще всего указывают, что он погиб в 1824 году (иногда и уточняют – 18 сентября).
Сын эмигранта, носивший, как и все мужчины его рода, Мальтийский крест, после окончания Лицея Броглио уезжает на родину, в Пьемонт. Там с 14 сентября 1817 года он стал служить в чине поручика в сардинской армии, где уже находился его старший брат Фредерик-Доминик.
Это было время потрясений и революций:
Тряслися грозно Пиренеи,
Волкан Неаполя пылал,
Безрукий князь друзьям Мореи
Из Кишинева уж мигал.
И эти потрясения не прошли мимо Сильверия Броглио. Вместе с братом он участвовал в восстании против королевской власти. После подавления восстания Броглио, лишенный чинов, орденов, имущества, был изгнан за пределы родины «навечно».
Но разгорался новый очаг борьбы – Греция. «Безрукий князь» Александр Ипсиланти (грек, генерал русской армии, искалеченный в «битве народов» под Лейпцигом), возглавивший «Филики этерию» [«общество друзей»] 6 марта 1821 г. с группой этеристов перешёл через Прут и призвал народ дунайских княжеств к восстанию против турецкого ига. Греческая революция продлится много лет и завершится победой уже после смерти Ипсиланти. А пока многие горячие головы последуют за ним. «Первый шаг Александра Ипсиланти прекрасен и блистателен. Он счастливо начал — и, мертвый или победитель, отныне он принадлежит истории — 28 лет, оторванная рука, цель великодушная! — завидная участь» - эти слова Пушкина точно передают настрой общества. За свободу Греции отправится воевать «властитель дум» Байрон:
Встревожен мёртвых сон, — могу ли спать?
Тираны давят мир, — я ль уступлю?
Созрела жатва, — мне ли медлить жать?
На ложе — колкий тёрн; я не дремлю;
В моих ушах, что день, поёт труба,
Ей вторит сердце…
(Д.Байрон «Из дневника в Кефалонии», пер. А.Блока)
И Сильверий Броглио последовал за ним. В биографическом романе «Кюхля» Ю.Тынянов опишет встречу (одному Богу известно, была ли она) Кюхельбекера с Броглио в Париже:
«Они сидели за "Вдовой Клико".
– Друг, – сказал Броглио, хмелея и охорашиваясь, что очень шло к нему, – мы, верно, видимся в последний раз. Выпьем же дружнее.
– Отчего ты так грустен? – спросил Вильгельм.
Броглио вздохнул, и, кажется, непритворно.
– Так и быть – я тебе открою. Я филэллэн, то есть я – за борьбу греков. Все наши за греков, за их независимость.
– Кто это ваши? – спросил Вильгельм.
Сильвер оглянулся вокруг. Он сказал важно и довольно громко:
– Неаполитанские карбонарии.
Вильгельм жадно всматривался в Броглио.
– Неужели, Сильвер? Ты не шутишь?
– Не шучу, – ответил Сильвер, покачивая головою. – Я скоро отправляюсь в Грецию командовать отрядом.
Он немного помрачнел, но взглянул на товарища с видом превосходства.
– Да – и, когда придёт весть о моей гибели, ты, друг, должен меня помянуть "Вдовой Клико".
Он заметно рисовался: "Вдову" сменил уже резвый аи. Вильгельм смотрел на друга с удивлением и даже страхом. Этот беззаботный Броглио, оказывается, гораздо больше пользы человечеству приносит, чем сам Вильгельм».
Предчувствия Броглио оказались верными: в Греции он погиб…
Иногда можно встретить в статьях такие фразы: «Сильверий Броглио погиб в греческом освободительном движении в 1829 году. Не послужил ли этот товарищ по лицею прототипом главного героя повести "Выстрел" Сильвио?»
Увы, нет, не послужил! Не говоря уж о полном несходстве (о Сильвио Пушкин пишет: «Ему было около тридцати пяти лет, и мы за то почитали его стариком... он казался русским, а носил иностранное имя»), Пушкин, как и все бывшие лицеисты, не знал о его участи (в протоколе о праздновании 40-летия Лицея, написанном рукой Ф.Матюшкина, помянут «Брогльо безвестно отсутствующий»). В стихотворении «Чем чаще празднует Лицей» (1831 г.) Пушкин напишет:
Шесть мест упраздненных стоят,
Шести друзей не узрим боле,-
в то время как в живых не было уже семерых лицеистов. О ком из них не знал поэт? Думается, ответ ясен.
Наверное, если бы Пушкин мог узнать о судьбе Броглио, она вдохновила бы его на яркие строки, но… Броглио так и остался «таинственным незнакомцем».
О других лицеистах – в следующих статьях. Голосуйте и подписывайтесь на мой канал!
«Оглавление» всех публикаций о Лицее смотрите здесь
Навигатор по всему каналу здесь
«Путеводитель» по всем моим публикациям о Пушкине вы можете найти здесь