Мы побывали в поместье Висторта около Венеции. Смотрели интерьеры. Пили мерло, которым вскормлены тусовщицы Бьянка и Коко Брандолини д’Адда. Сплетничали с бабушкой. Так мы попали в эпицентр скандала: четыре поколения обсуждали, что им делать с немодным, но красивым графским титулом.
В раннем Средневековье, когда Венеция была еще отдельными поселениями на островах, которые вместе защищались от гуннов и всех на свете, мужчины клана Брандолини д’Адда служили кондотьерами – командовали отрядами наемников. Скорпиона, украшавшего их шлемы и боевые знамена, они забрали с флага разбитой ими османской конницы. Венецианская республика щедро отблагодарила эту семью – золотом, землями, графским титулом. Сейчас у них много недвижимости на трех континентах, но домом все они считают Висторту, поместье в двести два гектара в шестидесяти километрах к северу от Венеции. Здесь есть виноградники и вполне себе действующая ферма, но сельское хозяйство ведется в самом высоком, элегантном стиле. Опуститься не позволяют вилла и заведенный в ней ритм жизни. В доме девять спален для взрослых и детская с пятнадцатью кроватками для регулярно рождающихся в огромной семье bambini.
Правит тут матриарх, графиня Кристиана, урожденная Аньелли, с тех пор как в 1947 году приехала на виллу в качестве невесты графа Брандолино «Брандо» Брандолини д’Адда. (Граф скончался в 2005-м в возрасте восьмидесяти пяти лет.) До 1970 года Висторта была основным местом жительства супругов и их сыновей Тиберто (для своих он Руй), Леонелло, Нуно и Брандино (родившихся, соответственно, в 1948-м, 1950-м, 1954-м и 1957-м). Сейчас графиня чаще живет в Венеции, Париже и Женеве.
А в Висторту приезжает летом, чтобы собрать в одном месте четырех сыновей, восемь внуков, трех правнуков и не поддающуюся исчислению родню по линии Аньелли.
Кристиана тоненькая, ростом всего метр шестьдесят, ей девяносто лет, но слушаются ее в семье беспрекословно. Вот она в цветном шелковом кафтане, который когда-то сшил ей друг Оскар де ла Рента, спускается по парадной двойной лестнице. На запястье браслет JAR – это произведение искусства ни с чем не спутаешь. Стеклянные двери в сад открыты, оттуда к графине бегут внуки, очень красивые молодые люди. Мокрые после бассейна, из одежды только полотенца. Филиппа, дочь Нуно, студентка университета Brown, утром прилетела из своего Нью-Йорка. Маркантонио прибыл из семейного палаццо на Гранд-канале в Венеции. Оба быстро подоткнули полотенца и изобразили осанку, чтобы должным образом выразить почтение и поцеловать любимую бабушку.
Ближе к вечеру появляется дочь Руя Корнелия (она же Коко) с шестилетней Ниной, трехлетней Леей и няней. Девушки приехали из Милана, где Коко занимается кутюром в Dolce & Gabbana. И наконец на дорожке показался автомобиль долго добиравшегося из Венеции Брандино. «Никогда не знаю, кто приедет, кто уедет», – неубедительно ворчит графиня.
Кристиана родилась в Турине, пятая из семи детей Эдоардо Аньелли. Это его отец Джованни Аньелли в 1899 году основал Fiat. В девятнадцать лет на вечеринке в Кортина-д’Ампеццо Кристиана познакомилась с Брандо, который был старше на десять лет. Она тогда брала уроки рисунка и жила в Риме у своей сестры Сюзанны. В общем, два великих итальянских клана породнились в 1947 году. Свадьбу сыграли в Риме – очень тихо. «Это было плохое время для Италии. Коммунисты, – пытается объяснить мне Кристиана. – Мы старались вести себя поскромнее». После венчания в Сан-Бартоломео, церкви X века на римском острове Тиберина, ее брат Джанни устроил у себя в Трастевере маленький прием для родственников.
Перед венчанием Брандо спросил Кристиану: «Ты где хочешь жить – в Венеции или в деревне?» Она выбрала деревню. Висторта показалась такой идиллической – лучшее место, чтобы рожать и растить детей. Брандолини купили эти земли в XVIII веке. В 1870 году Гвидо, двоюродный дед Брандо, построил здесь виллу и посадил двенадцать гектаров виноградников – исключительно для собственного потребления. Когда молодожены сюда переехали, им нашлось чем заняться. На вилле тридцать лет никто не жил, мебели почти не было. «Все, что вы здесь видите, – сказала Кристиана, – мы сами придумали и построили». Помимо нее и мужа домом занималась команда мечты – декоратор интерьеров Ренцо Монджардино и английский садовник Рассел Пейдж.
Это Висторта сделала Монджардино звездой. Графиня познакомилась с ним на вечеринке в Милане, и тогда, по ее словам, «его никто не знал». «Приезжайте мне помочь!» – после этих слов молодой человек стал великим. Вслед за Брандолини его услугами воспользовались брат графини Джанни Аньелли и их друг, корабельный магнат Ставрос Ниархос. Вскоре у Монджардино список клиентов категории blue-chip был лучше, чем у любого другого декоратора XX века.
Висторту восстанавливали поэтапно почти десять лет. «Я старался, чтобы у меня тут была атмосфера как в романе Тургенева» – так в 1972 году Брандо сказал Vogue. «Мы принялись покупать вещи, рисовать вещи, – вспоминает Кристиана. – А Ренцо не нравился новодел. Все должно было быть старым. В итоге собралась очень милая мебель, но ничего по-настоящему ценного у нас нет».
Тем временем Рассел Пейдж полностью менял окружавший дом пейзаж – совершенно плоский, разве что с сиреневыми Доломитами на горизонте. Получился романтический парк, в котором Рассел посадил обещавшие вырасти могучими деревья и устроил три пруда. Он уже тогда считался в своем деле лучшим, но для него Висторта тоже стала поворотным моментом – от строгого классицизма к естественному стилю ландшафтного проектирования.
За исключением восьмиугольного бассейна, который Брандо построил в 1960-е, в усадьбе с тех пор ничего не изменилось. Семья жила тут весь год, мальчики Брандолини ходили в местную школу. Только на летние каникулы семья перебиралась в Венецию, в палаццо Джустиниан-Брандолини д’Адда XVI века.
Во всех домах, где живут Брандолини, интерьер – это сочетание масштабов, экзотики и легкой недоделанности. Что производит впечатление даже на тех, кто видел, казалось бы, все. «Невозможно! – сказал мне давний друг семьи, дизайнер украшений Кеннет Джей Лейн. – Оригинально, ни на что не похоже – причем задолго до того, как светские люди стали стремиться к оригинальности. У богатых вкусы тогда были весьма и весьма традиционными».
Кристиана и Брандо быстро заработали себе репутацию самой рафинированной пары эпохи. При этом они не позволяли себе быть высокомерными снобами, «душными» – именно это слово в 1965 году написал в своем дневнике великий денди, фотограф Сесил Битон. Войдя в палаццо Брандолини после сильно утомившей его дороги из Греции, он впал в ступор. «Ради того чтобы ощутить эту атмосферу комфорта, роскоши и доброжелательности, стоило проехать столько стран», – радовался он. Особенно восхитило Битона «гостеприимство и мастерское умение избегать мрачных сторон реальности, всячески поддерживая то, что делает жизнь интересной и в принципе приемлемой». Он описал еще один талант графа – излучать сияние: «Такое сияние может исходить лишь от человека, столь развитого эмоционально и столь изощренного в искусстве аристократического времяпрепровождения, как Брандо».
Сэр Битон, конечно, известный льстец, но друзья Брандо и Кристианы тоже вспоминают, что эта пара, где бы ни появилась, всех очаровывала. «Все, что они делали, было исполнено естественной элегантности, – говорит графиня Марина Чиконья, кинопродюсер и просто гранд-дама. – Никогда не стремились произвести эффект. Никакой помпы, ничего напоказ. Мало кто так себя вел. По всем правилам, благопристойно, но легко, без тяжести, без чопорности. Они взяли у Монджардино лучшее, что в нем было. Когда у того появилась возможность делать что хочется – для других клиентов, понимавших про интерьеры и образ жизни меньше, чем Брандолини, – он терял берега».
«Они были raffinés, – вторит ей ветеран нью-йоркского света Дида Блэр. – На каком языке ни скажи, все одно – рафинированные».
Чувство стиля Кристианы распространяется, разумеется, и на ее манеру одеваться. В международном списке best dressed 1973 года ее назвали «блестящим примером элегантности без показной роскоши». «Она сама придумала себе стиль, – говорит Коко, которая училась в St. Martins. – Конечно, Кристиана заказывала кутюр в Dior и Yves Saint Laurent, но шила также и у sarti (итальянские портные. – Прим. «Татлера»). Приносила им ткань, объясняла идею. Она всегда была эксцентрична, интересовалась разными культурами, смешивала все со всем. На блошиный рынок шла с теми же намерениями и энтузиазмом, что и в модный Дом».
В отличие от большинства людей их круга, Брандолини составили себе репутацию не только благодаря хорошему вкусу. «Стиль – это ДНК нашей семьи... Тут нечего даже говорить, – рассуждает о своей тете, покойном дяде и кузенах фотограф Присцилла Раттацци. – Да, дворцы и дома великолепны. Но многие упускают из виду, что Кристиана и Брандо были в первую очередь потрясающими родителями. Они вырастили четверых замечательных сыновей. Всегда были близки с мальчиками, смотреть на них всех вместе было очень трогательно. В моей огромной семье они самые вменяемые. А вообще с вменяемостью в семье проблемы. Есть у нас по этой части какой-то дефект».
Руй, старший из сыновей Кристианы и Брандо, – президент компании Exor, которая управляет активами семьи Аньелли. Его супруга Джорджина родилась в Рио, ее мать – бразильянка, отец – французский аристократ, много лет работавший ближайшим помощником Валентино. Есть дома в Париже, Женеве и на бразильском курорте Транкозо. У них две дочери – Коко и Бьянка, королевы джетсета, подруги принца Ганноверского, Маргериты Миссони, Даши Жуковой, к которой в 2015-м они приезжали на открытие «Гаража». У Бьянки Брандолини д’Адда, не могу не напомнить, был роман с кузеном по материнской линии, наследником Fiat (а значит, также Ferrari и Maserati) Лапо Элканном, но в 2010 году она эти отношения с облегчением завершила.
Второй сын Леонелло – книжный редактор, в семье его держат за интеллектуала. С женой Марией они живут то в Париже, то в Лозанне. Их дочь Ксения в 2016 году родила сына Маттео.
Нуно – банкир. В 1979 году он переехал в Нью-Йорк и живет там с женой Мюриэл, очень успешным дизайнером интерьеров, наполовину вьетнамкой, наполовину француженкой. Кроме Филиппы, которую я видел утром в полотенце, у них есть сын Брандо двадцати четырех лет – семья гордится, что два года назад юноша стажировался у Обамы в Белом доме. Кроме нью-йоркской квартиры у Нуно есть дома на Лонг-Айленде и в Париже.
Брандино, младший из сыновей, изучал сельское хозяйство в A&M University в Техасе, где его дразнили «граф-ковбой». Затем уехал в Бордо заниматься виноделием в Château Greysac, принадлежавшее дяде Джанни Аньелли. Его жена француженка Мари – из хорошей семьи Ротшильдов. В конце 1980-х они устроили себе квартиру в Palazzo Brandolini в Венеции, и оттуда Брандино управляет Вистортой, чьи виноградники превратил в весьма успешный бизнес. Мари же, тщательно ознакомившись с талантами стеклодувов острова Мурано, запустила собственный бренд Laguna B – венецианский стиль плюс ее фантазия. Кроме Маркантонио у них еще двое сыновей. Гвидо – юный лондонский банкир, а Джоаккино еще учится в школе в Уэльсе. С 2013 года Брандино и мальчики в трауре – Мари умерла от рака. Маркантонио взял мамин бренд на себя: запустил сайт, организовал программу обмена со стеклодувами из Pilchuck Glass School в Вашингтоне, один из основателей которой – дорогой американский художник Дейл Чихули.
Кристиана, которую члены семьи и друзья называют «гениальной матерью», свое собственное детство описала мне как «не очень веселое». Ее отец Эдоардо погиб в авиакатастрофе в 1935 году. Через десять лет на машине разбилась ее мама Вирджиния. В восемнадцать лет Кристиана осталась одна. И до того, и после ее воспитывали няни. «Ужасные няни», – не преминула она уточнить.
После смерти матери главой семьи – и Fiat тоже – стал брат Джанни. Мог ли он в двадцать четыре года заменить Кристиане родителей? «Конечно, нет, – качает она головой. – Он был не из тех, кто заботится о близких. У него не было на это времени. Джанни был звездой. По нему все с ума сходили – мужчины, женщины, собаки... Очень обаятельный, хулиган и провокатор – так Кристиана рассказала мне о брате, который в 2003 году скончался в возрасте восьмидесяти одного года. – Мог быть ужасно dispettoso (вредным. – Прим. «Татлера»). Скажет, бывало: "Приезжай ко мне в Санкт-Мориц!" А когда туда приедешь, опоздав всего на десять минут, его уже след простыл».
Насчет личной жизни брата у младшей сестры много соображений: «Он был очень, очень хорош собой. Пользовался у девушек огромным успехом. Они на него просто бросались. Получал любую, какую захочет. Настоящий донжуан. Но на самом деле девушки ему не нравились, ему с ними было неприятно. Брат считал их дурами». И после паузы: «Он любил, чтобы его любили. Но не думаю, что он знал, как это – любить самому».
Семья Брандолини – клубок разнонаправленных сил, но Кристиана всегда умела гнуть свою линию. «Бабушка самая умная, – объясняет Коко. – Самая бдительная. Очень быстро соображает, что у кого на уме. Она была очень эксцентричной и любопытной, сильно отличалась от женщин своей эпохи. Ее сестры любопытными не были. А вот Джанни был, они вообще очень похожи».
«От нее никогда не услышишь: "Ох, раньше было гораздо лучше", – добавляет внучка Филиппа. – Она не живет прошлым. Она живет сегодняшним днем». И действительно, бабушка подключена к обширной социальной сети – аналоговой, но весьма информативной. «Если я три дня не выхожу на связь, потому что тусуюсь в каком-нибудь грязном месте, она в курсе, – клянется мне красавец (что в полотенце, что в одежде) Маркантонио. – Когда я наконец объявляюсь и начинаю лепетать, что застрял в офисе, она отвечает: "Нет. Я знаю, ты был на Ибице". И так каждый раз!»
Семейство наконец собралось и село за стол. Кристиана – в президиуме, рулит оживленной беседой о том, как плавали в Портофино, Порто-Эрколе, на Сардинию, Ибицу, Миконос. Пьют Vistorta Merlot, на этикетках которого написано Conte Brandolini. Conte значит «граф» – семья столетиями бережет этот титул. «Мои сыновья, будь их воля, немедленно отбросят это conte», – вдруг сказал мне Брандино. «Да, сейчас никому до титула нет дела, – подхватывает Маркантонио. – Это больше не важно. Для меня мое происхождение – ноль, ничего не значит. Я очень люблю бабушку, отца, братьев, кузенов – вот что для меня имеет значение, а не имя».
«Ваши аристократические штучки дико устарели, – кивает его кузина Филиппа, магистр исторических наук, намеревающаяся продолжать изыскания в области гастрономии и вина. – Для меня самое замечательное в нашей семье – не имя, а то, какие удивительные, по-разному талантливые люди мои родственники». Слушая, как пренебрежительно младшие отзываются о графском титуле, за который так бились предки, Брандино прикусил язык. Его поколение оказалось как раз посередине. «Мой отец – вот он был conte. А сейчас Harry’s Bar – единственное, кажется, место, где ко мне так обращаются. Хотя нет – еще парень на парковке». Но помнит, что conte на этикетке помогает ему продавать бутылки: «Оно создает имидж для потребителей. Маркетинговый инструмент. Но, возможно, новому поколению даже на это плевать».
Кристиана слушает их с царственной невозмутимостью. Делает вид, что не понимает ни слова. И говорит как бы невпопад: «Я просто старалась сделать каждый день моего мужа и моей семьи счастливым. Ну и выглядеть по возможности неплохо».
Джеймс Реджинато
Если вам понравился этот материал, подписывайтесь на канал Tatler
Вам может быть интересно узнать:
Рената Литвинова и ее дочь Ульяна показали свой дом в Париже
«В старости я буду той самой бабушкой, которая одета не по возрасту»: Илона Столье
