Мама купила эти три участка так давно, что на них успел вырасти строевой лес, а нога члена нашей семьи еще не ступала на эту землю.
При любых маминых намеках на то, что хорошо бы там хотя бы маааленький домик поставить, я твердо отвечала: «Ставь! Помогу, чем смогу. Но меня там не будет ни за какие коврижки».
- Хорошо же на даче – робко начинала мама.
- Плохо, - уверенно отвечала я.
- Но почему?
- Даже не знаю с чего начать. Комары. Пауки. Мухи в ушах и осы в компоте. Не исключены змеи…
- Да какие там змеи!
- Всякие. В основном молчаливые и без ног.
- Папа бы там огородом занимался…
- О, точно! В таком случае змеям придется потесниться с пьедестала. Огородничающий папа, безусловно, будет вершиной хит-парада.
- Ты же любишь возиться с цветами.
- Люблю. Но мне вполне хватает подоконников для удовлетворения всех амбиций. Мамуль, если тебе очень надо, мы можем как-то ужаться, выкрутиться, продать почки и забацать там дом. Но зачем? Хочешь отдохнуть? Езжай куда угодно, весь мир открыт, отели жаждут постояльцев. И тебе придется очень ударно и очень много лет отдыхать, чтобы потратить хотя бы часть той суммы, которую нужно будет выкинуть, чтобы построить никому не нужный дом черт знает где.
Поразмыслив, мама соглашалась с разумностью моих доводов, и на какое-то время зловещий призрак дачи исчезал с горизонта.
А потом мне захотелось вырастить много помидоров. Такое случается. Живет себе человек, живет, а потом вдруг просыпается с мыслью о том, что хорошо бы вырастить помидоров. Кустов этак сто. По моим наблюдениям такое может случиться со всяким – уж я-то была уверена, что надежно застрахована от подобных казусов.
Возможно, все началось с игры в «Мою любимую ферму». Или с фиалок, которые я, не опасаясь зла, неосторожно разводила на окнах. Или какой-то первобытный инстинкт всплыл из глубин генетической памяти. Подростковые каторги на родительских дачах были забыты, впереди брезжили травки-муравки и летнее благолепие посреди цветов и плодов. В плодо-овощных фантазиях даже я была не я, а какой-то совсем другой, трудолюбивый, загорелый и ответственный человек, который схватит лопату и начнет копать, поливать и косить, получая от работы всамделишную мышечную радость и искренне наслаждаясь пением птичек. Это при том, что в реальной жизни я точно знала, что птички вовсе не поют, а верещат, скрежещут и пронзительно икают. В лучшем случае громко кричат «пи-пи!». Не говоря уж про мышечную радость.
Я пыталась утешиться фиалками и не могла им простить того, что они всего лишь фиалки. Которые даже съесть нельзя. То есть, теоретически фиалками можно ароматизировать пастилу или, скажем, варенье, но лучше этого не делать. Поверьте пытавшемуся.
И вот в один прекрасный момент я честно призналась себе, что хочу дачу. Чтобы там был большой дом, и мокрая сирень, и цветущие яблони, и непременно, чтобы скворец копошился у скворечника, а стройные шеренги томатов грозили из теплицы небывалым, легендарным, катастрофическим урожаем.
Я нарисовала на салфетке дом и принесла маме.
- Милый квадратик, - сказала мама.
-. Это наш дом. Ты же хотела дом в Волоколамске? Вот я и подумала, что нужно исполнять твои желания. Хотя бы иногда. Давай на самом деле его построим?
- А это что на него упало?
- Это дверь. В перспективе.
- А почему она на крыше?
- Не влезла. Но тут же все понятно, видишь стрелочки?
- Я думала это ручки. Как у сахарницы.
- С какой это стати у нашего замечательного дома должны быть ручки, как у сахарницы?
- Ну, не знаю. Ты же творческая натура.
- Не настолько. Ну так что, строим?
- Строй, милая, строй, - одобрила мама и удалилась в книгу.
Мы с салфеткой отправились к мужу Алеше и там разговор был куда более драматичен. Не буду тут его описывать, отмечу лишь, что салфетка с чертежом в финале была утрачена. Улетела в окно. Под давлением обстоятельств.
Ну, ничего, я нарисовала новый план. Еще лучше. Даже почти без стрелочек.
Тем более, что ничего рисовать было и не надо. Бригада киргизских тружеников, десантированная нами в апреле в поле под Волоколамском, работала примерно так.
- Дом квадратный будет?
-Ну… да, почему бы и нет….
- Маленький, большой или средний?
- Большой!
- Значит, девять на девять на девять. Давай, езжай. Через неделю привези еще гвоздей и доширака.
- А чертеж вам не нужен?
- Лучше туалетной бумаги побольше привези. И гвоздей.
- Гвозди я записала. А как же чертеж? У меня есть!...
- Послушай, мы же с тобой как человек с человеком говорим, да? Зачем чертеж, я тебе что, инженер?
- А вы не инженер?
- Нет, я дирижер. По образованию. Уезжай давай, только с ритма сбиваешь…
А ритм был отменным. За неделю трое киргизских молодцев построили бытовку, туалет и выкопали вручную яму под фундамент. Еще за три недели они залили фундамент, поставили несущие столбы, собрали каркас, зашили дом досками, вставили окна и уложили крышу. А потом уехали в Киргизию, потому что деньги у меня кончились бесповоротно. Как-то я не предполагала, что стройка пойдет так резво, мнилось, что дом будет расти солидно и неспешно до самой осени, а уж к осени я как-нибудь непременно разбогатею. Например, найду в шкафу чемодан с валютой.
Четырнадцать окон, например – это серьезный вызов робким финансам. Продавцы окон – люди алчные. Они трепещут от жажды наживы. Они думают, что за их маленькое жалкое окошко можно требовать от жизни многого.
Окна мы в результате купили на стройке. То есть, не на стройке, а наоборот. В одной серой-серой промышленной зоне рушили серый-серый дом – паршивенькое такое офисное здание, чтобы на его месте возвести сияющий храм менеджмента. И раздавали старые стеклопакеты чуть ли не задаром, только чтобы их оперативно оттуда увезли. Мы подоспели к шапочному разбору, и хотя нам и удалось урвать свои четырнадцать окон, но среди них не было двух одинаковых. Были окна длинные и широкие. Квадратные и узкие. Вертикальные и горизонтальные. А одно было вообще с треснутым стеклом, заклеенным скотчем.
- Ну и ладно, - сказала я, когда рабочие вставили последнее окно. – Будем считать, что это проявилась моя творческая натура.
Дом глядел на нас четырнадцатью разномастными окнами, обретающимися в самых неожиданных местах. Знаменитый австрийский художник Фриденсрайх Хундертвассер непременно пожелал бы запечатлеть его на одном из своих абстрактных и спирально-структурных полотен. Старина Хундертвассер даже носки надевал принципиально разноцветные из разных пар – настолько он ненавидел стандарты и шаблоны. Так что да, наш дом бы он оценил.
Мне дом, впрочем, тоже нравился, потому что был большой, белый и с зеленой крышей. А большего от дома, думаю я, даже и требовать неприлично.
Впрочем, внутри у него не было ни стен, ни полов, ни потолков, ни утепления, ни проводки… продолжать можно бесконечно. Ничего там не было, ибо деньги кончились. Все это предстояло доделывать Алеше, и теперь-то и стало понятно, как бесконечно был прав Алеша, когда выкидывал из окна салфетку – есть в нем эдакая провидческая жилка все-таки.
Выводы:
Не смотрите на дачников презрительно сверху вниз. На их жалком месте может оказаться любой. Даже вы.
- Если у вас нет многих миллионов и строительно-монтажного управления в личной собственности - не стоит возиться с планами, чертежами и технической документацией. Попытки соблюсти первоначальный замысел обойдутся раза в два дороже, чем если просто покорно следовать за ходом событий. Мирозданье все равно будет вносить свои коррективы - привезут не тот брус, дверь окажется шире, чем нужно, подходящие по цене стропила – тоньше, собака сожрет недельный запас доширака, и рабочие потратят отложенные гвоздевые деньги на колбасу, а ступеньки к крыльцу приклеят жвачкой … Что больше всего нужно при строительстве дома – так это смирение. И умение широко смотреть на вещи.
- Сколько бы денег вы ни скопили на строительство, они будут потрачены в самой середине процесса. Потребуется еще столько же. И потом еще чуть-чуть. Это если не считать непредвиденных расходов.
- На самом деле всегда дешевле будет купить уже готовый, не новый дом с участком.
- Белый дом с зеленой крышей - лучшее, что может с вами случиться.
