Приближался срок родин. Я стала просто огромной. Совсем другой. И я не желала это принимать. Беременное состояние было очень неудобным. Уже с трудом тащила три пакета из магазина. В ЖК ходить совсем не хотелось – туда пешком километр, а погода - осень, дождь. А у меня одни кроссовки на все случаи жизни.
Муж хорошо зарабатывал, и вот мы торжественно купили мне новые кроссовки, в них и ходила в октябре. И потом всю зиму. Была ещё обувь на каблуке, но в ней было не удобно. «Зачем чего-то покупать ещё, - сказал муж, - вон у тебя всё есть, родишь – опять будешь носить. Места нет хранить это всё, мы на съемной квартире живём!» Ну, аргумент. Действительно, зачем мне так много? В кроссовках очень удобно и не холодно даже пока.
Я перепахала весь интернет и знала о родах всё, так мне казалось. Очень ответственно выбрала лучший роддом из бесплатных, там практиковались совместные роды, и было обещано современное доброжелательное отношение к матери и ребенку. Совместное пребывание с рождения, только ГВ, прививки по запросу.
Съездили туда с мужем и написали заявление, что он будет присутствовать. Я не настаивала, вроде, предложила – согласился. И действительно, пришёл. И всё-всё видел.
Отказалась от анестезии гордо, правда, быстро об этом пожалела, но было уже поздно. Помню, что проваливалась после каждой схватки в обморок и очень не хотелось оттуда возвращаться. Там, в бессознанке, было тихо и спокойно. Там не было боли. Врачи кричали в ухо – «Думай о ребенке!!!» Но мне никто был не нужен, кроме спасительного «ничто» в отключке. Никто не звал меня обратно в жизнь.
Родилась девочка. Я чувствовала себя новой. Я была ошеломлена происходящим, ТАКОЙ боли я не ожидала, и маленький красный червячок в больничном одеялке – это теперь моя дочь. А я теперь – мать. Обалдеть просто… Это надо было как-то принять.
Хитрая химия организма заработала – гормоны поперли, материнский инстинкт включился, и я стала обычной мамой обычного младенца. Назвали дочку Амелией. Имя выбирала моя мама, мы с мужем хотели другое, но ей не нравилось. Я вызывала патронажную сестру, искала слинг в интернете, стирала и гладила. Гуляла. Многие вещи купили заранее и теперь я с удовольствием «обживала» всё это. Как с любимой куклой. Вот только моя кукла требовала к себе непрерывного внимания и это сводило меня с ума.
Организм очень быстро восстановился, отношения у нас были с мужем хорошие, он помогал, купал, качал ночью и менял подгузы. Ходил на работу. По-моему, завтрак он все же готовил себе тогда сам. А на ужин мог купить пельмени иногда, пожалев меня. Мне не сиделось дома, я тосковала и уставала. Ходила встречать мужа с работы, чтобы мы могли хоть немного побыть вместе вне стен дома и плача младенца. Мы просто шли вместе домой от метро, младенец часто был не в духе, а муж был голодным и усталым. И неразговорчивым.
Моя изоляция усиливалась. Многие бездетные друзья отвалились, мама побухивала, с ней было нелегко, сестра чуралась детей, ей было 17, ей было страшно. Она хотела панковать со мной на пару, как раньше. Она хотела, чтоб я оставалась прежней несмотря на новый социальный статус.
И было чувство, что я её бросаю, что всё больше отделяюсь от родительского дома, маму бросаю тоже. Я постоянно ощущала тяжелеющую ответственность и большую вину. А ещё был стыд, что я теперь «с прицепом». Я стала очень слабой. Теперь я не могла уйти «куда глаза глядят», в случае проблем, как делала всегда раньше.
