Мне было очень холодно, я был страшно голоден, Наташка вылезла из каюты и сейчас на носу готовила якорь на всякий случай. Я же, трясущейся неслушающейся рукой вновь поднес к глазам бинокль, оптика которого была замызгана солью, и через который я все равно ничего не видел. Впрочем, все и так уже лежало перед нами как на ладони.
Река там в самом деле имелась, и, как водится, перед впадением в море ее устье перекрывалось большим галечным валом. Так же я видел и само устью — узкую протоку, напротив которой в воде бурлили белые буруны. Какая сейчас стоит вода, и в какую сторону там направлено течение, я понять не мог, но предполагал, что заход наш получится весьма жестким: подгоняемые ветром и волнами мы шли довольно быстро, и нам предстояло прямо вот так вот, с разгону и с одной попытки влететь в это игольное ушко, а дальше уж — будь что будет. Наташка, наконец завершила свои приготовления. Мы, как обычно условились, что если что-то пойдет не так, то ей нужно будет отдать якорь по моей команде. Мы зависнем на нем прямо возле входа в реку, и там уж как-нибудь сообразим, что делать дальше.
В прошлый раз я начал рассказывать о нашем бегстве с Новой Земли, когда мы воспользовались единственным погодным окошком, для того, чтобы выйти с мыса Меншикова, но в итоге, посреди пролива нас все равно настиг очередной шторм. Я рассчитывал перейти на Вайгач и спрятаться в губе Дыроватой, но ехидная погода так не думала, и загнала нас в губу Долгую, лишенную удобных укрытий для комфортной стоянки. Так мы и дошли до самого ее конца, и я решил попытаться зайти в очень сомнительную реку Янгояха, которая теперь лежала прямо перед нами, и становилась все ближе и ближе.
Не будучи наделенным талантом ясновидения, я, конечно же не смог прочитать издалека ни рельефа дна, ни характера течения. Возле самого устья мы с хрустом влетели в какую-то сель, перескочили ее, нас развернуло лагом. Наталья отдала якорь, который тут же забрал, и на котором мы, как и предполагалось, зависли с заглушенным двигателям. Но страшного ничего не произошло. Мы оба прекрасно знали, что зайдем в эту реку, чего бы нам это не стоило. Тем более, что за галечным валом наблюдался прекрасный широкий залив, спрятанный от злого моря и ветра, на западной стороне которого высились живописные скалы, за которыми можно было бы отсидеться как за стеной. Да и удача нам благоволила — течение было направлено внутрь этого залива.
Якорь пришлось поднимать вдвоем, прилагая неимоверные усилия. Но едва мы его выдрали из грунта, как лодку начало засасывать вместе с водой в столь желанный и привлекательный залив. Мне было на все уже глубоко плевать, и меня нисколько не занимало, что плывем мы уже кормой вперед, ударяясь поплавками о камни и скребя днищем по гальке. Байдарка, привязанная сзади тримарана на длинном лине, этим самым линем обмоталась вокруг руля, но мне — опять же было плевать. Через несколько минут, без всяких лишних телодвижений с нашей стороны, мы оказались в этом чудном заливе, и я, уже распутав веревки, дергал мотор, чтобы забраться в-о-о-н в тот самый привлекательный и живописный заливчик.
Эх Вайгач! Прямо южная сказка! Мы наслаждались этим уже после того, как отоспались в нашей мокрой каюте, сожгли остатки дров в печке, потом вывесили на гик грозди мокрых вещей, и отправились на разведку окрестностей следующим днем. Я прекрасно помнил это чувство с прошлого года, когда мы испытали это впервые, но теперь, после нашего ужасного переход оно ощущалось еще острее. Казалось бы, Новую Землю и Вайгач разделяет всего 50-70 километров, но переходя туда, либо сюда — ты оказываешься будто в совершенно другой климатической зоне. Ты попадаешь в другой мир. С враждебной и холодной Новой Земли мы перешли на этот цветущий, сухой и теплый островок.
Да! Здесь, действительно, было сухо тепло. На подкашивающихся ногах я шел по гребню скал, разглядывая наш тримаран, который нам удалось загнать в заливчик столь мелкий, что там даже собаки ходили пешком. Над всем этим висело приветливое облачное небо, с которого временами начинало светить солнце; все это окружала разноцветная тундра, и нам обоим казалось, что и придумать невозможно чего-то более мягкого, согревающего и обнадеживающего, чем окрестности нашей Янгояхи.
