Былинная биография Ильи Муромца в целом вопросов не вызывает. Все циклы сказаний приблизительно одинаково описывают последовательность его подвигов – настолько подробно и обстоятельно, что это позволило некоторым особо рьяным поклонникам провести хронологическую атрибутацию каждого события из жизни знаменитого богатыря.
Тем не менее, и в его судьбе есть неясности и «смутные места». Главный повод для дискуссий – первый боевой поход Ильи Муромца, его выезд из родного Карачарова и прибытие в Киев. Всё дело в том, что трасса из Мурома Владимирской области до Киева оставляет в стороне практически все ориентиры, упомянутые в текстах – в сущности, кроме «девяти дубов», в районе которых бесчинствовал Соловей Адихмантьевич, всё остальное приходится искать много западнее. И «берёзы покляпые», и «калинов мост», и «грязи чёрные», и даже «крест Леванидов». Решение проблемы многие увидели в передислокации родины Ильи, что, кстати, в связи с окончанием братских отношений между Украйной и Русью, стало особо популярным. Теперь богатырь оказывается уроженцем и «Муромля», и «Мурова», и даже Моравии – товарищи западенцы согласны, чтобы Илья был чехом, лишь бы не русским.
Однако возможно и совершенно неожиданное объяснение топологической путаницы в описании его переезда из родного села в столицу Руси. Илья Муромец может вообще не иметь отношения к Мурому, Муромлю, Мурову и прочим городам и весям Восточной Европы.
Дело в том, что «Илья Муромец из Карачарова» очень ясно и недвусмысленно толкуется с тюркских позиций. Оно имеет прямой перевод, очень чётко вписывающийся в семантику образа могучего богатыря. Если принять, что «муромец» – не указание на место рождения, а адаптированное в русскому произношению определение особой воинской касты. В тюркских языках чередование «м» и «б» имеет регулярный характер, что вполне чётко сохраняется как в современной речи – турецкое «б», например, регулярно соответствует звуку «м» в языках кипчакской подгруппы – так и в эпических текстах: карачаево-балкарская «Нартиада» не различает вариантов имени одного героя, его зовут и «Ёрюзмек», и «Ёрюзбек».
Исходя из этого, мы можем считать, что последний слог прозвища Ильи – «мец», представляет собой изменённую титулатуру воина – «бек» с соответствующей заменой «б» на «м» и смягчённого «к» («ч»), перешедшего затем в соответствии с половецкой орфоэпией в «ц». То есть – «мец» есть «бек», в прямом переводе – «воин». Что же тогда «Мур»-«Муро»? Здесь тоже нет никакой сложности. Документы средневековья пестрят «Бориханами», «Бурибеками» и «Буроканами», причём во всех случаях «Буро-Бури-Бори» означает тотемное животное многих тюркских племён – волка. Волка, родоначальника царствующего рода Ашина, волка – мифологического пращура всех тюрков мира. «Муромец», таким образом – «волк-воин».
Признание кровного родства с волком – явление для тюрков и русских вполне обычное. Оно даже не считалось чем-то тайным, а признавалось как феномен неоспоримый, как некое качество, хоть и вызывающее страх, но в определенных случаях вполне полезное: «…когда наступила полночь, встал Боняк, отъехал от воинов и стал выть по-волчьи, и волк ответил воем на вой его, и завыло множество волков. Боняк же, вернувшись, поведал Давыду, что «победа у нас будет над венграми завтра»». Свидетельство «Повести временных лет» многократно дублируется в «Слове о Полку Игореве»: «Гзак бежит серым волком», или о Всеславе: «Скакнул от них лютым зверем//в полночь из Белгорода//объятый синей мглой, добыл он счастье//в три удара отворил ворота Новгорода//расшиб славу Ярославу//скакнул волком/до Немиги с Дудуток».
Институт оборотничества, признававшийся тюрками в качестве традиционно-этнического, а русскими князьями в силу той простой причины, что многие из них имели прямых предков-тюрков – этот сакральный языческий институт и положил основание эпическому образу Ильи-Муромца. Ведь и «Карачарово» вполне может быть частью социального определения, так как означает «Чёрный воин»-«чёрное войско». Ситуативно «чёрный воин»-«чёрное войско» – не что иное, как «воин простого происхождения»-«ополчение». Полное значение эпического имени этого человека, таким образом – «Илья, воин-волк из простых крестьян».
У него есть и фольклорные аналоги. Упомянутый уже герой «Нартиады» Ёрюзмек всегда ходит в волчьей шубе, его боятся черти и чертовки, а главное – он может впадать в особое состояние боевого аффекта, часто неконтролируемого: «…Ёрюзмек, ответив:
– Мой меч зазубрился во время боя с твоим отцом – Рыжим Фуком, задев его коренные зубы из булата, – снёс Жанпаразу голову.
Потом он начал рубить головы своих врагов, находившихся в этом помещении. Ёрюзмек убил так много своих врагов, что начал утопать в их крови…»; «…С этими словами он крепко закрыл дверь на засов//Взмахнув мечом, собравшимся стал сносить головы//Деу Ёрезмек захлебнулся в человеческой крови//Сосурук, увидев это, к дому устремился//С криком: «Ох, истребил всех!» – стал в двери ломиться».
Илья Муромец также забывает о здравом смысле, когда дело доходит до его ярости; пожилой, мудрый и добрый витязь – картинка, скорее, кинематографическая, или даже мультипликационная. В текстах былин он совсем другой: «Да и тут-де старой да пробуждается//От великого сну да просыпается//Да скакал-де старой тут на резвы ноги//Да хватал он Сокольника за чёрны кудри//Да и вызнял его выше могучих плеч//Опустил он его да о кирпищат пол//Да и тут-де Сокольнику смерть случилася//Да и вытащил старой его вон на улицу//Да и руки и ноги его он оторвал//Россвистал он его да по чисту полю//Да и тулово связал да ко добру коню//Да сорокам, воронам да на расклеванье//Да серым-де волкам да на растерзанье». Яркий пример доброго отношения к собственному сыну! Нет, понятно, что по ходу сюжета у Ильи был повод убить Сокольника. Но не так же, как это было сделано! Кстати, любая попытка свести описание смерти Сокольника к так называемым «общим местам» обречена на неудачу – это уникальная схема расправы русского богатыря над недругом.
Ничего не напоминает? Да, ассоциация одна – священная ярость норманнов, ярость берсерка. Может ли Бёрюбек («Муромец») быть берсерком? Может! Если он говорил на тюркском, так же, как и на русском. Стоит, наверное, вспомнить, что Сокольник был сыном Ильи, рождённым поляницею, вероятней всего – «бусурманкой». Так что Муромец ДОЛЖЕН был знать её говор. Как, впрочем, все русские, жившие в доордынский период. Но это уже совсем другая история.