Тягучей становятся ночи. Короче туманные дни.
Как ни задержалось тепло, а все-таки — осень. Вроде тишь стоит, но парки, леса стали прозрачней. Желтые, коричневые листья не спеша падают на асфальт, на высохшую лесную траву. И трава не та стала. Где недавнее буйство зелени, соков, жизни? Всё под ногами трещит, шуршит, сухо хрупает.
Осень проводит новый учет загородных посетителей. К осенним зорям пошли новые люди. Грибники. Охотники. Люди мобильные, которых не пугают километры дорог. Подвижней стали и всесезонные рыболовы. Спиннинг — не поплавочная удочка. С ним ходить да ходить. От озера к реке. От заводи к плёсу.
И зори стали не те. Летом от вечерней до утренней лишь успеваешь уху сварить, поесть да разговор завести. Едва беседа пошла «раскручиваться» — глядь: восточная часть неба сереет. Не то дым от костра в ту сторону ушел, а теперь растекается по небу: сначала густо-пепельный, потом все светлей... Не то облака ветер уносит, и открывается вчерашняя голубизна.
Осенью же от вечерней зари до утренней времени много. Свет костра далеко во все стороны пробивает холодящую темь. Небо хладно-звездасто. И тумана вроде нет, а брошенная на солому телогрейка влажна; от случайно задетого ложкой стакана долгий звон, и не очень-то охота отодвигаться от огня. В эти зори ищешь тепла. В голосе товарища. В языках пламени.
Сухие днем запахи, сдержанные запахи осени: увядающей листвы в лесу, сохнущей, если ты в степи, полыни – к ночи с каждым часом гуще. Сливать бы как-то эти запахи, настаивать их, чтоб потом вдохнуть на городской улице и поблагодарить землю, не один дым создающую...
Кончен давно ужин, разговоры то вспыхивают, то гаснут, как угли в костре, а до зари далеко. Люди укладываются в машинах, палатках, не боясь, как летом, проспать волнующие, да недолгие минуты перехода ночи в утро.
Но лучше спать в стогу. В машине не почувствуешь, как над тобою ночь идет. Как поворачивает она ковш Большой Медведицы, обливая звездным холодом землю, и отрывает лист за листом в дальнем лесу.
Лучше вырыть в соломе ямку, аккуратно, чтобы утром поправить стог и не порушить чей-то труд. Потихоньку влезть в нее и засыпать себя соломой, оставив ночной прохладе только лицо. Где-то за спиной шуршит мышь, переползают с соломины на соломину какие-то насекомые. Тихим шорохом наполнен весь стог. Матовой от росы стала крыша машины. Сквозь пепел едва видны красноватые угли костра. Наконец, и они потухли. Только звезды шлют вниз рассеянный свет.
Первый выстрел охотника разбудит рыболовов. Поднимутся грибники. И увидят во всей красе осеннюю зарю.
Газета «Волгоградская правда», 24 октября 1974 г.
Tags: ПрозаProject: MolokoAuthor: Щепоткин Вячеслав