На протяжении недолгой прогулки мы в полной мере успели испытать нрав переменчивой погоды. Все начиналось с солнца, и торжествующе сиял в почти голубом небе крест Храма Иоанна Богослова. Но вдруг подуло и замело. И от порывов согнулись сухие и темные ветви, заплясал снег, и Богословский переулок, отброшенный назад вздорной и властной рукой, вновь погрузился в серую московскую зиму.
Главный ориентир Богословского переулка это старинная Церковь Иоанна Богослова, нынешнее здание которой было возведено в 1652 году. Он плотно соседствует с Театром имени Пушкина, что на Тверском бульваре. Мирное это, намертво вписавшееся в городской пейзаж соседство с самого начала не задалось.
Дом № 23 по Тверскому бульвару, известный нам как театр, когда-то был каменными палатами, после — ампирным особняком. Как водится, переходил из рук в руки. Владел им князь Вяземский, бригадирша Дмитриева-Мамонова, семейство Вырубовых, статский советник Портнов. Именно при нем первый этаж здания был сдан клубу циклистов — адептов входящего в моду велосипедного спорта.
Транспорт этот туго внедрялся на селе - деревенские жители велосипедистов иначе как чертями не называли, - зато в Москве к концу 1883 года общество уже насчитывало 52 члена, способствовало получению разрешений на езду по городу, организовывало совместные покатушки и самые настоящие гонки на ипподроме. Расцветшее сообщество в 1900-х годах пришло в упадок - появились мотоциклы и автомобили. Дом тем временем перешел к братьям Паршиным, в отличии от большинства студентов, людям состоятельным, унаследовавшим от отца-коммерсанта капиталы.
В 1913 году актер и начинающий режиссер Александр Таиров ищет помещение для театра. Его жена, актриса Алиса Коонен показывает ему дом № 23: «…Мое внимание еще раньше привлекал здесь один особняк с красивой дверью из черного дерева. Дом казался пустынным и таинственным. По вечерам в окнах не было света. Таиров оглядел особняк и согласился, что в нем "что-то есть"». Братья Паршины против необходимых перестроек не возражали, зато Церковь решительно воспротивилась такому соседству: лицедеи под боком у Храма? Увольте! С большим трудом конфликт удалось уладить. Но тлеющие угли еще разгорятся, когда (во времена победно наступившего атеизма) театр захочет расшириться за счет соседей. Пока же отступим на шаг и расскажем о Таирове и Коонен.
Алиса была одной из любимых учениц Станиславского, но жесткие рамки новаторского «режиссерского театра» сковывали ее, она не вписывалась в «систему». После восьми успешных сезонов Коонен покидает Художественный театр, уходит в неизвестность — в «Свободный театр» Марджанова. Творческий коллектив, фонтанирующий замыслами, просуществовал всего год, но именно там она познакомилась с Таировым, к тому времени уже успевшим разочароваться в театре и собиравшемся стать юристом. Тем не менее, спектакль у Марджанова он напоследок решил поставить.
Как-то после репетиции Александр Яковлевич вызвался проводить Алису до дому: «Я сухо поблагодарила его и, подозвав проезжавшего мимо извозчика, сказала, что прекрасно доеду одна. Каково же было моё удивление, когда, сев в пролётку, я увидела Таирова рядом с собой. Он вежливо сказал, что, так как время позднее, он считает своим долгом меня проводить, хотя и видит, что мне этого явно не хочется.
Перебрасываясь незначительными репликами, мы доехали до Спиридоновки. Прощаясь, Таиров рассмеялся: «Говорят, Станиславский считал, что у вас своевольный, упрямый характер. Я этого не нахожу. Вы все же позволили проводить себя, хотя вам этого не хотелось, правда?» Так началась история их жизни, любви и театра, разворачивающаяся здесь, на этом пятачке, между Спиридоновкой, где жила Алиса, Большим Гнездниковским, где обитал Таиров, и Тверским бульваром, где с 1914 года поселился Камерный театр.
Продолжение следует
