Человеческому телу для поддержания собственного существования и роста требуется пища, равно как и умение отличать те её виды, которые оптимально удовлетворяют потребности нашего организма, от пагубных и даже смертельно опасных. Наш дух во многом подобен телу – он находится в постоянном взаимодействии с вмещающей его средой и формируется под определяющим влиянием поступлений извне, нуждается в них. Книги, которые мы читаем, фильмы, которые смотрим, истории, что слышим, беседы, которые ведём, – они оказываются полезны нам совсем не в равной степени. Одни толкают нас вниз, другие заставляют ходить по кругу, третьи прокладывают путь наверх. Хотя популярный в сегодняшней теории искусства релятивизм отрицает сей факт, между ними не только допустимо, но даже необходимо проводить ценностные различия, в противном случае наше развитие окажется предоставлено случайности и подобным легкомыслием подорвано в его высших возможностях. Чтобы это предотвратить, требуется в первую очередь понять, как произведение искусства устроено. Здесь мы сосредоточим внимание на повествовательных формах последнего, поскольку именно они обладают наибольшей содержательной полнотой.
Любое повествование в искусстве представляет собой микрокосм – человеческую экзистенцию в миниатюре, что и является причиной его возникновения и его притягательности. Приоткрываемая им жизнь во всех своих проявлениях пронизана постоянным напряжением между желаемым и действительным, поэтому нарратив есть всегда череда конфликтов, разворачивающихся в неудовлетворительном настоящем. Это может быть конфликт сугубо материального свойства – главные герои с увлечением убивают друг друга или сопровождают перемещение сумки с деньгами в пространстве и времени. Это могут быть противоречия психологического характера, разыгрывающиеся между людьми, которые пытаются выстроить отношения друг с другом. Это может быть конфликт человека с окружающим миром и раскол, пролегающий внутри него самого: попытки обрести понимание, смысл и равновесие в окружающей действительности, примирить разлад внутри собственной личности.
Большинство крупных нарративов включают в той или иной форме все три базовых типа конфликтов. С другой стороны, даже самые крошечные истории содержат в себе это же исходное начало, но в свернутом виде. Возьмем, для примера, самое известное хайку японской поэзии, принадлежащее Кобаяси Исса:
Тихо-тихо ползи,
улитка, по склону Фудзи,
вверх, до самых высот!
Расположившись на трёх коротких строчках, этот стих аллегорически обнажает фундаментальные противоречия человеческой жизни – так капля воды, сколь бы крошечна они ни была, способна отразить в себе целый мир. Мы находим в этом стихе напряжение между безграничностью желания и цели и ограниченностью возможностей, ограниченностью человеческой личности как таковой, помещенной в беспредельной Вселенной. Вера здесь сталкивается с неверием, победа с поражением, путь с целью, деятельность с бездействием, упорство с непоследовательностью, исключительное с обыденным, движение вверх с движением вниз.
Релевантность
Различные конфликты играют различную роль в нашей жизни, и не все важны одинаково. Большинство носят бытовой характер, понятны и просты в своей сути, в то время как есть среди них имеющие поистине ключевое значение. Они касаются самих принципов наших взаимоотношений с действительностью, искусства управлять течением жизни и работой сознания. Мы с живым интересом внимаем тем историям, в которых речь идёт об этих столь важных для нас и неоднозначных вещах, учимся и растём через них, приближаясь к решению коренных проблем. Напротив, чем тривиальнее и безразличнее описываемые конфликты, тем меньше пользы мы извлекаем из подобного опыта, ибо нам нечего взять от их осмысления кроме праздного удовольствия следить за предсказуемыми сюжетными перипетиями. Они не дают ключей и не побуждают нас искать их самостоятельно.
Необходимым критерием ценности произведения искусства является потому релевантность – то, насколько значимы для нашего собственного бытия обнажаемые им противоречия, отраженные в нём поиски. Если к таковым важнейшим поискам человек относит поиски денежной сумки или столкновения пластилиновых супергероев, можно лишь посетовать на то, сколь далеко он от области существенного. Великие произведения искусства затрагивают саму сердцевину человеческого бытия, обсуждают великие вопросы, волнующие человека во все времена, или же проливают новый свет на те, что особенно актуальны в текущую историческую эпоху. Предлагая новый взгляд на них, они будят и упражняют мысль, помогая ей продвинуться на пути решения фундаментальных проблем существования.
Информационная плотность и оригинальность
Самые ценные для нас произведения не просто касаются того самого главного и интересного, они с щедростью сообщают о нём доселе нам неизвестное или же представляют новый взгляд на то, что, как нам казалось, мы уже хорошо знаем. Работы низшего порядка, напротив, скупы на даримые ими открытия – они не прокладывают свежих путей для движения мысли, а потому мы уходим от них с пустыми руками и разочарованными, так ничего и не почерпнувши. Являясь максимально точными копиями уже хорошо известных историй, они вмещают крошечный набор идей и ситуаций. Низкая степень содержательности и оригинальности не позволяет такому нарративу быть по-настоящему полезным.
Совершенство выражения
Одно из открытий человечества, которое и до сих пор не перестаёт удивлять людей, состоит в том, что знание само по себе практически бессильно, если оно не представлено в способствующей его усвоению форме. Дабы проникнуть в более глубокие слои сознания и психики, обрести действенность и трансформировать мировоззрение, оно должно иметь эффективную транспортную систему. Поэтика и эстетика произведения, совершенство его композиции и специфический набор средств выразительности являются как раз таким способом доставки. Хорошее повествование обращается к нам на языке, который вовлекает нашу мысль и чувства, захватывает наше Я целиком и касается многочисленных струн души одновременно, стимулируя её развитие. Многие произведения обнаруживают свой гений и революционность не в содержании, а в искусстве его выражения, лишь благодаря которому первое достигает своей цели.
Разобрав критерии ценности повествования, для его понимания необходимо сделать ещё один шаг и взглянуть на его структуру, складывающуюся из трёх главных уровней и типов информации.
Уровень фабулы – тело
Самое поверхностное, грубое и «материальное» измерение нарратива – это составляющий его сюжет, последовательность событий и разворачивающихся ситуационных перипетий. Разумеется, интересная и непредсказуемая фабула идёт произведению на пользу, однако значение оной по правде невелико – она есть лишь мёртвый скелет, ничего не говорящий ни нашему уму, ни сердцу без помощи более глубинных слоёв. Так, сухое изложение сюжета событий «Ромео и Джульетты», для которых хватит одного или двух абзацев, не приблизит нас ни на шаг к пониманию, почему эта трагедия вот уже четыре столетия волнует публику.
Чем больший упор в произведении делается на перемещение героев из пункта А в пункт Б, на «происшествия» и всякого рода внешние конфликты, в которых как будто бы участвуют безжизненные манекены, тем меньше мы можем взять от него, тем меньшему мы можем научиться. Оно лишь угождает нашему досужему любопытству – тому же самому, с которым человек смотрит цирковое представление или выглядывает из окна, чтобы посмотреть на драку и крики.
Психологический уровень – душа
Если первый слой информации описывает то, что происходит с действующими лицами, то на психологическом уровне раскрывается их специфический способ переживания происходящего – прекрасное и страшное кипение их внутренней жизни. Здесь может произойти то, что так редко удаётся современному кинематографу и даже литературе, – превращение манекенов, деревянных фигур, двигающихся по шахматной доске, в живых существ. Восприятие персонажами мира, работа их ума и чувств, борьба, преодоление и развитие, сложная игра взаимодействий друг с другом составляют сердце всякого крупного нарратива.
Переживание действительности и соприсутствие в ней с другими и есть человеческая экзистенция как таковая. Не удивительно потому, что глубина психологического содержания, красота, насыщенность и остроумие диалогов вызывают в нас столь живой отклик. Мы жаждем овладеть силой собственной мысли, речи и чувства, мы сознаем, насколько проблематично сосуществование с другими и какого искусства оно требует. Хорошее произведение учит нас всему этому хотя бы тем, что пробуждает способность суждения, процесс самосозидания нашей личности.
Этим объясняется тот факт, что нам зачастую безразлично, что происходит с неинтересными нам персонажами, даже если это события самые исключительные. Напротив, мы с огромным любопытством можем следить за до тошноты повседневными делами героев, личность которых вызывает в нас резонанс и симпатию. Более того, как раз эта повседневность, составляющая большую часть нашей собственной жизни, именно в силу данного обстоятельства способна притягивать наше внимание с невообразимой силой. Мы хотим знать, как они, другие, справляются с её душными объятиями, как находят и создают в ней красоту и смысл. Они могут не выходить из своей квартиры, могут только разговаривать или же вообще молчать – это не остужает нашей охоты следить за жизнью психологически, внутренне богатых людей, сколь бы ни была бедна событийная канва их существования.
Концептуальный уровень – дух
Человек приходит в этот мир без ответов на основные вопросы – о том, как ему быть и что делать в этом малоприветливом мире. Вернее было бы сказать, что ответов этих бесконечное множество, они противоречат друг другу, ссорятся и бранятся, но самое главное – основная их часть явно не работает и порождена инерцией многотысячелетних заблуждений. Мы должны сориентироваться в этом хаосе, нам требуются ценности, приоритеты, правила и дисциплина, чтобы двигаться дальше, быть сильными и счастливыми. Ничто из этого не возможно без понимания того мира, в котором мы живём, и в первую очередь нас самих, устройства нашей личности и сложных законов, согласно которым вращаются в нас шестерёнки желаний, мыслей, мечтаний, радостей и болей. Действительно хорошее произведение искусства должно поддерживать нас на пути к решению этих коренных вопросов. Предлагая продуманное, цельное и талантливо воплощенное решение каких-либо из них, оно запускает созидательный внутренний синтез, последовательность смертей и рождений в нашем мозгу, заставляя соглашаться или не соглашаться, переосмыслять, удалять и добавлять.
Обратимся вновь к хайку Кобаяси Иссы – в этом стихе в предельно концентрированном виде мы находим фабулу – движение улитки вверх по склону Фудзи. В нём есть психология, порождаемая нашим домысливанием того, что переживает всякая улитка в этом нелёгком пути и каково ей сейчас, что заставило её отправиться в эту дорогу, что поддерживает её и двигает вперёд. Наконец, самое главное обнаруживается в концептуальном измерении – мощный этический призыв: двигаться вперёд, жить в этом движении, невзирая на несоизмеримость тебя и мира. Мы видим здесь и намёк на то, что таков не просто личный выбор индивида, а сам космический закон, и угадываем некое туманное обещание силы и счастья на сём благородном пути.
Чем яснее мы понимаем устройство нарратива, тем ближе мы подходим к пониманию понятия хорошего вкуса. Последний есть ни что иное как склонность предпочитать полезное, то, что запускает в нас процессы самосозидания и помогает двигаться туда, куда все мы в действительности хотим, – наверх. Если мы ограничиваем своё питание пищей третьего сорта, она не обязательно причиняет нам большой вред. Мы обычно лишь упускаем огромное количество возможностей для собственного роста, оказываясь в плену вечной незрелости, нереализованности.
Тяжело будет найти лучший пример таких выхолощенных повествований, чем набирающие супергеройские фильмы, популярность которых только растёт. Секрет их притягательности состоит в том, что они, как и мифологические истории, выстраиваются вокруг ключевых архетипов человеческого бытия –преодоления собственных ограничений и уподобления Богу, борьбы добра со злом, верха и низа. Казалось бы, методичные стимуляция и поглаживания этих глубинных структур психики должны не только радовать, но и вдохновлять человека на пути совершенствования. Этого, однако, не происходит, так как им нечего предложить, чтобы укрепить человека на названном пути. Повторяя друг друга сюжетно, лишенные и психологической, и концептуальной содержательности, они проносятся по сознанию какофонией звуков, красок и клише, скорее отдаляя зрителей от светлых идеалов, нежели приближая к ним.
Но даже если мы попробуем настоять на мотивирующем влиянии подобных историй, они мотивируют движение по ложному пути. Верх и низ изображены в перевёрнутой перспективе – возвышение человека видится преимущественно как приобретение им всевозможных технических протезов или дарованных случаем и потому незаслуженных способностей. Мировоззрение же, дискурс, вкус, ценности и способность суждения остаются у главных героев на уровне недоразвитого подростка. Действительность представляется в настолько низком разрешении, с пикселями размером с кулак, так упрощённо и бедно, с вынесением за скобки всех принципиальных проблем человеческого существования, что тем самым подавляется всякое подлинное осмысление жизненного опыта.
Идеализируется образ неумных подростков, роли которых исполняют взрослые мужчины и женщины. На них, одетых в блестящие доспехи, негласно предлагается равняться как на золотой стандарт. Собственно, это и происходит – преодолевая отметку далеко за тридцать, сегодняшние люди, взращенные на низкокачественном корме, оказываются зачастую заморожены в психологическом возрасте четырнадцати – шестнадцати лет, становятся тем, что называется «кидалт», взрослый ребёнок. Описываемая нездоровая диета вовсе не сводится к взятым здесь ради примера фильмам; таковы же по своим качественным характеристикам популярная литература, музыка и интернет-контент. Их общим знаменателем является низкая питательная ценность и вред для здорового функционирования желудка, и если мы не можем от них отказаться, необходимо по крайней мере разбавлять их чем-то достойным.
Хорошим тоном считается отметать как бюрократическую чушь заявления о том, будто искусство является пропагандой. Тем не менее будет проблематично найти факт более непреложный. Пропагандой неизбежно является не просто любой нарратив, но и всякое слово и дело, ибо они оказывают влияние на людей, расходясь волнами в социуме через пространство и время. И наши поступки, и наши творения имеют этическое воздействие, отрицать которое – крайняя наивность, граничащая с ослеплением. Не менее важно отдавать себе ясный отчёт в том влиянии, которому мы сами подвергаемся со стороны повествований. Не следует считать его безобидным и незначительным, ибо оно не таково. То, что потребляет наш дух, не менее важно для него, чем потребляемое нашим телом – для тела. Пожалуй, даже важнее, ведь если тело может прожить почти что на одном рисе и воде в здоровье и до долгих лет, то наше сознание никогда не разовьется и не окрепнет на столь бедных харчах.
